В голодавших населенных пунктах люди употребляли в пищу: мясо павших животных (в том числе сапных лошадей), кошек, собак, крыс и т. п.

В этой информсводке, посланной председателям ОГПУ В.Р.Менжинскому и его заместителям Г.Г.Ягоде, Г.Е.Прокофьеву и Я.С.Агранову, начальник СПО ОГПУ Г.А.Молчанов приводил ряд фактов голодания крестьян. Так, в Ейском районе (станица Ново-Щербиновская) колхозница Голояд, имевшая 500 трудодней, питалась древесными опилками, а единоличник Довженко с семьей в 6 человек питался собачьим мясом и крысами. Все умерли от голода. В станице Колнеболотской (Ново-Покровский район) только за две недели умерло 100 человек. В станице Ново-Щербиновской на кладбище обнаружено 30 трупов, выброшенных ночью и т. д., и т. д.[344].

В другом спецсообщении СПО ОГПУ по данным на 26 марта 1933 г. отмечались факты массовой гибели людей, употреблявших протравленное посевное зерно, а также другие не пригодные для пищи продукты. Умирали в большинстве своем мужчины и дети. «Вследствие значительной смертности (Кущевский район, станица Шкуринская. — Лет.) трупы населения выбрасываются на кладбище, во двор, сараи и пр., — говорилось в сводке. — На кладбище скопилось до 100 человеческих трупов, лежащих на поверхности земли. Часть трупов зарыта в землю на глубину до 1 аршина. Умирают в большинстве дети и мужчины. Значительно увеличилось количество опухших от голода, особенно в колхозах, среди них — примерные колхозники», бригадиры, активисты[345].

В политдонесении начальника политотдела Ново-Джерелиевской МТС СКК сообщалось (апрель): «Случаи опухания, смерти от голода все увеличиваются. Так, далеко по неполным сведениям, в сельсовете не регистрируют, а прямо возят на кладбище, не закапывая ставят гробы, а то и не вывозят из дома. За январь по ст. Н.-Джерелиевской умерло 18 колхозников, 10 единоличников, февраль — 24 и 10, март — 17 и 50. За один день, 31 марта, вывезено 48 трупов...»[346].

Начальник политотдела Водораздельской МТС в апреле 1933 г. докладывал в политсектор крайземуправления о том, что по Султановскому сельсовету в 4-х колхозах («Луч», «Заря», «Гарантия» и «Хлебороб Кавказа») 1337 человек опухших и больных от голода и 279 единоличников. Умерло в марте — начале апреля — 162 человека; в Кианкизском сельсовете — 144, в Казинском — 130 человек[347].

Весной 1933 г. М.А.Шолохов пишет очередное письмо Сталину о положении в Вешенском районе Северо-Кавказского края. В письме 4 апреля Шолохов сообщает, что не только в Вешенском, но и в других районах края «умирают от голода колхозники и единоличники, взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всяческими болотными кореньями». В таком поло345 Там же. Л. 151-152.

346 РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 25. Д. 6. Л. 2-3.

347 Там же. Д. 22. Л. 50-51.

жении, по словам писателя, находится до 99% «трудящегося населения» района. Произошло это потому, что урожайность в 1932 г. была определена в полтора раза выше фактической и, исходя из этого, установлен план хлебозаготовок в 53 тыс. тонн, при валовом сборе в 56-57 тыс. Уполномоченный крайкома ВКП(б) Г.Ф.Овчинников дал установку: «Хлеб взять любой ценой! Дров наломать, но хлеб взять!»

И «дрова ломали». В Плешаковском колхозе Вешенского района уполномоченные по хлебозаготовкам широко практиковали «допрос с пристрастием»: колхозников ночью допрашивали с применением пыток, затем надевали на шею веревку и вели к проруби в Дону топить. В другом колхозе (Грачевском) подвешивали колхозниц за шею к потолку, допрашивая, потом, полузадушенных, их вели к реке, избивая по дороге ногами. Колхозников раздевали до белья и босого сажали в амбар при 20-градусном морозе; практиковались массовые избиения колхозников и единоличников. В Ващиевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы керосином, зажигали, а потом тушили, спрашивая: «Скажи, где яма? Опять подожгу!» и т. д., и т. д.

