Острыми «продзатруднениями» на Северном Кавказе были охвачены уже в январе 1932 г. Лабинский, Миллеровский, Краснодарский, Тарасовский и Майкопский районы. Здесь с начала года было зарегистрировано 1869 человек голодающих, 1100 случаев заболеваний ит. д. По неполным данным, с начала 1932 г. по 76 районам края вышло из колхозов 63870 хозяйств, так как во многих станицах у 70% хозяйств колхозников уже не было хлеба. По 25 наиболее пораженным «продзатруднениями» районам в ноябре 1931 г. — марте 1932 г. ушло на заработки из деревни (станиц) 56 300 человек. Примерно в это же время на почве «продзатруднений», хлебозаготовок и обобществления скота произошло 56 массовых выступлений (7 тыс. человек), по данным 21 района.

В Средне-Волжском и Нижне-Волжском краях сведения об острых «продзатруднениях» начали поступать в декабре 1931 г. — январе 1932 г. Так, в декабре 1931 г. в

45 колхозах Нижне-Волжского края 1230 семей голодало, употребляли в пище разные суррогаты и павших животных. С июля 1932 г. на почве недостатка кормов, плохого ухода и различных заболеваний в 42 районах края пало 62 844 лошади и 19 816 голов молодняка (жеребят). В 62 районах из 263 600 лошадей 122 368 (46,4%) вследствие истощения и слабости были не способны к работе.

В связи с голодом и недоеданием по 42 районам Нижне-Волжского края выбыло из колхозов 34187 хозяйств, что составляло почти 10% хозяйств колхозов. Вместе с тем, 98 808 трудоспособных мужчин (27,4%) колхозов покинули колхозы и отправились на заработки в города и на промышленные стройки.

В октябре 1931 — марте 1932 г. произошло 57 массовых выступления крестьян, в которых участвовало 10670 человек. К апрелю 1932 г. в крае было репрессировано 1498 человек.

Сложным было положение и в Средне-Волжском крае, особенно в районах Левобережья. В связи с этим в декабре 1931 г. — марте 1932 г. деревню покинуло 155 225 человек, уйдя на заработки. Из колхозов в некоторых случаях покидали колхозы до 70-80% их состава. В пищу крестьяне, колхозники и единоличники, употребляли суррогаты (желуди, картофельная кожура, трава, листья и т.п.), а также павших животных. (Только за два месяца— декабрь, январь — пало от истощения и болезней 18 156 голов).

В октябре 1931 — марте 1932 г. в 38 массовых выступлениях крестьян приняло участие 4335 человек, было арестовано 1030 человек и исключено («вычищено») из колхозов 5900 «кулацкого и антисоветского элемента».

В Казахстане, несмотря на тяжелое продовольственное положение, усиленно проводились хлебозаготовки и скотозаготовки. На одном из пленумов крайкома ВКП(б) его первый секретарь Ф.И.Голощекин призывал к усилению хлебозаготовок, не считаясь с перегибами: «Мы имеем в настоящую хлебозаготовительную кампанию новое явление — это боязнь перегибов. Под этой болезнью перегибов скрывается чистейший оппортунизм...»

В телеграмме крайкома окружкомам партии предлагалось: «Наложенные партвзыскания, за неизбежные для успеха хлебозаготовок перегибы, пересмотреть и работников реабилитировать. Окружкомы обязаны обеспечить полное выполнение плана без трусости за ответственность».

Это развязало руки местным органам в применении чрезвычайных мер при хлебозаготовках, хотя Казахстан уже в то время стоял на пороге массового голода.

«Продовольственные затруднения», перераставшие в голод, в Казахстане стали проявляться с октября 1931 г., а к февралю 1932 г. охватили 33 района. «По далеко не полным данным, — отмечалось в спецсправке ОГПУ, — в 32 районах острым голодом охвачено 232 пункта. Во всех пунктах... с декабря 1931г. по 16 марта 1932 г. зарегистрировано 1219 голодных смертей и до 4304 случаев опухания от голода. Большинство умерших и голодающих — колхозники». В Картальском и Павлодарском районах имели место многочисленные факты вымирания целых семейств колхозников. Например, в колхозе «Еренжол» умерло 10 семейств, в ауле № 8 — 7 семей колхозников, в ауле № 13 — 2 семьи, ауле № 6 — 4 семьи, в колхозе Байгунус — 7 семейств. В Чиликском районе голодали 102 семьи колхозников и т. д.

