Доклад представляет собой обзор изучения общественного мнения о приватизации промышленности, проведенной в 1990-е гг. Это изучение специально проводили несколько групп ученых; кроме того, многие авторы касались проблемы как частного аспекта других тем, но при этом тоже внесли ценный вклад в общий массив информации.

В исследовании 2005-2006 гг. — самом основательном в последнем десятилетии — так определяется статус приватизации как социального факта: «Самым существенным моментом в экономических, а стало быть, и в социальных, преобразованиях в России в последние пятнадцать лет явилось кардинальное изменение роли частной собственности в жизнедеятельности российского социума. Именно ее утверждение в качестве базовой формы собственности означало переход от одной общественно-экономической формации (так называемый “развитый социализм”) к другой (олигархический капитализм)… Очевидно, что главным инструментом [реформаторов] и в 1990-е годы, и в настоящее время является приватизация. Именно на ее основе была осуществлена небольшой группой номенклатурных чиновников экспроприация собственности государства и денежных средств населения» [1].159

Политическая цель приватизации. Не составляет секрета, что выбор доктрины реформ России преследовал политические цели. Главной целью были демонтаж советской политической системы, ликвидация Варшавского блока и самого СССР. В 2010 г. в СМИ был передан ролик с записью интервью с А. Чубайсом, относящегося к 2001 г. В этом интервью Чубайс так говорил о ваучерной приватизации, организатором которой он считается: «Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма. Это разные задачи, с разной ценой. Мы знали, что каждый проданный завод — это гвоздь в крышку гроба коммунизма. Дорого ли, дешево, бесплатно, с приплатой — двадцатый вопрос, двадцатый. А первый вопрос один: каждый появившийся частный собственник в России — это необратимость. Это необратимость… Приватизация в России до 97 года вообще не была экономическим процессом. Она решала главную задачу — остановить коммунизм. Эту задачу мы решили. Мы решили ее полностью» [2].

Примерно так же он представлял цели залоговых аукционов 1995-1996 гг.: «Моя позиция вообще такая неэкономическая. Я до сих пор считаю, что залоговые аукционы создали политическую базу для необратимого разгрома коммунистов на выборах в 1996 году. Это же были настоящие “командные высоты”, крупнейшие предприятия страны с “красными директорами” во главе. И этого одного достаточно, чтобы считать их позитивным явлением. И ты поэтому должен согласиться, что результаты выборов появились в значительной степени благодаря залоговым аукционам» [3].160

В этом плане интервью Чубайса не стало новостью: реформаторы и не ждали от их реформы каких-то положительных экономических результатов, они проводили большую операцию против СССР, не считаясь с потерями, которые несли экономика и население. Задолго до Чубайса об этом писала западная пресса. Вот газета «Файнейшнл Таймс» от 16 апpеля 1991 г.: «Западные пpавительства и финансовые институты, такие как Междунаpодный валютный фонд и Всемиpный банк, поощряли восточноевpопейские пpавительства к pаспpодаже госудаpственных активов, что было пpизвано послужить средством пpивлечения западных инвестиций, создания pыночной экономики и pазpушения оплота в лице госудаpственной бюpокpатии. Со своей стоpоны, пpавительства pассматpивали пpиватизацию как средство разрушения базы политической и экономической власти коммунистов» [4].

Публикуя 6 апpеля 1991 г. обзоp амеpиканской печати о ходе пpиватизации в Восточной Евpопе, газета «Таймс» пpизнает: «Поскольку пpиватизация считается болезненным, а поpой и сомнительным пpоцессом, такие западные финансовые учpеждения, как Всемиpный банк, Междунаpодный валютный фонд и новый Евpопейский банк pеконстpукции и pазвития, должны оказать помощь, чтобы она пpошла успешно. Пpофессоp Сакс говоpит: “Нам на Западе пpидется подкупать и уговаpивать эти пpавительства идти вперед”».

А. Чубайс в интервью представляет приватизацию как благородное дело борьбы с «империей зла». Но невозможно скрыть две другие стороны дела:

— приватизация была невиданным по масштабам присвоением национального достояния небольшой прослойкой «новой элиты», повязанной этой дележкой;

— приватизация привела к избыточным разрушениям народного хозяйства и общества, каких не требовалось для решения политической задачи; она привела к такому глубокому регрессу Россия, что объективно оценивается как большая операция в «войне наций» (или даже цивилизаций).

От рассмотрения этих сторон приватизации А. Чубайс и старается отвести своим «сенсационным» признанием.

Что касается криминального раздела национального достояния России, спора и не возникает. Нобелевский лауреат Дж. Стиглиц так говорит о приватизации самых рентабельных предприятий через залоговые аукционы: «Частные банки оказались собственниками этих предприятий путем операции, которая может рассматриваться как фиктивная продажа (хотя правительство осуществляло ее в замаскированном виде “аукционов”); в итоге несколько олигархов мгновенно стали миллиардерами. Эта приватизация была политически незаконной. И тот факт, что они не имели законных прав собственности, заставлял олигархов еще более поспешно выводить свои фонды за пределы страны, чтобы успеть до того, как придет к власти новое правительство, которое может попытаться оспорить приватизацию или подорвать их позиции» [6].

«Подкупить и уговорить» новую власть России Западу не составило труда, поэтому в 1991 г. Верховный Совет СССР, а затем и Верховный Совет РСФСР приняли законы о приватизации промышленных предприятий, а в 1992-1993 гг. эта массовая приватизации была проведена — так торопливо, что даже и закон игнорировали.

Предмет приватизации 1990-х годов. Эта приватизация является самой крупной в истории человечества акцией по экспроприации — изъятию собственности у одного социального субъекта и передаче ее другому. При этом никакого общественного диалога не было, власть и не спрашивала согласия собственника на приватизацию. По своим масштабам и последствиям она не идет ни в какое сравнение с другой известной нам экспроприацией — национализацией промышленности в 1918 г. Тогда много крупнейших заводов и до этого были государственными (казенными), а большая часть промышленного капитала в России принадлежала иностранным фирмам. Поэтому национализация непосредственно коснулась очень небольшой части буржуазии, которая к тому же была в России очень немногочисленной.

Совершенно иной характер носила экспроприация промышленности в 90-е гг. ХХ века. Теперь небольшой группе «частных собственников» была передана огромная промышленность, которая изначально была практически вся построена как единая государственная система. Это был производственный организм совершенно нового типа, не известного прежде. Он был важным основанием российской цивилизации индустриальной эпохи ХХ века.

Советское хозяйство, на 90% построенное уже после войны, к 1990 г. представляло собой специфическую систему, созданную как единый сросшийся с государством организм. Аналогии с западным или дореволюционным российским хозяйством советская промышленность не имеет, нечего на них и ссылаться. Никаких теоретических разработок для переделки такого хозяйства в рыночную экономику западного типа у реформаторов не было. Их доктрина не имела никаких разумных оснований, кроме стремления «уничтожить коммунизм» и при этом нагреть руки.

Приватизации подверглись не те предприятия, которые были национализированы в 1918-1920 гг. Предприятия, которые сохранились после 7 лет Первой мировой и Гражданской войн (1914-1921 гг.) и были национализированы, производили всего 0,17% объема производства промышленности СССР 1990 года. После 1991 г. была приватизирована промышленность, полностью созданная советским народом — в основном, поколениями, родившимися после 1920 г. Большого числа отраслей не существовало в 1913 г. Многие под идеологическим давлением перестройки и реформ это как будто забыли.