— Подождите, а подготовка-то только физическая. Строевая, то есть!
—Да нет, Волони-сан, вот вы ж сами офицером были, писали мне, какой же воин без мозгов и богов? Вы ж русские, не из Европы, понимать должны, что задача триединая. Ну, если одна грань отваливается, то человек и умирает. Желающих в лагерь — много было. Не жалко было погибших, да и устав соблюдать лучше уметь на своей территории, а креатив, ну, как у вас говорят, смекалку, на территории врага можно применять. Там шире решения. А здесь - отрабатывай безошибочность или умирай. Что толку ехать на олимпиаду и не побеждать?
Гном аж офонарел от таких мыслей и сказал:
— Слушай! А я проиграл целую войну, побольше, чем олимпиада, и жив до сих пор, нормально...
— Да нет, Волони-сан, у вас» русских, с уставами плохо, и потом - я тоже жив...Мне ниша нашлась: тебе про войну напомнить. Культурный, так сказать, обмен. Что-то я не помню, чтобы кто-то ко мне лично обращался — так, статейки по Интернету от разных агентств в первый год, пока взрывы не утихли. Да, вот хотел спросить: а зачем вы Кунашир- то взорвали? Дикость американская. Японцам же не нужны были ваши острова. У нас все, кто их хотел, как-то умирают быстро. Хорошие были люди. Хорошо нас научили. Но что- то про себя недопоняли.
«Нет, парень, ты подожди!» — это Гном спросил бы на русском, а английский так не выворачивался.
— Я бы все-таки хотел вернуться к интеллектуальной и духовной подготовке.
Японец широко улыбнулся и сказал:
— Мне лучше всего астрономия и навигация давались. А так — физике учили, литературе мировой, химии, географии и астрономии. Военные лагеря лучше всех подготовили, сейчас семинары эти для иностранцев — так, копия пло-
гилшштвгьт
хая. А какие вы деньги за них платите! Говорят, что Зальцбургу мы утерли и нос, и хвост.
«Интересно, Первый-то знает об этом?»
Еще Гном вспомнил, что в 2006-м ассамблея или академия Европы отменила девятую планету — Плутон, мод, пояс астероидов и все, Игорь ругался за грандиозный распил на выправление данных учебников и на кризис мировой науки.
— Сколько планет в солнечной системе? — вырвалось у Гнома.
— Девять, — спокойно ответил юноша, — Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Плутон.
Гном смотрел на японца, и мысль у него останавливалась, а тот не переставал сообщать ему факты, словно заведенный обучить инопланетянина аспектам японской военной подготовки. «Это что, блин, выплывшая версия советского образования по Стругацким? Откуда она взялась, ведь базовый сценарий... Дураки мы со своей Стаей. Курицы мы летающие».
— На корабле мы много часов тренировались, особенно жестко по плаванию в полном боевом комплекте. По первости некоторые на дно пошли. Их никто не доставал. Положение военное. Но на пятый день уже все освоились. Десант наш прошел легко, мы зацепились за берег, как будто он родной, учебный. Свои ракеты, что по русским кораблям стреляли, больше беспокойства принесли, чем защитники. Морпехи русские—сильные люди, но медленные. Глаза у них, как у животных—жалостливые, такие терпят поражение сначала глазами. Для нас глаза — первое дело. В них и смерть, отражается, и жизнь. Нужно тренировать глаза, если победить хочешь, или на спине их иметь, если убежать. Это в древних трактатах написано...
— А связь? Какой связью вы пользовались?
— Устройства, Волони-сан, типа «конференция» были у всех вмонтированы, но и «спирит-связь» тоже была у всех. Я когда упал, чувствую, что все, отрубаюсь, приятелю сигналю - не пристреливай, мол, есть Путь. Он опустил оружие и полез наверх. Он погиб в тот день, его гражданские сетью поймали. Он два взрыва провел и убил человек 300. Он мне всю информацию слил за первые два дня. Ваши и не
CtjAUi Tft+tCMbUU Елшл Tft+UAVUiM.
знали ничего. От Стаи ничего не осталось, но голоса у меня все есть.
— То есть вы все были вместе?
— Да нет, Волони-сан. У нас нет в Японии разделенного Я. Мы все отдельно, у каждого свои дела и своя смерть. Просто связь, информация: пригодится может все, даже вздох чей-то. Я после войны стер все это. Пустая тема, а то б вам подарил. Мы каждый день стирали предыдущий. Только компакты оставляли.
