Марианцам давно известна безобидность служащих любой фракции, и потому они вне всякого подозрения. К тому же, в специфику воспитания подрастающего поколения в среде служащих изначально заложены определённые формулировки, которые подогревали сомнения в отступлении от правил и инструкций. Очень удобно было управлять теми, кто постоянно сомневался. Кроме того, несколько документов и указов разработаны специально для этого контингента, чтобы фракции, принадлежащие «Лиге служащих», не могли объединиться. Разобщенность — основной помощник марианцев. Сомнение к деяниям одной фракции у другой воспитывались изначально. Все служащие были подозрительны. Они не готовы были открывать свои секреты и делиться ими с другими фракциями, с которыми сотрудничали в разработках. К связующим звеньям относились Правящие, которые стыковали все достижения граждан в одну цепь.

И вот в какой-то момент Некто сделал ставку на эту самую Лигу и выиграл, опережая меня на шаг. До разговора с Марком я считал, что тот, кто всё это затеял, не имел связи с «Лигой рабочих» и остро нуждался в дополнительных служащих. Но после общения я понял, что всё не так просто.

Проект, которым занималась моя семья, ценен для Империи и для безопасности монаршей семьи. Это прорыв в текущем состоянии дел, приобретённая возможность восстановить справедливость и обрести свой мир. После того, как предки марианцев прилетели на Землю, все данные о прошлом уничтожили. Но иногда всплывала информация, где были обрывки минувшего и того, что произошло на планете, которая считалась домом Правящих. Историки воссоздали хронологию того, как марианцы оказались на Земле, но в ней были огромные дыры в несколько столетий, когда прошлое укрылось вуалью.

Но вот, что насторожило меня в беседе с Марком: он знал, что украденные ополченцами документы относились к марианскому проекту, а данные о нем носили весьма ограниченную информацию. Только древние рода знали о разработках и финансировали этот проект. Как человек мог узнать об этом, если бумаги на марианском языке? Почему он знал содержание этих документов? По всему выходило, что Координатор никто иной, как представитель элиты, причём высокопоставленный родовитый Правящий. Круг подозреваемых сузился. Но ответа на вопрос: «Зачем сеять восстания и довольствоваться мятежами во всех Лигах?» не было. Однажды перейдёшь границы и дальше не сможешь удержать бушующую массу народа. Усмирить это не удастся. Или же есть другой смысл в этом?

Я убрал ладонь с лица и открыл глаза. Сел в кровати. Мысли упёрлись в тупик и стена не пробиваема. Лабиринт из чужих хитростей затянул меня. Поднялся и прошел к переговорнику. Набрав на панели номер брата, удивился, что тот не ответил. Я понял, что пока не готов поделиться своими соображениями с отцом, но брат другое дело. Его нет, и придётся лететь во дворец на доклад к Отеронгу. Мне предстояло заставить некоего Руда заговорить. Я это сделаю, но сомневаюсь в достоверности информации. Он не знал марианского и, скорее всего, будет бесполезен.

— Надо заканчивать с этой партизанской войной, — вслух произнёс я и вернулся на кровать.

Беспокойство в душе нарастало, словно должно произойти что-то нелепое. Руд мог не отдать документы или вовсе не выйти на связь. Как узнать и вычислить его тогда? Рисковать нельзя, необходимо втереться в доверие к этому рабочему. Вполне возможно, я смогу узнать, каким образом лодка под названием «информация» дала течь?

Переговорник ожил. Я взял его с небольшого стола и присел на кровати.

— Здравствуйте, Ратмир, — на плоской поверхности панели появилось лицо Габриэля, придворного медика отца.

— Здравствуй, Габриэль.

— Я сейчас нахожусь во дворце и пытаюсь получить доступ к проекту, — ответил он. — Мне отказано. Я могу узнать, почему?

— Да. Сейчас проект находится в той фазе, которую не стоит оглашать всем. Информация пока конфиденциальна. В целях безопасности она поделена между многими марианцам и каждый занимается выполнением своего участка. По прилёту в назначенный пункт вы сумеете получить необходимые инструкции. Ваша часть работы завершена? — поинтересовался я и, поднявшись с постели, направился к другому переговорнику.

Набрал код напитка, который захотелось выпить.

— Да, испытания прошли успешно, — холодно отозвался Габриэль и в упор взглянул мне в глаза. Я выдержал этот взгляд и, достав из шлюза стакан с чаем, отпил глоток.

