Беркут оценивающе оглядел ее.
— Как ты себя чувствуешь?
— Устала.
— А руки-ноги?
— Покалывает.
Беркут кивнул:
— Обморожение, — сказал он. — Вернее, сильное переохлаждение. Когда мы вас поймали, ты была с ног до головы в изморози, а вы оба — в синяках. Здорово вас побило градом. — Беркут пересел поближе к Пери, по-прежнему держа сапсаниху на руке. Вытащил из кармана штанов какой-то футлярчик, достал оттуда шприц-тюбик. — Посидите смирно. — Он прижал шприц-тюбик к руке Хьюго, потом достал другой и прижал Пери к плечу. — Обезболивающее, — пояснил он. — Пока мы вас отогревали, то поначалу держали на наркотиках. Еще мы кололи вам противостолбнячную сыворотку, антибиотики от инфекции и противовоспалительные. Повязки пропитаны мазью с алоэ, чтобы кожа быстрее заживала. Ему повязки снимем сегодня под вечер. Его только чуть-чуть поморозило. Дети, поганцы, — они прочные. — С этими словами он потрепал Хьюго по голове. — Молодец, что сунула его под фуфайку, — продолжил Беркут. — Лучшее средство от обморожения. Нет, вру: лучшее средство — не соваться в сверхъячейку на высоте больше девяти километров.
— Девять километров?! — поразилась Пери.
— Ага. Выше горы Эверест. Реактивные самолеты там как рыбы в воде, а вот летателям туда соваться не рекомендуется, — сказал Беркут. — Мы это называем смертельной зоной. То, что вы остались живы, уникальный случай: там температура падает ниже пятидесяти по Цельсию. Случается, что летатели выживают после такого, но это, конечно, из ряда вон.
— Как ты думаешь, почему мы остались живы?
Беркут пожал плечами:
— Я бы сказал — потому что вы оба очень молодые и крепкие и потеряли сознание. Сердцебиение и обмен веществ замедлились, поэтому вы и уцелели, несмотря на переохлаждение и кислородное голодание на огромной высоте.
Пери вздрогнула.
— Все было так быстро, ты себе не представляешь…
— Я — представляю, — отрезал Беркут. Пери едва не улыбнулась — настолько царственно и снисходительно это прозвучало. Кто, интересно, дал ему право так выпендриваться? — Но взлетели вы и вправду почти что невообразимо быстро. С четырехсот метров до девяти с лишним километров меньше чем за пятнадцать минут. Ничего себе гонка.
— А ты откуда знаешь, на какую высоту занес меня ветер? — спросила Пери.
Беркут взглянул на Пери по-птичьи пронзительно.
— Ты что, правда не понимаешь? — спросил он.
Пери помотала головой.
— Забавно, — сказал Беркут. — Ладно, пока об этом не будем.
Сапсаниха беспокойно запрыгала на кулаке Беркута.
— Можно? — спросила Пери и протянула руку.
Беркут покачал головой:
— Нельзя. Никогда не прикасайся к чужой охотничьей птице. — Он повернулся к Сойке. — Я ее с месяц дрессирую, она уже вполне самостоятельная. Хороший результат для дикого сокола. И характер у нее самый легкий из всех моих дикомытов.
Пери уронила руку.
— Беркут наш самый сильный летатель, всем фору даст, — сказала Сойка. — Тебе повезло, что он был среди тех, кто нашел тебя во время бури.
— И-чип-и-чип-и-чип, — сказала сапсаниха, глядя на Беркута, так звонко, что у Пери ее голос отдался в костях. Потом Шахиня снова посмотрела на Пери и Хьюго.
— Мы никак не можем понять, — начала Сойка, — зачем вы с...
— С Хьюго, — подсказала Пери.
— Да. Зачем вы с Хьюго отправились в полет в такую погоду.
— Да. Конечно. Я… это была ошибка. Конечно. Вы же видели, какое быстрое было восходящее течение. Я не понимала… — По крайней мере это не была неправда. — Я была в гостях у… у тети и возвращалась с ребенком в Город. Решила, что спокойно долечу. Я ошиблась.
— Ясно, — кивнула Сойка.
Пери понимала, что ей никто не верит. Отвернулась. Лучше спрашивать самой, а не ждать вопросов от них.
— А долго я была… была…
— Ты была без сознания весь вчерашний день. Мы доставили тебя с малышом сюда позавчера вечером.
— Ага. — Значит, сейчас утро пятницы. Зак Фоулер еще не знает, что она не сдержала слово. Куда же она попала? Может быть, до Города отсюда недалеко, она еще успеет вернуться вовремя и Зак поможет ей отдать Хьюго родителям?
