— Я понял, товарищ командующий.
Особист забрал документ и ушёл. Командарм задумался. Дятлов военным нос утёр, война войной, а о людях тоже думать нужно. И о званиях, и о наградах в том числе.
Командующий вызвал члена военного совета дивизионного комиссара Попова.
— Иван Кузьмич, — спросил Музыченко, тебе особист представление на комбата Михайлова показывал?
— Да, Иван Николаевич показывал.
— Вот в связи с этим, я и хотел с тобой поговорить. Нам тоже надо поставить дело поощрений командиров и красноармейцев на постоянную основу. Прошёл первый день войны. У нас уже сейчас в армии множество героев. И пулемётчики в укрепрайонах, и артиллеристы, которые сегодня считай, дивизию уничтожили, и лётчики истребители и бомбардировщики. Надо поставить задачу политорганам, пусть выявляют такие случаи и пусть командиры пишут на них представления к орденам и медалям, и на воинские звания. Люди пока стесняются, а это неправильно. Совершил боец подвиг, значит, на него должен быть наградной лист. И это уже наше дело, направить его в вышестоящие инстанции, или нет. Дай своим подчиненным команду, пусть обзвонят всех и озадачат войска этим вопросом. Мы хоть знать будем, кто и где у нас геройски воюет. Теперь насчёт комбата Михайлова. Это себе можешь пометить. Я не буду говорить, что комбат уничтожил три группы бандеровцев, за это его НКВД заслуженно к ордену представляет. А мы представим к очередному воинскому званию. Михайлова и его заместителя лейтенанта Лукьяненко. У начальника штаба есть рапорт командира тридцать второй дивизии, там очень много фактов по разным вопросам, можно ознакомиться. А пометь себе следующее: батальон восстановил за три дня шестнадцать неисправных танков. Отразил бомбёжку пикировщиков, сбив два самолёта и повредив третий, при этом, не понеся потерь. Эту методику мы уже по войскам распространяем. Организовал техническое замыкание танковых колонн на марше с эвакуацией сломавшейся техники. Сломанную технику уже восстановил. Техническим замыканием, как раз и командовал лейтенант. В жесткие сроки ночью выставил своими тягачами одиночные орудия вдоль границы. За два с половиной часа провёл профилактический ремонт тридцати пяти автомашин, изъятых из народного хозяйства. Что позволило посадить моторизованный полк на автотранспорт. Батальон сейчас располагается на ППД дивизии в Львове. Как мне докладывал особист, там сейчас маленькая крепость с вышками, дзотами, закопанными танками и полями минирования. Вот таких людей по армии надо выявлять и поощрять соответственно. Завтра, кстати, в областной газете выйдет статья, как четверо красноармейцев сражались против бандитов. Надо будет подготовить бумаги на Михайлова и направить в штаб Юго-Западного фронта на присвоение звание капитан, а по лейтенанту Лукьяненко присвоение звания провести решением нашего Военного Совета. И пусть достойные командиры воюют дальше.
— Я всё пометил Иван Николаевич, — сказал, вставая Попов, и направился к выходу. Его задело, что командарм знал про людей в армии больше чем он. И обернувшись, он у дверей спросил: — А вы в курсе Иван Николаевич, что в войсках армии множатся слухи, что нам помогает ангел-хранитель Глеб?
— Да, мне особист докладывал. Он помогает всем, кто храбро сражается за Родину.
— А вы в курсе, что в пятой армии появился свой ангел-хранитель — Ткачёв?!
— Нет, этого я не слышал.
Член военного совета довольно улыбнулся и вышел.
Командарм тоже довольно улыбнулся, но по другому поводу. Слухи начали циркулировать в правильном направлении.
Г Л А В А 13
Когда девятнадцатого числа командующий, собрав всех командиров авиационных полков и командира дивизии, довел, что двадцать второго июня начнется война, все были в растерянности. Поскольку задач сразу поставили столько, что хватило бы на полгода. Хотя, подняв директивы вышестоящих штабов, любой бы убедился, что только личная расхлябанность, и невыполнение вышестоящих приказов, поставило их в такое положение. Запасные аэродромы не оборудованы, макеты самолётов не сделаны, маскировка аэродромов не проведена и так далее до бесконечности, одно сплошное "НЕ". Но все прекрасно поняли, что командарм не шутил, когда сказал, что расстреляет без всякого НКВД любого из них, как врага народа, если немцы на рассвете двадцать второго июня сожгут на земле хоть один исправный самолёт.
