Вид у него был довольно помятый: нос поцарапан, рубаха разорвана.

— Откуда ты в таком виде? — спросил Андрей, начиная кое о чём догадываться.

— Бежал из плена, Андрей Петрович! — не без гордости сообщил Димка. — Надо Алёшу Окунькова выручать… Он там в шалаше сидит… Под охраной!

И Димка рассказал, как они с Алёшей чуть свет отправились ловить сусликов на поля первомайского колхоза. Они расставили капканы, пустили в ход дымогары — и через какой-нибудь час уже словили более тридцати сусликов. Но тут, откуда ни возьмись, на них налетели первомайские мальчишки, отобрали у них сусликов и всё снаряжение, посадили их в шалаш и приставили к ним часовых.

Но они не растерялись. Пока Алёша заговаривал часовым зубы, Димка прорвал охрану и вырвался из плена.

— А здорово они тебя помяли? — спросил Мишка.

— Ну, им тоже досталось! — Димка погрозил кулаком в сторону первомайцев и, поглядев на Андрея, взмолился — Андрей Петрович, дайте мне пятерых ребят… Мы зараз налетим, расколошматим их и Алёшку отобьём!

— «Налетим, расколошматим»! Слова-то какие! — поморщился Андрей. — А первомайцы-то, пожалуй, правы, что вас задержали!

— Почему же правы? — обиделся Димка. — Что ж, им сусликов жалко? Ни себе, ни другим…

— А ты знаешь, что первомайцы организовали свой истребительный отряд?.. Вы же с Алёшей ворвались на их территорию, как чужеземцы…

— Куда им, маломощным!.. — пренебрежительно махнул рукой Димка и замер.

Вдали показались трое незнакомых мальчишек. Выйдя из балки, они поднялись на холм, и один из них стал размахивать белым платком.

— Они самые… — зашептал Димка. — За мной гнались… Захватить бы их сейчас в плен…

— Никак невозможно, — сказал Андрей. — Это же парламентёры. — И, достав носовой платок, он помахал в ответ.

Первомайцы подошли ближе.

Один из них, коренастый, веснушчатый, с облупленным носом, протянул Андрею пакет.

— Понимаю, ультиматум! — усмехнулся Андрей. — Война, значит, по всем правилам. — Он взял пакет и протянул его Димке: — Ну что ж, читай!

Димка достал из пакета листок бумаги, наспех исписанный карандашом, пробежал его глазами и, возмущённый, заявил, что читать не может, так как первомайцы нахалы и вымогатели.

— Тогда пусть читает кто-нибудь другой… — сказал Андрей. — Вот хотя бы Миша.

— Ладно, прочту, — недовольно согласился Димка и забубнил себе под нос: — «Пришлите нам ещё пятнадцать капканов и десять дымогаров, тогда отпустим вашего ловца сусликов, которого мы захватили на нашей территории. Не пришлёте — будем держать его в плену. Даём на размышление один час».

Андрей с улыбкой посмотрел на «парламентёров».

— А верно, хороши наши капканы и дымогары?

— Очень хорошие, — охотно подтвердил «парламентёр» с облупленным носом. — И очень они нам нужны.

— А что, много сусликов решили словить?

— Десять тысяч… — признался мальчик и сконфуженно умолк, видимо вспомнив, что «парламентёру» много говорить не полагается.

— Да, обязательство серьёзное, — согласился Андрей и, попросив первомайцев отойти в сторону, оглядел своих пионеров. — Так что же мы ответим на ультиматум соседей?

— Гнать их в три шеи! — опять взъерепенился Димка. — А Алёшу из плена отбить!

— Да что ты, в самом деле, разошёлся — гнать да отбить! — напустился на него Мишка. — Зачем нам теперь капканы, раз сусликов нет?

— Правильно! И дымогары можно дать, — поддержал его Федя Четвериков.

— Пусть и наши бочки для воды забирают, — подал голос Ваня.

— Может, мы всё же напишем ответный ультиматум? — заметил Андрей. — Уж как полагается, по всем правилам.

Через несколько минут «ультиматум» был составлен и вручён первомайцам.

«Парламентёры» быстро спустились в балку.

Потом, не утерпев, они вскрыли пакет и прочли «ультиматум»:

— «Передаём вам все наши капканы, дымогары, ловушки, бочки для воды, а также охотно придём к вам на помощь всем нашим отрядом.

Апраксинские пионеры».

