Вопрос подразумевает, что Бог Отец не любил Своего Сына — а если бы любил, то не послал бы на страдания. Что можно ответить на это?

Самое важное — понять, что Сын Божий добровольно взял на Себя роль заместительной Жертвы. Да, Бог Отец отдал Своего Сына на смерть и «возложил на Него грехи всех нас» (Ис. 53:6); но это — лишь часть картины. Столь же верно, что Сын Божий добровольно пошел на крест, чтобы взять на Себя наши грехи:

Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня; но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее (Ин. 10:17–18).

Вот как описывает арест Иисуса Христа евангелист Матфей:

И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место; ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? Как же сбудутся Писания, что так должно быть? (26:51–54)

Спасение грешников посредством заместительной смерти Мессии было общим решением Троицы — Отца, Сына и Святого Духа. Решение это было принято еще прежде сотворения мира (см. Деян. 2:23; Откр. 13:8). При этом Сын добровольно взял на Себя роль искупительной Жертвы. Триединство Бога означает, что утверждения «Отец отдал Своего Сына» и «Сын добровольно предложил Себя в жертву» — это, по существу, одно и то же.

Нам очень трудно представить себе, как Отец, Сын и Святой Дух могут в любви и полном единстве принять такое решение. Но спросим себя: «Почему нам трудно понять такую любовь Отца, Сына и Духа Святого — любовь между Собой и к грешным людям?» Наверное, потому, что в нас такой совершенной любви нет.

На мой взгляд, самый точный образ совершенной любви Отца, Сына и Святого Духа — икона «Троица» кисти Андрея Рублева.

На ней символически изображен предвечный «совет» Отца, Сына и Святого Духа, где решается, что Бог Сын станет Искупителем.

Михаил Логачев

Существует два типа невозможности — нравственная и физическая. Когда мы говорим: «N не может украсть», мы можем иметь в виду две вещи:

1. N лишен физической возможности украсть, даже если бы он охотно это сделал, буде такая возможность представится.

2. N — честный человек и ни в коем случае не совершит кражи, хотя бы у него и была такая возможность.

Иисус мог согрешить, в том смысле, что имел такую возможность. Иисус не мог согрешить в том смысле, что никогда бы так не поступил в силу нравственного совершенства Своей личности.

Вы, например, можете искушать честного человека совершить кражу; это искушение будет реальным, но этот человек не может ее совершить — потому что в силу его личной нравственности он это искушение отвергнет, хотя бы и ценой тяжелых нравственных усилий.

Итак, Иисус имел физическую возможность согрешить; но Он безусловно отверг эту возможность в силу Его нравственного совершенства. Поэтому было вполне возможно Его искушать; однако невозможно было склонить его ко греху.

Сергей Худиев

Удивительно, что искушения, перенесенные Сыном Божьим, повлияли на Него. Благодаря тому, что Он перенес искушения, Он может в полной мере сострадать нам:

У нас есть великий Первосвященник, через все небеса прошедший — Иисус, Сын Божий.

…Первосвященник, Коего имеем мы, не из тех, кто не знает сострадания к нам в слабостях наших; нет, Он ведь и Сам был искушен во всем (правда, не согрешил при этом) (Евр. 4:14–15; современный перевод).

Это одна из самых больших тайн Троицы, которая никем не может быть объяснена исчерпывающе. Одно из объяснений состоит в том, что здесь важно было полностью соблюсти, если можно так выразиться, «условия игры». Вероломство Ветхого Адама должно быть искуплено преданностью Нового Адама, причем при прочих равных условиях. То есть Он должен был пережить все то же самое, что в таких условиях пережил бы и человек, — и Своим волевым решением устоять в праведности. Без всякой Божественной помощи, один на один со смертью.

Лично я для себя (прошу не принимать это за учение Церкви) объясняю это так. Принятие любого знания — это акт веры. Мы внутри себя можем отказать в достоверности любой информации. Христос мог отказать тому знанию о Своем божестве, что было у Него. Мог перестать верить, что Он — Бог. Его искушали не только Собственной силой — сойти с креста, призвать легионы ангелов и разделаться со Своими врагами. Его искушали и отчаянием, как Иова, — «похули Бога и умри». «Боже мой! Боже мой! для чего Ты Меня оставил» — не просто крик муки: это цитата из псалма 22 (21). В Свой смертный час Иисус взывает к Богу словами из песни Давида. Это не поза (да и кто мог бы быть позером перед лицом смерти?) — дело в том, что и остальные события на Голгофе разворачиваются так, как описывает псалом: «Скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои. А они смотрят, и делают из меня зрелище. Делят ризы мои между собою, и об одежде моей бросают жребий». И толпа, собравшаяся поглазеть на распятого Иисуса, «Царя Иудейского», говорит: «Спаси Себя Самого и сойди с креста» точно так же, как это описывает псалом: «Все, видящие меня, ругаются надо мною; говорят устами, кивая головою: «Он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему»». Господь Иисус взывает к Богу словами Писания, пророческих строк, борясь с искушением. Так и в пустыне Он говорил дьяволу: «Написано… Сказано в Писании…». И тогда, в пустыне, и на кресте искушение было настоящим. И Господь его преодолел, как показывают Его последние слова: «В руки Твои предаю дух Мой».

Ольга Брилева

Есть то, что не дает нам возможности приблизиться к Богу, — грех. Бог свят. Он абсолютно нравственно чист. Для Него абсолютно неприемлемо любое нравственное зло. Отношение Бога к злу, оскверняющему и уродующему созданный Им мир, описывается в Библии как в высшей степени резкое неприятие. Библия использует такие слова, как «ярость», «гнев» и «негодование».

Думать, что мы можем так вот запросто взять и приблизиться к Богу, когда Он свят, а мы грешники, — было бы ошибкой. Мы нуждаемся в искуплении — в том, что покрыло бы наши грехи и позволило бы нам, хотя и грешным, вступить в общение со Всесвятым Богом. Мы не можем достигнуть этого искупления сами; Бог дарует нам его в Иисусе Христе. Через веру во Христа, Который искупил наши грехи на Голгофе, мы можем обрести прощение и прийти к Богу.

Мы не можем приблизиться к Богу, пока Он не простит наши грехи. Приведу пример.

Я читал одну древнерусскую повесть (как и многие древнерусские повести, это повесть о грехе и покаянии), там речь шла об одном из приближенных князя, который предал его и перешел на сторону врагов-кочевников, отрекся от христианства и стал вместе с кочевниками участвовать в набегах на русские земли.

Однажды, будучи один в степи, он увидел русского путника, который ехал и пел православную молитву. Предатель вспомнил родной дом, его охватило раскаяние, и он стал умолять путника, чтобы тот отправился к князю и просил от его имени прощения и позволения вернуться. Путник согласился и через какое-то время, после ряда приключений, привез ему грамоту от князя, где князь объявлял о своем прощении. Плача от радости, бывший предатель отправился на Родину. Предатель не смел показаться на глаза князю, до того как получит прощение, — он понимал, что он совершил и что ему за это будет.