На почве голода в ряде районов, особенно в Иртышском, Энбекти-Казахском, Акбулакском, Федоровском, Кас-текском, Аксуйском, Цюрупинском, отмечался массовый выход из колхозов, доходивший до 70-80%. В Балхашском районе из колхозов, имевших 1500 хозяйств, вышло 1114 хозяйств, в Лебяжском колхозе из 196 хозяйств вышло 130, из колхоза имени Молотова — из 180 хозяйств ушло 100; в Акбулакском районе из колхоза Камышевки из 310 хозяйств вышло 237 хозяйства.

С лета 1931 г. до конца года ушло в Китай до 40 тыс. хозяйств, причем иногда организаторами откочевок были члены партии, комсомольцы, председатели колхозов. Кроме того, казахское население уходило в соседние с Казахстаном районы — на Среднюю Волгу — около 50 тыс. человек, в Западную Сибирь — 16 тыс. хозяйств, в республики Средней Азии — 13 тыс. хозяйств и т. д. Уходили целые аулы и колхозы, поэтому в Павлодарском, Аягузском, Пресновском и других районах осталось менее 50% населения.

Часто откочевники питались различной падалью, отмечались многочисленные случаи, когда колхозники вырывали из земли трупы зарытых павших заразных животных и съедали их. Заразившиеся различными болезнями откочевники разносили заразу в районы Западно-Сибирского края (Славгородский, Баевский, Алейский) — тиф, черную оспу. В Славгородском районе только за один день, 5 марта 1932 г., было зарегистрировано 117 случаев смерти. Такие случаи отмечались среди откочевников и на Средней Волге.

Массовые выходы их колхозов в связи с «продзатруд-нениями» и голодом, а также в связи с перегибами в хлебозаготовках (массовые порки, аресты, пытки) наблюдались в Западно-Сибирском крае, Татарии, на Урале. В январе-марте из колхозов в Западной Сибири вышло более 20 тыс. хозяйств, на Урале — свыше 16 тыс. хозяйств, в Северо-Кавказском крае — около 70 тыс., в ЦЧО — более 36 тыс., в Нижегородском крае — около 35 тыс., Западной области — 16,7 тыс., Московской — 16,8 тыс. хозяйств.

Всего, по неполным данным, в конце 1931 г. — марте 1932 г. из колхозов вышло по 18 районам РСФСР — 250 тыс. хозяйств. За это же время в неорганизованном отходе по 8 районам РСФСР числилось более 550 тыс. человек и на Украине — около 130 тыс. человек.

С октября 1931 г. по март 1932 г. на Украине произошло 257 массовых выступления крестьян (23946 участников) и по 14 районам РСФСР — 254 выступления (31 171 участник)[183].

Наряду с массовыми крестьянскими выступлениями на почве хлебо- и скотозаготовок, осенью 1931 г. — весной 1932 г. усилились хищения хлеба и другого продовольствия. В связи с этим Политбюро ЦК ВКП(б) 13 апреля 1932 г. принимает специальное постановление, которым поручалось комиссии в составе А.Я.Вышинского, Н.В.Крыленко, Г.Г.Ягоды, И.А.Акулова и Я.С.Агранова представить в Политбюро проект организации от 5 до 10 процессов в разных местах СССР, «руководствуясь тем, чтобы — считая организаторов хищения хлеба и товаров врагами народа — приговорить их к высшей мере наказания, особенно виновных в хищениях коммунистов. Остальных участников этих хищений по всему СССР приговаривать к концлагерям на большие сроки, причем попавшим за хищения коммунистам наказание усилить»[184].

Это постановление Политбюро ЦК ВКП(б) явилось предтечей знаменитого драконовского закона от 7 августа 1932 г. об охране социалистической собственности.

Однако продовольственное положение многих районов страны было настолько тяжелым, что вынудило советское правительство принять ряд мер по его облегчению.

183 Там же. С. 318-321, 322-324, 327-330, 335-337, 348-350.

184 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1994. Л. 6.

22 апреля 1932 г. Комитет заготовок при Совете труда и обороны СССР принял постановление об отпуске продовольственной ссуды колхозам Западной Сибири в количестве 24 тыс. тонн (16 тыс. тонн пшеницы и 8 тыс. тонн проса). Для обеспечения текущего снабжения городов и рабочих центров Западной Сибири предложено Заготзерно по согласованию с Комитетом резервов разбронировать из неприкосновенного фонда внутри края 8 тыс. тонн. Для обеспечения снабжения фуражом до нового урожая важнейших новостроек, Кузбасса и железнодорожного строительства отпускалось 5 тыс. т овса из запасов Комитета резервов[185].