По правде говоря, снести почти сотню килограмм живого

веса с двадцать пятого этажа было делом непосильным. Рыпаться

и доказывать свою крутизну Александр не стал. Промолчал

и бессильно стукнул кулаком по стене — просто ради спуска

эмоций.

А потом, ведомый интуицией, попросил:

— Закрой глаза. Ни о чем не думай. Ты меня чувствуешь?

Губы нашли губы — надо же было отпраздновать отсрочку,

которую им подарил принц Эрлих. Саша втолкнул Арека в лифт,

прервал поцелуй, чтобы коснуться языком дрожащих век, и

пробормотал:

— Все хорошо. Мы дома. Донесу, если что... перекуривать

будем на лестничных площадках.

518

Пальцы зарылись в короткие черные волосы любовника,

потянули, отвлекая от бед и страхов. Они снова начали цело-

ваться, как ускользнувшие от родительского присмотра подро-

стки. А табло холодно и лениво отсчитывало бирюзовые цифры:

девятнадцать, восемнадцать, семнадцать...

Выведя Арека из лифта, Саша позволил себе облегченно

вздо хнуть, но тут же собрался и огляделся по сторонам. Рань

утра играла им на руку — в холле, за стеклянной перегородкой

мирно спал то ли охранник, то ли дежурный. И если не шуметь,

то его можно незаметно миновать.

На ступеньках подъезда комплекса стало ясно — действие

стимулятора закончилось окончательно и бесповоротно. Арек

едва не рухнул на обледеневший бетон, и пришлось выполнять

обещание — тащить его к ограде на руках. Сумрачная улица

была почти пуста. В конце квартала раздавалось равномерное

шорканье лопаты — работал дворник, а на противоположной

сто роне, возле магазина, стояло припаркованное...

— Такси! Ты адрес той квартиры, где я переодевался,

помнишь?

— Да, — голос звучал слабо. — Помню. Но там может быть

опасно. Я не уверен, что за Хайнцем не было слежки.

— Говори, куда ехать.

В голове сложился полубезумный план. Александр доволок

любовника до машины с шашечками, погрузил на заднее сиденье,

сказал таксисту адрес и начал шарить по карманам. Бумажник

нашелся сразу, а еще под руку попались конверты.

«Там тоже деньги должны быть... Отлично!».

519

— У какого-нибудь круглосуточного остановись, — велел

он таксисту. — Я выпивки с закусоном возьму. Кину сверху за

ожидание, не беспокойся.

«Здесь я не так приметен, как в родном захолустье. Там сразу

весть разнесут».

В небольшом продовольственном магазинчике он быстро

скупил то, что попалось на глаза — умом понималось, что так-

сист никуда не уедет с Ареком на сиденье, но все-таки... Забросил

пакет в машину, обнял дремлющего любовника за плечи и стал

вспоминать, видел ли он заправки на трассе, когда они ехали в

столицу от Врат.

«Кажется, в том районе даже одну заметил. Когда мы к джипу

выходили. На другой стороне дороги».

Расплатившись с таксистом, он усадил Арека на лавочку,

встряхнул и спросил:

— Какова вероятность, что нас задержат на Вратах? Мы

сможем вернуться в Eisenwasserlich? До моей машины два ша-

га — не угнали и вроде бы даже шины не прокололи. Ключи у

меня в кармане. Рискнем?

— А что там? Твоя квартира точно засвечена.

— Там я дома. Найду нычку, чтобы отлежаться. Рискнем?

Или не стоит? Ты говорил, машину заявят в розыск.

— Или заявили, или не заявили. Пятьдесят на пятьдесят...

Блеск в глазах исчез, и это пугало — Арек выглядел тусклым,

словно из него по капле уходила жизнь.

— Тут ваши аптеки есть? Может, тебе купить какое-то

лекарство?

— Хельм кинул стандартную аптечку. Пока... хотя, сейчас

посмотрю... если там есть...

520

— Это точно не стимулятор? — обеспокоился Александр,

услышавший незнакомое слово.

— Точно.

Сумерки рассеивались, уступая место утренним лучам сол-

нца. Саша понял, что надо торопиться: еще полчаса, нет, даже

пятнадцать минут, и лафы — как дремлющего охранника — им

уже не видать. Он помог любовнику дойти до машины, открыл

двери, сел за руль и попросил:

— Только следи, чтобы мы не уехали куда-нибудь на Крайний

Север. Я дорог здешних не знаю, Врат тоже... отклонение от

маршрута будет на твоей совести.

Хотелось помолиться — странное, внезапное желание, ни-

когда такого не накатывало. Даже в лагере не приходило в голову

взывать к богу или к небесам. Но сейчас хотелось просить,

просить кого угодно — не за себя. За Арека.

«Лишь бы увезти его в безопасное место. Уложить, согреть,

дать отоспаться. Как тетка учила? Прости меня грешного, что

мало или совсем не молюсь Тебе? Помоги мне...».

Он твердил слова, как заклинание — на заправке, на прив-

ратной площадке, минуя пост сонных вояк, в переходе, за