— Что-что?
— Ну, знания упакованные или опыт отрефлектирован- ный, если выжил после оного. Некоторые о родителях информацию имели. Не запрещалось. Мало ли для чего. Но многим без надобности. Так вот, музыка спасала на корабле. Отпуск прямо, в сравнении с лагерем. Сильно подбирали музыку. Очень грамотные спецы. Прямо снимается усталость сразу и вселяется торжество такое над миром, хоть сейчас воевать. Многим нравилось. Занятия проводились рано, потом плавание, маневры, потом еда, музыка. Еда хорошая была. Пиво перед сном можно было выпить.
— А вы знали, что скоро умрете, и учили навигацию и литературу, зачем?
— У вас пережиток мышления, Волони-сан, не сердитесь, вы говорите «зачем», а понимаете «почему». Не все же в мире связано причиной и следствием. Наши на этой войне однажды сорвались и затопили свой корабль, пафосно и глупо. У нас так никто не думал. День есть день, у дня должен быть баланс. Если он есть, ты счастлив. Взрослым тяжело это. Вот и затопили. Прорвалось к ним что-то из прошлого. Не умеют стирать свои дни.
— А вы умеете, Сабуро? — спросил Гном.
— Конечно, Волони-сан! С трудом сейчас рассказываю: подробностей-то нет. Подробности — главное. Жизнь состоит в них... Вы не волнуйтесь, Волони-сан. Я вам записываю наш разговор, чтобы вы могли потом его использовать. Я привык все записывать и упаковывать. Сейчас поживу еще на пенсии и буду работать. Пойду в Токийский семинар, учить иностранцев. Тому, что помню с «быстрых времен», —
гильшчт пустыня
японец улыбнулся Гному, и Воронин почувствовал, что мальчишка старше его на вечность.
«Да уж три года, как война прошла, а он, Гном, помнит все как вчера, вот уж разные культуры, хорошо, если не разные уровни. Усмешка, так сказать, постиндустриального барьера».
На обратном пути из Саппоро Гном заехал к старому командующему, тот был совсем плох. Усталое сердце подводило под ним черту. Командующий ругался и не хотел умирать. Он был далек от установления балансов внутри себя, любил шпионку жизнь и был раздражен коренастостью и молодостью Гнома.
ГРИБНОЙ ЪОЖЬЬ
Нас взрывная волна раскидает флажками по карте, И не всем суждено уцелеть, дотянуть до погон — Одному уготовано место во братском плацкарте, А другому судьбой забронирован спальный вагон. Я б военный билет променял бы на послевоенный, Все б отдал, что имею: сто грамм и солдатский паек, — Но как личные судьбы впадают в поток поколенный, В эту общую чашу вливается горе мое.
К. Арбенин
«Местность» (1)
2 сентября 2012 года. Хабаровск. Утро понедельника
Гном сидел и тупо смотрел на часы. Генерал утром подошел к нему и устало произнес:
- Отбой, майор, из-за вашей уверенности, что все пойдет как в игре, мы выбросили свой адреналин зря.
Гном и сам видел, что война не началась, и вставшая веером эскадра у Владика отражала неизвестно что. Пока... Но это «Что» вместе с «Пока» висело в горячем воздухе и мешало дышать. Интересно, что бы чувствовала Кассандра, если бы Троя выстояла? Облегчение? Гном мог поклясться английской королевой, что война будет. Скоро. Сейчас. Первый его поддерживал и даже по мере сил ритуализовал всю эту восьмимесячную подготовку, это околомагическое действо под «роковое число». Он зашел в штаб около 8.00 и, усмехнувшись, сказал:
— Да нападут твои японцы, не бойся! Но вряд ли они полезут в Петропавловск в текущей редакции, далековато ведь, и «Нахимов» там стоит, отобьется. Готовы мы к войне. Еще вчера, по крайней мере, были готовы. Сегодня, конечно, отпустило как-то. Но «Нахимов» стоит с полным комп-
лектом. И у Адмирала там дача, правее по берегу. Огород. Дом. Собаки. Я сейчас разговаривал с ним. Он в кабинете в Штабе Флота. Давно хотел спросить, а с чего ты взял, что они на рассвете атакуют?