«Парламентёры» пожали плечами, переглянулись, ещё раз перечитали «ультиматум», вновь переглянулись и вдруг повернули обратно.

— Это как же? — обратился к Андрею «парламентёр» с облупленным носом. — Выходит, мы сливаемся… вместе работать будем?

— Если вы не возражаете, — улыбнулся Андрей.

— Ну что вы!.. — просиял «парламентёр». — Мы давно хотели просить, чтобы вы нас в свой отряд приняли. — Он протянул Андрею пакет. — Тогда ультиматум не нужен. Мы своими словами всё скажем. И Алёшу зараз отпустим.

И «парламентёры» стремглав помчались к своему колхозу.

После обеда апраксинские пионеры вышли ловить сусликов на поля первомайцев.

Второй рапорт Алёши Окунькова

На школьном дворе царило праздничное оживление. С минуты на минуту должен был приехать представитель обкома ВЛКСМ. Пионеры готовились к торжественной линейке. Взрослые стояли группами, разговаривали, шутили. Особенно оживлённо было в группе, окружавшей Андрея. Там то и дело раздавался раскатистый смех Василия Прохоровича, одетого по-праздничному, с орденской колодкой на груди.

Андрей стоял с чемоданом в руках.

— А чемодан-то знакомый, — кивнул Василий Прохорович Андрею. — Подозрительный чемоданишко. Надо бы обследовать. — И, рассмеявшись, серьёзно добавил: — Не рано ли, Андрюша, уезжать собрался?

— И так опаздываю, Василий Прохорович.

Андрей пояснил, что ему уже вчера надо было явиться в районный отдел народного образования, чтобы получить назначение в школу, но вот из-за ребят пришлось задержаться.

— Ну уж, брат, это ты сусликов вини… — начал Василий Прохорович и, не окончив фразы, прислушался к приближающемуся рокоту мотора.

Все повернули головы к калитке. Наступившая на школьном дворе напряжённая тишина сменилась дружным смехом: к школе подъехал на мотоцикле агент-заготовщик Курдюков. Он с недоумением оглядел смеющихся людей, вытер платком голову, шею и, отыскав глазами Василия Прохоровича, направился к нему.

— Я, конечно, извиняюсь, — вежливо обратился Курдюков к председателю колхоза, — тем более у вас здесь какой-то праздник… Дело в том, что, поскольку сейчас конец месяца, я просил бы те три тысячи сусликов…

— Сколько, сколько? — перебил Курдюкова Василий Прохорович.

— Три тысячи… — неуверенно сказал Курдюков и, оглядев стоящих вокруг людей, спросил с тревогой: — Неужели опять ошибка? Значит, не три?

— Не три, — ответил Василий Прохорович. — Да вы почему ко мне обращаетесь? Вы у ребят спросите. — И он лукаво подмигнул пионерам.

Курдюков растерянно посмотрел на ребят, на Василия Прохоровича.

— Непонятно, — прошептал Курдюков.

— Подождите, послушайте, — посоветовал председатель.

Но Курдюков не стал слушать, а отошёл в сторону, присел на край бревна, достал записную книжку и с озабоченным видом погрузился в какие-то расчёты.

На брёвнах под липой сидело несколько стариков и старух. Поглядывая на пионеров, они вели беседу.

— Хорошо ребятишки поработали, — говорила благообразная сухонькая старушка. — Наш Димка раньше всё голубей гонял, а нынешнее лето его от сусликов не оторвёшь.

— Хорошо! Разумно! — подтвердил дед Михей. — Народу польза, и ребятам не в убыток. Мои внучата столько заработали — позавидуешь. «Мы, говорят, дедушка, такой тебе подарок купим…»

— А всё, Устиньюшка, внучек твой постарался, — сказала благообразная старушка.

— У него и отец такой же был, — пояснила бабка Устя. — Живой, затейливый…

— А это правда, что внучек-то уезжает? — спросил дед Михей.

— Уезжает… Сегодня! — вздохнула бабка Устя.

— Жалко, хорошего человека теряем! — покачал головой Михей.

— Едет, едет! — закричала Саня.

И действительно, в конце деревни, поднимая клубы пыли, показался «газик» с брезентовым верхом.

Ваня Сорокин подал команду строиться. Пионеры быстро заняли свои места. Вскоре «газик» остановился около школы, и из него вылез молодой человек. Алёша Окуньков узнал его сразу — это был тот самый работник обкома комсомола, который председательствовал на областном слёте юннатов и вручал ему подарки.