— напутствовал их вождь рифов.

И разбойники вышли из подземелья.

Минуту спустя исчез последний отсвет их факелов.

В подземелье воцарились могильная мгла и тишина.

Впрочем, скоро тишина была прервана грохотом, который гулом отозвался во всех углах подземелья: рифы заложили выход из подземелья той самой плитой, которая раньше прикрывала могилу вождя Семи племен, и навалили на эту плиту груду обломков камней.

Карминильо и Педро были похоронены заживо в подземелье древнего египетского храма в горах Гуругу…

Рифы, совершив свое ужасное дело, удалились. Янко и мегера Сабба остались у развалин.

— Куда могла деваться девушка? — допытывался цыган.

— Я обыскала все окрестности. Рифы окружили гору со всех сторон. Если бы Заморра была здесь, она не могла бы ускользнуть от нас. Очевидно, она ушла раньше.

— Не будь сейчас ночь, мы, мать, нашли бы ее следы. Но с факелами ничего не поделаешь, мать!

— Да, ничего не поделаешь, сыночек, — отозвалась старуха. — Я тоже обшарила здесь каждую щель, заглянула за каждый камень, но девушки тут не было. Если бы я нашла ее — задушила бы!

— Нет, ты не посмела бы сделать это, мать! — прикрикнул на старуху Янко. — Ты забываешь наше условие: девушка принадлежит мне. Я заставлю ее сделаться моей женой.

Она еще будет валяться у меня в ногах, умоляя, чтобы я женился на ней! Ха-ха-ха!..

Ты ничего не слышала, мать? Мне показалось, кто-то засмеялся тут!

— Это только эхо, сыночек!

— Мать, мне показалось, что один из камней, стоящих у стены, шевелится, как живое существо!

— Что тебе мерещится, сыночек?

Янко, держа в руках револьвер, поднялся с места и стал всматриваться в мглу.

В это время человеческая тень выросла сзади него. Щелкнул курок. Грянул выстрел.

Цыган, грудь которого была пронзена пулей из пистолета, упал ничком на землю. Мегера Сабба заметалась в испуге и кинулась бежать туда, где стоял мул, привезший на вершину Гуругу ее и ее спутника, ее «сыночка», но пуля была быстрее, чем Сабба.

И старуха свалилась с воем туда же, где лежал, царапая землю ногтями, умиравший Янко. Из тени выступила Заморра и не колеблясь выпустила еще две пули: одну в темя Янко-предателя, другую — в висок его покровительницы.

Чтобы понять, как спаслась девушка, надо вернуться немного назад.

Когда Карминильо и Педро дожидались девушку, стоя поодаль от руин, Заморра, помолившись над могилой Мар-Аменготена, собиралась присоединиться к друзьям.

Поднявшись из подземелья, она уже стояла под небольшим портиком, образованным двумя короткими толстыми колоннами, прикрытыми каменной плитой неправильной формы.

И в это мгновение на ее глазах разыгралась вся сцена нападения рифов на испанцев.

Девушка не имела времени, чтобы броситься на помощь друзьям, и они оказались в руках врагов.

Привыкшая не терять головы в момент опасности, хитана сообразила, что надо делать. Гибкая и ловкая, как молодая пантера, она бесшумно взобралась на плиту и легла, прильнув к камню всем телом.

Под ней проходили десятки людей, звеня оружием, перекликаясь, обшаривая каждый угол руин, заглядывая в каждую щель. И никому не приходило в голову искать девушку там, где она была на виду у всех.

Несколько раз мегера Сабба и предатель Янко останавливались под портиком. Заморра слышала каждое слово своих врагов и с трудом сдерживала желание раскроить голову Янко метким ударом ятагана.

Таким образом Заморра была свидетельницей ужасных похорон Карминильо и Педро.

Когда рифы ушли, она тихо сползла по колонне, прокралась среди камней к тому месту, где находились Янко и мегера, и, воспользовавшись удобным моментом, меткими выстрелами уничтожила своих смертельных врагов.

Теперь надлежало позаботиться об избавлении друзей.

Но тут Заморре скоро пришлось убедиться, что она не может сделать ничего: обломки камня, которыми была завалена плита над входом в подземелье, были так тяжелы, что девушка не могла сдвинуть их ни на волос. А под ними лежала еще тяжелая плита.

— Карминильо! — рыдая, звала Заморра. — О Боже! Карминильо! Карминильо услышал голос девушки и отозвался слабым стоном.

— Я не знаю, что делать, Карминильо! — кричала вне себя хитана. — Я рада отдать мою жизнь за твою жизнь, мою кровь за твою кровь, Карминильо, потому что я безумно люблю тебя! Но я не знаю, я не знаю, что делать!

Мои руки в крови, но я не могла сдвинуть камни, Карминильо! Научи меня, что делать!

— Спасайся сама! — отозвался инженер. — Я тоже люблю тебя, но мне не суждено назвать тебя женой, дитя!.. Оставь нас, ищи спасения! Я слышал разговоры рифов: испанцы снова пошли в атаку. Разумеется, пока они доберутся сюда, мы с Педро не будем уже нуждаться ни в чьей помощи. Но ты можешь спастись и отомстить за нашу гибель!

Отправляйся в лагерь испанцев, расскажи все, что случилось, Заморра!

Голос Карминильо становился все глуше и глуше.

Заморра, рыдая, отошла от груды камней, прикрывавшей вход в подземелье. В это мгновение ее слуха коснулись звуки далекой канонады.

У подножия Гуругу шел бой между испанцами и рифами. Генерал Альдо Марина вел свои отборные войска, чтобы наказать горных хищников за их дерзость. Тридцать горных орудий громили дуары рифов.

Лицо Заморры просветлело.

— Мужайся, Карминильо! — крикнула она. — Я спасу тебя! И она выбежала из развалин.

Минуту спустя по склонам Гуругу понесся мул «Госпожи Ветров». На спине мула сидела мужественная девушка.

Аванпосты остановившегося на отдых большого отряда генерала Альдо Марины были немало удивлены, когда из кустов вынеслась бешеным галопом странная всадница, в которой наши читатели без труда узнали бы красавицу хитану.

Разумеется, девушку остановили. Она потребовала, чтобы ее немедленно доставили к генералу, командовавшему отрядом.

Генерал Альдо Марина был разбужен и принял необычную посетительницу. Немалого труда стоило Заморре заставить старого солдата поверить в то, что в нескольких милях от испанского лагеря двое испанцев похоронены заживо. Особенно сбивал генерала с толку рассказ о руинах египетского храма, о подземелье, служившем склепом для вождя Семи племен, или императора цыган.