— Да, — сказала Сойка. — Этот молодой человек все плакал, требовал тебя, но тебе надо было выспаться. Нам повезло, что ему нравится жареная крольчатина. И манго и бананы — у нас их тут полно.
Пери оглядела завесу тускло-зеленых и бурых кустов, пронизанных вертикальными полосами белого и серого лоснящегося камня, — она вздымалась на противоположном берегу реки, словно стена дыма.
— Где мы?
Беркут словно бы не услышал вопроса и обратился к Сойке:
— Шахине надо отдохнуть и подкормиться несколько дней. Если мы возьмем ее на ежевичные плантации, ей там перепадет вволю птичек, а может быть, и несколько кроликов.
Пери поняла, что они ей ничего не скажут, пока не узнают о ней побольше. Хьюго перестал сосать и сел. Пери натянула на грудь дырявую футболку от изолята — весь ее летательский костюм буря изодрала в клочья, — и стала рассматривать Беркута, на котором были только закатанные почти до колен камуфляжные штаны, выгоревшие до блеклого цвета сухой травы, на ремне вокруг тонкой талии висел нож в больших ножнах, а на руке была толстая перчатка, где сидел сокол. На Сойке была серая рубаха и шорты из грубой ткани. Пери отважилась задать другой вопрос:
— Что вы здесь делаете?
— Учимся летать, — ответила Сойка — безо всякого выражения, так что Пери сразу почувствовала, что за ее словами скрыт целый мир.
— А, — растерянно отозвалась Пери. Вообще-то если эти летатели уцелели в бурю, когда они с Хьюго чуть не погибли, должно быть, они обладают мастерством, какое Пери и не снилось.
— Мне бы очень хотелось пожить у вас несколько дней, — проговорила Пери. — Посмотреть, как вы летаете.
— Твое желание исполнится, — сообщил Беркут.
— Нет, мне нельзя задерживаться, — сказала Пери: от металла в голосе Беркута сердце у нее екнуло.
— А у тебя никто не спрашивает, — негромко и веско проговорил Беркут. — Останешься здесь, пока я не решу, что мы можем тебя отпустить, ничем не рискуя. Если вообще сможем. В бурю мы видели, что ты не одна. Хищники, знаешь ли, не за всеми гоняются. Для нас это крутовато.
— Потому-то мне и надо лететь, — напряженным тонким голосом ответила Пери. — Мне надо доставить Хьюго в безопасное место.
Беркут рассмеялся.
— Кто бы тебя ни преследовал, здесь он тебя нипочем не найдет, поверь мне на слово. А мы тебя не отпустим, пока мы не поймем, что тебе можно доверять. Не вздумай улетать без моего разрешения. — Он небрежно махнул рукой в сторону браслета у Пери на запястье. — Ясно тебе? Этот монитор — он не просто для слежения.
— Ясно, — тихо отозвалась Пери. Спорить сейчас с Беркутом было бессмысленно — надо показать ему, что она их не выдаст, и показать чем скорее, тем лучше.
— Ты ведь понимаешь, что Хищник погиб в бурю? — спросила Сойка.
— Вы его убили? — проговорила Пери.
— Нет, — сказал Беркут. — Просто не стали спасать. Надо было вытаскивать тебя с Хьюго.
— Спасибо. — Пери понимала, что тут никаких слов не хватит, хотя ее благодарность и омрачалась страхом. Итак, она в плену. На что они пойдут, эти местные летатели, ради самозащиты? Хищника они уже бросили на верную смерть.
— Лучшее твое спасибо — делать, что велят. — Беркут поглядел на нее исподлобья.
Хьюго яростно тер глаза.
— Он устал, — сказала Пери, опустив голову, чтобы не видеть, как смотрит на нее Беркут. — Где можно уложить его поспать?
Сойка повела Пери вверх по реке, потом свернула вдоль впадавшего в нее ручья. Пери присела и намочила край футболки. Потерла самые грязные места на лице Хьюго, но только размазала грязь. Махнула рукой и вытащила из сумки-пояса чистую кофточку для него. Ладно, потом можно будет как следует его выкупать.
— Утром мы пустили его поиграть в песке у реки, — сказала Сойка. — Конечно, он устал. — Она остановилась на крошечном пляже с белым песком. — Сюда. — Она показала на тропинку, которая вела в густые кусты под нависающей скалой. Пери прошла по тропинке и очутилась на пятачке сухого песка под каменным навесом. Там на стеганой подстилке спал какой-то юноша — он лежал на боку, закутавшись в собственные крылья. Кругом висела зеленая москитная сетка, закрывавшая почти весь песчаный пятачок. Пери положила Хьюго на мягкую подстилку, накрыла краешком, подоткнула и поднялась.
