— Это мы с удовольствием!

Михайлович проверил прицел и нажал педаль спуска. Дверь выстрелом вбило внутрь, вместе с телом.

— Не стреляй пока больше, может в хате что-то ценное есть для особистов. И крикни Карелину, пусть туда бежит, и если что-то загорелось, потушит.

— Миша, комбат приказал, бегом в дом, если что горит, заливай водой или выбрасывай наружу, — высунувшись из люка, прокричал команду Михайлович. — Только руки не пожги!

Карелин подхватился и побежал к хате. Глеб полетел за ним. Дверь разнесло в щепки, человека, прятавшегося за ней, с разорванной грудью отбросило к противоположной стене. Дымилось несколько тряпок, но ничего сильно не горело. Несомненно, Карелин справится.

Сержант полетел в овраг. Комбат с пулемётчиком, встревоженные пушечным выстрелом уже бежали назад.

— Всё нормально, Боря. Последнего в хате пришибли. Собрался бандера на прорыв идти, пистолетами обвешался и гранатами. Я приказал Михайловичу ударить снарядом через дверь, а то у нас могли быть потери.

— Ну и правильно сделал. Не хватало ещё бойцов терять. Взяли одного живьём и ладно.

— Хату, Борис, надо осмотреть очень внимательно. Один тайничок я знаю, но их тут могут быть десятки. Пошли к Кузнецову Карелина, пусть ведут сюда пленного. Сенявина с пулемётом поставь на охрану у танков, только пусть место выберет, чтоб никто не подобрался, и всё было видно. А Михайловича пусть сюда пришлёт. Он дядька опытный, может что-то и подскажет.

Пленного приволокли через пять минут.

— Борис, у меня большой опыт дознания. Давай я буду вопросы задавать, а ты вслух опрашивать и кое-что записывать.

— Я не возражаю, Хранитель

— Спроси его, кто лежит в могиле?

— Три танкиста и три женщины.

— Зачем убили танкистов?

— Звеньевой приказал. Сказал, пулемёт во Львове нам очень пригодится.

— Кто их убил?

— Двух пан звеньевой ножом, одного Петро шилом.

— Они сами подошли к вам?

— Да. Обломались. Спрашивали, далеко ли Брюховичи. Ехали на ученье, заблудились. Пан звеньевой им предложил квасу и буженины. Кода стали пить, он их ножом. А третьему Петро тоже кружку отнес, он в танке ковырялся. Он его шилом в висок.

— Зачем раздели убитых?

— Пан звеньевой приказал кровь замыть, сказал, что во Львове одёжа пригодится.

— Какое оружие забрали из танка?

— Пулемёт, три нагана, четыре гранаты.

— Куда спрятали?

— Пулемёт на чердаке, пистоли пан звеньевой в захоронку положил, гранаты тоже.

— Оружие на чердаке ещё есть?

— Да есть. Пулемёт польский и три винтовки.

— Зачем вам столько?

— Оружия много не бывает, сказал пан Остап. Не сами понесёте — телега повезёт.

— Когда придёт телега за оружием?

— Телега за нами должна прийти завтра. Вечером мы должны быть во Львове.

— Кто приказал завтра вечером быть во Львове?

— Пан Ксендз.

— Как зовут ксендза?

— Пан Артёмий Цегельский.

— Где ещё есть тайники в доме.

— В загоне для скота.

— Что там лежит? Тоже оружие?

— Нет, вещи разные и предметы.

— Зачем вас повезут в Львов?

— Москалей, жидов резать будем, делать что скажут.

— А почему именно двадцать первого?

— Пан ксёндз сказал, что в воскресенье утром немец через границу пойдёт.

— Где захоронка звеньевого?

— Не знаю, где-то в спальне.

— Зачем убили женщин?

— Пан ксёндз приказал.

— Кто они?

— Советки. Учителка, книгочея, жена милиционера.

— Милиционера тоже убили?

— Да, пан ксендз приказал.

— Как имя звеньевого и всех остальных?

— Пан звеньевой — Остап Ручка, остальные: Панас Борич, Петро Косенко, и я, Стефан Пашинский.

— Вы все из Борков?

— Да.

— А звеньевой в Польшу выезжал?

— Да, в тридцать девятом году, учился у немцев в полевом лагере.