— Я могу рассчитывать на старт проекта в ближайшее время? — поинтересовался медик.

— Это станет известно в своё время. Заранее такое уведомление мы никому не даем.

— Хорошо. Я продолжу подготовку.

Лицо Габриэля исчезло с панели переговорника, а я принялся не спеша пить. Натиск Правящих, желающих иметь информацию о дне старта проекта, смущал и наводил на размышления. С другой стороны, для многих это дело всей жизни. Подозревать можно всех, но меня интересовал только один подозреваемый: Некто, кто затеял хитрую игру. Он словно подталкивал монарха к чему-то, будто побуждал к действиям. По всей видимости, у него получалось не очень хорошо, раз решил воспользоваться услугами Марка.

При нашем первом знакомстве с Марком, произошедшем два года назад, я с лёгкостью внушил ему мысль о моём инкогнито. Поселил в его голову чёткую установку, в которой он ни при каких обстоятельствах не должен обнародовать меня перед своим Координатором. Сопротивляемость марианскому гипнозу в последнее время наводила на мысль и косвенно подтверждала теорию, которая сегодня стала практикой о марианском начале восстаний и недовольствах. Обладает гипнотическим воздействием на всех граждан Империи только «Великая Лига», в чьих жилах течет слаборазбавленная человеческой расой кровь. Сохранение чистоты крови чревато появлением больных саранктаром в семьях Правящих, но многие шли на этот риск ради введения их представителей в палату первых лордов. Чужое влияние на мозг Марка было очевидно, и я это почувствовал сегодня. Но шансы не так ужасны, и сейчас всё зависит от Ранимэля.

Глава 4

София

«Дом Обучения» простирался, словно огромный город среди бескрайней роскоши шелковистой зелёной травы. В нём были улицы, скверы, газоны, передвижные станции. Широта парковочной платформы меня поразила. Пилот помог выбраться из летательного аппарата, и мы вместе пошли по дорожке из натурального гранита. Я постаралась запомнить всё, что попалось на глаза, и мозг готов был взорваться от впечатлений. Удивительно, что такое количество территории отведено под учебные корпуса. Хотя, вполне возможно, этот участок национализирован Империей, и потому не является чьим-то частным владением.

Я увидела здание, к фасаду которого прикреплён герб фракции строителей. Мужчина, провожающий меня, замедлил шаг и вскоре остановился перед ступенями входа.

— Прошу, гражданка Сим. Это ваш факультет.

— Спасибо. До свидания, — только и смогла вымолвить я и поднялась по ступеням.

Около входа еще раз оглянулась, но провожатый уже устремился в сторону парковочной платформы. Я огляделась и вошла внутрь здания. Огромный холл встретил меня бледно-серыми красками мраморной отделки и статуями древних правителей, когда-то прибывших на Землю из космоса.

Форма фракции студентов одинаковая для всех специализаций и различается лишь знаками отличий факультетов. Я потрогала вышитый золотыми нитями герб содружества строителей на своей форме и глубоко вздохнула. В будущем предстояло руководить возведением зданий, чтобы Империя казалась еще более красивой и значимой. Мне всегда хотелось быть во фракции служащих этого направления. Желание, чтобы моя родная планета, которая была столицей Императорской Галактики, имела особое лицо, появилось с самого детства. Сколько себя помню, я рисовала в своем переговорнике строгие линии современной архитектуры и пыталась придать им живость, словно здания не только функциональное проявления для услуг нации, а живые существа.

Минуя холл, подошла к одному из лифтов и дождалась посадки. До этажа, на котором должны проходить занятия, я долетела в считанные секунды. Это меня немного расстроило. Хотелось запомнить всё, чтобы вечером в подробностях рассказать родителям и брату. Но в сознании уместились лишь огромные прозрачные стены, через которые просматривалась равнина зелёного травяного ковра с пятнами желто-красных опавших листьев. И куполообразная крыша над головой, в которой видно небо. Лучи солнца, не стыдясь своей яркости и назойливости, свободно проникали внутрь. Пространство «хрустального» дома словно наполнено воздухом. Я подошла к прозрачной стене и взглянула вдаль. Там, где равнина граничила с небосклоном, возвышалось самое необычное, что мне доводилось видеть в своей короткой жизни, здание — Дворец обучения для Правящих.