Главную ответственность за голод на Украине комиссия возлагала на И.В.Сталина. Эту ответственность разделяют и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б), в особенности В.Молотов и Л.Каганович. «Преступную пассивность» проявили местные украинские власти: секретарь ЦК КП(б)У С.Косиор, председатель СНК УССР В.Чубарь, председатель ВУЦИК Г.Петровский, председатель ГПУ Украины В.Балицкий. Зная о голоде, «они ничего не предпринимали, боясь санкций Москвы»[392].

Наиболее обстоятельно проанализировал последствия голода австралийский историк Стивен Уиткрофт (Университет Мельбурна) в своих статьях «О зерновых балансах и оценках урожайности в СССР в 1931-1933 гг.» и «О демографических свидетельствах трагедии советской 390 Голод 1932-1933 годов. М., 1995. С. 7.

391 Там же. С. 8.

деревни в 1931-1933 гг.»[393]. В первой статье С.Уиткрофт показал, что официальные показатели урожайности в 1932 г. были завышены. Так, по официальным данным урожай определялся в 699 млн ц, а по оценкам автора — 566 млн ц, т. е. на 133 млн меньше. Зерно на корм скоту в сельском хозяйстве сократилось с 185 млн ц в 1928 г. до 102 млн ц в 1932/33 г., а продовольственное потребление соответственно с 312 млн ц до 184 млн ц. «Такая динамика, — пишет Уиткрофт, — практически неизбежно влекла за собой голод и катастрофические потери в поголовье скота»[394].

Анализируя демографическую ситуацию в деревне в 1931- 1933 гг. в СССР, в частности на Украине, Северном Кавказе, Нижней Волге и в целом по РСФСР, С.Уиткрофт приходит к выводу о том, что в 1932-1933 гг. по Украине «можно было бы говорить о 3-3,5 млн дополнительных смертей, а по СССР в целом, видимо, о 6-7 млн»[395].

Примерно такую же цифру (7,4 млн) избыточной смертности в 1933 г. дают и работавшие в Госкомстате СССР Е.М.Андреев, Л.Е.Дарский и Т.Л.Харькова в работе «История населения СССР, 1920-1959 гг.»[396]. Имеются в литературе и другие сведения о людских потерях во время голода 1932-1933 гг., по нашему мнению, как преуменьшенные (1,5 млн), так и преувеличенные (9,8 млн), что объясняется в первом случае невключением в число 393 Трагедия советской деревни... Т. 3. С. 842-865, 866-887.

394 Там же. С. 854.

395 Там же. С. 885.

396 Андреев Е.М., Дарений Л.Е., Харькова Т.Л. История населения СССР. М., 1990. С. 1141.

погибших от голода умерших от болезней в связи с истощением организма и эпидемических заболеваний (брюшной, сыпной тиф), а во втором случае — в связи с тем, что Р.Конквест и Дж.Мэйс, опираясь на труды С.Максудова, включили в избыточную смертность от голода, также гибель людей в результате коллективизации в тюрьмах и лагерях. Комментируя оценки Конквеста С.Максудов писал: «До некоторой степени автор оказался в плену больших цифр, уже опубликованных им в книге «Большой террор», так что количественные оценки, к сожалению, слабая сторона этой превосходной работы»[397].

Что касается крестьян-спецпереселенцев, то их положение было еще ужаснее, чем положение колхозников и единоличников в 1932-1933 гг. в голодающих зерновых районах. За два года спецпереселенцев умерло почти четверть миллиона человек, т. е. 20-25% их численности. В 1932 г. смертность спецпереселенцев превышала в 5 раз, а в 1933 г. — в 9 раз рождаемость. Особенно высока была смертность в спецпоселках голодающих регионов. На Северном Кавказе, например, умерло в 1933 г. в 21 раз больше, чем родилось, в Казахстане — в 19 раз, на Украине — в 16 раз, в Поволжье — в 16 раз, на Урале — в 13 раз и т. д.[398].

В результате голода целые районы на Украине и в Казахстане обезлюдели. Поэтому созданный в 1933 г. Всесоюзный переселенческий комитет при СНК СССР переселил в границах УССР (из области в область) 16 тыс. 397 Максудов С. Потери населения СССР в годы коллективизации // Звенья. 1991. № 1. С. 107.

398 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-1933 гг.) М., 2000. С. 322.