— Ладно, Боря хватит. Его даже допрашивать не интересно, он всё сразу выкладывает. Давай сначала выпотрошим дом, затем предлагаю всем позавтракать, раскопаем могилу и поедем в сельсовет. Выдадим председателю убитых женщин и двух пареньков. Пусть хоронят. По идее все тела надо, конечно во Львов везти, а тут засаду от НКВД ставить. Чтобы перехватить того, кто завтра за ними должен приехать. Тело звеньевого предлагаю всё-таки сдать НКВД. Может он у них ещё где проходит под другим именем. Председателю сельсовета по любому довести надо, пусть вызывает представителя НКВД и расследуют. Ведь ещё где-то тело милиционера. Спроси его, кстати о милиционере, где тело?.

— Тело милиционера Матвея в мешке бросили в реку, двести метров от моста, где омут, — ответил Стефан.

Пленный показал тайник в загоне для скота и его связанного закрыли в той же каморке, где держали женщин.

С чердака сняли оружие, а Михайлович пошёл смотреть неисправность танка. В тайнике под половицей оказалось десять гранат, две из них немецкие колотушки. Из короткоствола: пять наганов, три ТТ и два Парабеллума. Два Вальтера вытащили ещё из-за пояса Звеньевого, как и две гранаты из карманов. У хлопцев, при обыске тел тоже оказалось по нагану, за исключением Стефана. У того оружия при себе не было. С чердака достали наш пулемёт, снятый бандеровцами с танка с двенадцатью набитыми дисками, три немецких карабина с подсумками по тридцать патронов. И что особо порадовало, польский ручной пулемёт Браунинга калибра 7.92, новый в полной комплектации. К нему имелся даже специальный прицел и тренога для стрельбы по самолётам. Боезапас, правда, был небольшим — двадцать магазинов по двадцать патронов, но винтовочные патроны всегда можно было добыть у немцев. К пистолетам россыпью патронов не было, только те, что в обоймах. В общем, Борин батальон оружием прибарахлился. Под половицей лежало две пачки денег — одна советскими дензнаками, вторая с польскими злотыми. Там же комбат нашел маленькую бумажку с адресом. Адрес, возможно, был Львовским. Всё это Борис собирался сдать в НКВД, кроме оружия, конечно.

Из тайника в загоне, забрали шесть комплектов нашей формы, включая форму убитых танкистов, патефон — для батальона, и швейную машинку для старшины. К патефону имелось две пластинки с польскими надписями. Вещей там было много, перебирать можно было пол дня. Одних сапог оказалось десять пар. Комбат приказал сапоги забрать все. Три пары пойдет танкистам БТ, остальные — старшине. У многих бойцов обувь уже износилась, а сроки не вышли.

Подошёл Михайлович.

— Ты знаешь, комбат, а танк этот из нашего корпуса, из восьмой дивизии. Неисправность пустяковая — лопнула трубка бензопровода. Там только держатель заменить и трубку. Работы на двадцать минут, только не чем. У нас на БТ из запчастей здесь ничего нет. Краник я перекрыл, чтоб не вспыхнуло. Тянуть танк до Львова надо. Был бы кусок шланга подходящего диаметра, можно было бы повреждённую часть вырезать, шланг поставить, да проволокой затянуть. Но где его взять? Буксировать надо.

— Спасибо, Александр Иванович. А насчёт принадлежности ты не ошибаешься? На нем даже номера нет, и тактический знак я не заметил. Их еще в тридцать восьмом приказали закрасить.

— Нет, я пока в башне сидел, и бензин нюхал, у командира на стенке надпись увидел 4-8-РБ. Думаю разведбат 4-го корпуса 8-й танковой дивизии.

Позавтракали хорошо. Съели по банке рыбной консервы, заели найденным хозяйским хлебом и бужениной.

Комбат выдал каждому мехводу по немецкому карабину, чтобы держали в танках, оставил Сенявина и Михайловича на охране техники и пленного. Найденные пулемёты приготовили к бою, прочистив от масла стволы и установив магазины. Карелин подогнал тягач, найденное оружие завернули в мешки и уложили в кузов к кабине. Комбат сел вместе с Кузнецовым в тягач и поехали раскапывать могилу.

Земли до первого тела оказалось сантиметров сорок. В бело-грязном белье извлекли первого танкиста. Судя по рассказу Станислава — это был механик водитель, кровь запеклась на виске от небольшой ранки от шила. "Надо же, — подумал Глеб, — сумел через танковый шлём попасть в уязвимое место". Вытащили, оттащили в сторону. Кузнецов заботливо смахнул тряпочкой землю с застывшего лица. У второго оказалось располосовано горло, третий был убит ударом ножа в сонную артерию. Здесь чувствовалась рука профессионала, обученного работе ножом.