самая вещь остается за ощущением, в недоступном виде, в неизвестных свойствах;

и то, о чем мы можем говорить как о вещи, есть ощущенная вещь, не более (и соответственно, воображенная по ощущениям и помышленная по ощущениям, по данным, поставленным ими).

1. Вещи нет; есть лишь воображенность.

Воображенное есть образ, предносящийся сознанию.

Феноменологическое нахождение его (условно): повторение воспринятого при закрытых глазах (как бы воскрешая памятью забытые черты).

Условно: «повторение», «воспринятое», «глаза» etc.

Тогда: то, что мы называем внешней вещью, есть на самом деле вещеподобный образ, принесенный нам воображением.

Верно ли это? И как это понять? Всюду ли можно поставить «веще-подобный образ» там, где доселе говорилось о «вещи»?

Ответ гласит: такая замена недопустима нигде, ибо обе стороны всегда a) очень часто различны по содержанию⁷¹, b) разно-категориальны и потому практически незаместимы друг другом.

a) Различие по содержанию.

И прежде всего – это учение должно отгородиться от галлюцинирующего познания.

Галлюцинация – мнимое знание, ошибочное принятие воображенного образа за объективную вещь, вследствие того что органы чувств, возбужденные из центра, «показали» не реальную комбинацию мнимых восприятий. Часто в основе их лежит иллюзия, т. е. центрально возбужденное искажение реальных чувственных впечатлений.

Научное значение отличия «галлюцинации» от не галлюцинации очень велико: галлюцинации и иллюзии могут создать целые неверные теории, т. е. учения о вещах, как они на самом деле не суть; на иллюзиях основано древнее Птоломеево учение о движении планет и неподвижности Земли, фата-моргана⁷²; на галлюцинациях основаны учения спиритов и антропософов.

Важно: научно необходимо различать, какова вещь на самом деле и какою она нам кажется, видится, чудится, мстится (например: религиозное напряжение успокоило бесновавшуюся истеричку, народ провозгласил чудо Божие, церковь признала чудом дьявольским).

Вся сущность научного и философского знания в этом термине: на самом деле. Утрата его есть утрата онтологической предметной подлинности утверждаемого в науке, т. е. утрата науки.

Проверка достигается через сравнение: вещи и образа. Что с чем сравнит имманентный философ? Образ с образом – два представленных содержания – они могут совпадать при несовпадении черт образа с вещью.

Примеры:

Феноменологический анализ вещественного содержания.

Феноменология картины, феноменология музыкального произведения, свидетельские показания на суде – адекватность вещи (дательный падеж) как основное задание, а эта адекватность вещи (дательный падеж) не то же самое, что адекватность образа образу. Исследователь обязан помнить о необходимости смотреть на вещь, а не воображать о ней.

Отсюда: масса ложного и вздорного в писаниях об искусстве и свидетельских показаниях.

Феноменология вещи требует особой культуры души: первое правило – образ не вещь. Там, где мы бьемся…⁷³

Срв. то же в общении людей (например, какое у него выражение лица? мнительный или ипохондрик увидит центрально возбужденный образ).

Смотрящий на вещь уже имеет образ ее, уже не совпадающий с нею по содержанию.

Опыт с глазом, на который давит палец, аналогично с быстро и повторно зажимаемым ухом, аналогично с шариком между двумя перекинутыми пальцами.

Наблюдение над движением предметов: образ «несущихся вещей» в окне вагона; образ леса, «периферия которого кружится в обратном направлении, а центр стоит»; образ «поехавшей назад платформы»; образ «моста, едущего вверх по ледоходной реке»; образ «поезда и автомобиля, мчащегося мимо нас быстрее, а до и после тише».

Перспективные обманы: образ «узенького шоссе, в котором не поместится быстро несущийся автомобиль»; образ «народ, что муравейник»; образ «ежеминутно меняющейся панорамы гор»; образ луны в сознании тянущегося к луне ребенка.

Точно так же: вещь может упасть с высоты, образ ее может фиксироваться неупавшим; образ может переживаться падающим, вещь остается неподвижной (воображаю себя упавшим из шестого этажа); сказки и мифы полны образами летающих людей, драконов.

Вообще говоря, в элементах образа живет искусство. Искусство комбинирует атомы образов и комплексы образов до известной степени самозаконно. Искусство изображает то, что можно предвидеть себе существующим, хотя бы на самом деле этого не могло быть (независимо от реальной возможности). Оно изображает это представимое (во-образимое) (укладывающееся в образах) именно потому, что оно не уложилось в вещах; вообразимое как реальное – так что образы изображенные и образы реальных вещей становятся перемешавшимися и неразличимыми, равно-реальными, равно-заражающими душу (отсюда: ученый историк осуждает исторические романы и осторожно пользуется показаниями очевидцев о виденных событиях; отсюда: протесты военных против батальных картин).

Вообразимое как реальное – и именно так необходимое (художественное so-sein-müssen, nicht-anders-sein-können⁷⁴), такова художественная убедительность пейзажей и скульптур.

Художественная закономерность изображаемой вещи не совпадает с естественной закономерностью реальной вещи (например, все художественно убедительные рассказы о привидениях, «Портрет» Гоголя; внезапное раскрытие перспективы на Карпаты в «Страшной мести» Гоголя; Днепр без меры в ширину, без конца в длину; картины с кентаврами, морскими чудовищами, крылатыми людьми, гермафродитами, святыми с звериными головами, образ неопалимой купины и т. д.).

Словом: эстетические образы вещей не копии вещей; образ вещи может служить человеку для духовного преодоления и освобождения от гнета реальной вещи.

Итак: содержательно вещь и ее образ не то же самое.

b) Категориально: вещь и ее образ разнствуют.

I) Все пространственное – протяженно (т. е. сплошь протянуто своею тканью в известном промежутке, местно определимом), но не все протяженное – пространственно, так образы вещей во внутреннем опыте видятся протяженными, но не пространственными.

Доказательство: об образах вещей нельзя сказать, где они (например, под какой широтой и долготой; не в мозгу – докажется после, в учении о душе).

Образы вещей могут не иметь трех измерений, а вещи всегда имеют три (например, только два – без перспективы, живопись – систематически практикует сведе́ние трех измерений к двум, скульптура воспроизводит в трех измерениях; первое, чему учится живописец, – изобразить образ вещи и потому увидеть образ вещи в двух измерениях и изобразить в них третье – учение о перспективе).

Вещи всегда сразу во множестве – иначе не могут быть, образы вещей могут и не быть сразу во множестве – не подчинены закону пространственного бытия (усилие внимания может изолировать и погасить все образы, кроме одного, даже при непосредственном видении – как бы туман покроет остальное – до звона в ушах и головокружения образы угаснут, вещи останутся).

Образы протяженны – но могут быть больше и меньше пространственных вещей, их вызвавших (например, город с вершины горы, «от земли стоял столб бы до небушки» (былина).

Образы вещей не участвуют в жизни вещей, ибо не выходят в пространство (невозможность укрыться от дождя под «образом дома», невозможность привести паровоз в движение образом пара, невозможность вобрать в себя вместо образа вещи самую вещь).