хозяйств колхозников (около 90 тыс. человек). Кроме того, из других районов СССР на Украину к концу декабря 1933 г. было переселено 21 856 колхозных хозяйств (117 149 человек) с 14879 лошадьми, 21 898 коровами и 388 705 головами мелкого скота (овцы, свиньи). Для этого потребовалось 329 железнодорожных эшелонов.

Переселялись колхозники в Одесскую область (из Горьковской обл. и Белоруссии), в Донецкую (из Ивановской обл.), в Харьковскую (из ЦЧО), Днепропетровскую (из Западной обл.)[399].

В Казахстан, помимо спецпереселенцев, также переселялись крестьянские семьи, в основном в северные земледельческие районы. В Северо-Кавказский край переселилось 15,5 тыс. увольняемых красноармейцев.

Зимой 1933 г. в разгар голода ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняло постановление об обязательной поставке зерна государству колхозами и единоличными хозяйствами[400]. Постановление устанавливало новый порядок сдачи зерна государству из расчета на каждый гектар плана посева яровых культур в 1933 г. и озимых, посеянных осенью 1932 г. (в центнерах). Фактически устанавливался такой порядок заготовок зерна, который предлагался в январе 1932 г. Я.Э.Рудзутаком, в марте — С.В.Косиором, а в ноябре 1932 г. — М.М.Хатаевичем.

Новый порядок сдачи зерна государству имел силу налога и подлежал безусловному выполнению как колхозами и колхозниками, так и единоличниками. При этом нормы сдачи зерна государству колхозниками, посеявши399 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 33. Л. 56.

400 СЗ СССР. 1933. № 4. Ст. 25.

ми зерновые культуры на приусадебных землях, устанавливались на 5%, а единоличниками — на 10% выше, чем колхозами. Хозяйства, отнесенные к кулацким, должны были сдавать зерно в полуторном размере против норм, установленных для трудовых единоличных хозяйств.

Следует заметить, что нормы сдачи зерна для колхозов зерновых районов были довольно высоки. Украина, ЦЧО, например, должны сдавать государству 3,0-3,1 ц с гектара, Северный Кавказ, Сибирь, Средне-Волжский и Нижне-Волжский края — от 2,0 до 2,3 ц с гектара. Местным органам власти (совнаркомам, край и облисполкомам) разрешалось, учитывая местные условия, устанавливать порайонные нормы сдачи зерна, однако с условием, чтобы средняя норма сдачи хлеба по республике, краю и области была выполнена полностью.

Кроме этого, для снабжения хлебом по твердым государственным ценам учителей, агрономов и медработников, разрешалось устанавливать обязательные начисления до 2% зерна сверх установленного плана.

Это несколько упорядочило дело хлебозаготовок, но так как ставки хлебопоставок были высоки, а средняя урожайность зерновых низкой, то положение в сельском хозяйстве мало изменилось. Правда, при хорошем урожае в 1933 г. массового голода в 1934 г. удалось избежать.

Опасаясь, что в случае выполнения плана хлебозаготовок будут дополнительные задания, делегации колхозников Одесской и Днепропетровской областей в ноябре-декабре 1933 г. на приеме у Сталина, Калинина, Молотова и Кагановича спросили: не будут ли на местах под видом колхозной торговли замаскированно проводиться встречные планы хлебозаготовок?

На что Сталин ответил, что никаких встречных планов ни под каким видом не будет допущено. «Партия и Советская власть, — сказал он, — строго карали тех, кто проводил встречные планы. Они будут строго караться и впредь. Кооперация будет закупать некоторое количество хлеба только на добровольных началах, на выгодных для крестьян условиях»[401].

Сталин, мягко говоря, лукавил, когда говорил, что партия и Советская власть карали тех, кто давал встречные (дополнительные) планы. Так, 4 января 1933 г. Нижне-Волжский крайком ВКП(б) давал дополнительные задания колхозам, выполнившим план хлебозаготовок (Лопатинский, Новоузенский, Преображенский и др. районы)[402]. Никакого наказания за это не было.

Помимо принятого 19 января 1933 г. постановления об обязательной поставке зерна государству в тот же день ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление о закупке хлеба системой потребкооперации в размере до 100 млн пуд. с распределением объемов закупок по республикам, краям и областям. При этом закупки должны были производиться не по рыночным, а по низким (символическим) государственным ценам лишь на 20-25% превышавшим цены госпоставок.