В поисках хлеба разваливали печи в домах, раскрывали крыши, выбрасывали семьи колхозников с детьми на улицу. «Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти, — писал Шолохов Сталину, — в хуторе Волоховском Лебяженского колхоза, ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли костры и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?»

Уполномоченный крайкома по хлебозаготовкам в Вешенском и Верхне-Донском районах директор завода «Красный Аксай» В.И.Шарапов, «распекая» секретаря партячейки Малаховского колхоза, заявил: «Детишек ему жалко стало выкидывать на мороз! Расслюнявился! Кулацкая жалость одолела! Пусть как щенки пищат и дохнут, но саботаж мы сломим!».

«Это не отдельные случаи загиба, — писал Шолохов, — это узаконенный в районном масштабе «метод» проведения хлебозаготовок».

О размахе репрессий в Вешенском районе можно судить по приведенным в письме Шолохова таким данным: из 13 813 хозяйств района (52069 человек) во время хлебозаготовок было арестовано 3128 человек, осуждено нарсудами и тройками ОГПУ 2300 человек, из них 52 человека к расстрелу. Исключено из колхоза 1947 хозяйств, оштрафовано (конфисковано продовольствие и скот) 3350 хозяйств, выселено из домов 1090 семей. В результате осуществления репрессий из Вешенского района в 1932-1933 гг. изъято 2 млн 300 тыс. пудов зерна, т. е. практически почти весь валовый сбор 1932 г. Население района было обречено на голодную смерть — из 50 тыс. человек голодало 49 тыс.

«Если все описанное мною заслуживает внимания ЦК, — заканчивал письмо Шолохов, — пошлите в Вешенс-кий район доподлинных коммунистов, у которых хватило бы смелости, не взирая на лица, разоблачить всех, по чьей вине смертельно подорвано колхозное хозяйство района, которые по-настоящему бы расследовали и открыли не только всех тех, кто применял к колхозникам омерзительные «методы» пыток, избиений и надругательств, но и тех, кто вдохновлял на это...

Простите за многословность письма. Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины».

Ст. Вешенская СКК

4 апреля 1933 г.

С приветом, М.Шолохов»[348].

Получив письмо М.А.Шолохова, 16 апреля 1933 г. И.В.Сталин ответил ему телеграммой: «Ваше письмо получил пятнадцатого. Спасибо за сообщение. Сделаю все, что потребуется. Сообщите о размерах необходимой помощи. Назовите цифру».

В тот же день Шолохов сообщает о размерах необходимой помощи:

«Потребность в продовольственной помощи для двух районов (Вешенского и Верхне-Донского), насчитывающих 92 000 населения, исчисляется минимально в 160 000 и для Верхне-Донского — 40 000. Это из расчета, что хлеба хватит до нови, т. е. на три месяца... пухлые и умирающие от голода есть и в Верхне-Донском районе, но все же там несравненно легче»[349].

Сталин дает указание Молотову:

«Вячеслав!

Думаю, что надо удовлетворить просьбу Шолохова целиком, т. е. дать дополнительно вешенцам 80 тыс. пудов и верхнедонцам 40 тысяч. Дело это приняло, как видно, «общенародную» огласку, и мы после всех допу348 Писатель и вождь. М., 1997. С. 28-54.

349 Там же. С. 67.

щенных там безобразий — можем только выиграть политически. Лишних 40-50 тыс. пудов для нас значения не имеют, а для населения этих двух районов — имеют теперь решающее значение.

Итак, давай сейчас же голосовать (скажи Чернову).

Кроме того, нужно послать туда кого-либо (скажем, т. Шкирятова), выяснить дело и привлечь к ответу Овчинникова и всех других, натворивших безобразия. Это можно сделать завтра».

22 апреля Сталин посылает в Вешенскую еще одну телеграмму:

«Ваше второе письмо только что получил.

Кроме отпущенных недавно сорока тысяч пудов ржи (фактически было отпущено 22 тыс. — Авт.) отпускаем дополнительно для вешенцев восемьдесят тысяч пудов, всего сто двадцать тысяч пудов. Верхне-Донскому району отпускаем сорок тысяч пудов.

Надо было прислать не письмом, а телеграммой. Получилась потеря времени».