Тогда командир 164-го истребительного авиационного полка майор Акуленко Прокопий Семёнович сел в свой истребитель и взлетел с аэродрома Куровице. В воздухе майор находился в течение часа, выбрав четыре площадки. Одну для полка в районе Зубова и три поменьше для каждой эскадрильи. На каждую сел сам и взлетел. Площадки примыкали к лесу и были удобны для маскировки самолётов. В тот же день, под вечер, самолёты, полностью заправленные и вооружённые, перелетели на новые места. Подумав, майор одну эскадрилью вернул назад, перегнав её вечером двадцать первого числа. Наземные службы перемещались в течение двух дней, но к исходу двадцать первого числа все переехали, и главное, перевезли топливо и вооружение. Всё, что можно, замаскировали так, что не найдёшь. Акуленко сам несколько раз поднимался в воздух, проверяя маскировку. Командир полка был опытным лётчиком, воевавшим в Испании и с белофиннами, награждён тремя орденами. Майор считал, что полку повезло. До них ещё не дошла очередь на перевооружение. Вот командиру 23-го иап полковнику Сидоренко, он не завидовал. Сосед базировался на аэродроме в Адамах, имел пятьдесят восемь новых МиГ- 3 и двадцать девять самолётов старого типа. На МиГах мог летать пока только двадцать один пилот, остальные самолёты стояли мёртвым грузом, причём семь неисправных. Технический состав тоже не освоил ещё новые машины. Сидоренко пришлось излишние самолеты перегнать восточнее и просто спрятать, выставив охрану и перегнав туда пару машин для запуска. Неисправные самолёты рассредоточили по аэродрому и усилили зенитное прикрытие. За свой аэродром в Адамах 23-й полк собирался биться насмерть. Аэродром в Куровицах Акуленко тоже не собирался отдавать немцам на расправу просто так. Там ещё осталось достаточно имущества истребительного и штурмового 66-го полка, перелетевшего в Комарно. А затею командира дивизии показать истребителям свои бомбардировщики, он считал правильной. Половина из молодых пилотов бомбардировщика и в глаза не видело, ни своего, ни чужого. Генерал Демидов приказал прогнать два самолёта СБ и ПЕ-2 по всем истребительным аэродромам дивизии: Чунев, Куровице, Адамы, чтобы показать их пилотам. Выдали фотографии во всех ракурсах, и предупредили, если хоть один истребитель собьет своего бомбёра, то лучше пусть не садится, а идёт на таран.
Первые день войны для полка прошёл успешно. Хотя в полку было всего шестнадцать пилотов, умевших летать в сложных условиях, но общая подготовка была неплохая. На своих лётчиков командир надеялся, считая, что они должны успешно противостоять немцам. Установив телефонную связь с ближайшим постом ВНОС, и радиосвязь в сетях оповещения и с командованием, полк ждал сигнала. В четыре часа взлетели двумя эскадрильями на прикрытие, одна пошла на Куровице, вторая на Львов. Над своим аэродромом сбили два Хейкеля — 111, потеряв один истребитель. Немцы, правда, отбомбиться успели, но не прицельно. Над Львовом атаковали группу бомбардировщиков, пытавшихся бомбить город. Группу отогнали.
В пять утра сопровождали третьей эскадрильей пятёрку СБ, бомбившую скопление войск на том берегу. Эскадрилья тоже отбомбилась и выпустила РСы.
В семь утра летали всем полком. Вместе с соседним 23-м истребительным полком сопровождали двадцать бомбардировщиков. Наносили удар по немецкому аэродрому и штабу в Жешуве. Бомбёры сбросили над аэродромом две пятьсот килограммовые ротативные бомбы, после них осталось только зачищать. Разбомбили немецкий аэродром и штаб в хлам. Сбили четыре немецких истребителя, пытавшихся отстоять свой аэродром. После отхода двадцатка мессеров попыталась отомстить. Бой завязался жестокий, уже над советской территорией, пока не подошёл на помощь двадцать четвертый полк. Немцы сбили два бомбардировщика и с десяток истребителей. Обратно у них уходило девять самолётов.
