С тех пор как мне это пришло в голову, я стал внимательнее к Худжубу и вскоре понял, что он наблюдает за мной. Почему? Или как соглядатай Родбара, или он сам стремится проникнуть в тайну и, почуяв человека, задумавшего то же самое, насторожен? С того времени как мне удалось заполучить ключ, мне показалось, что Худжуб начал следить за мной еще пристальнее. Я не стал выходить из коттеджа, в котором жил при институте, боялся хотя бы чем-то навлечь подозрение. Выдержка никогда не покидала этого парня, однако я изучил его настолько, что от меня не ускользнули некоторые детали, показавшиеся мне подозрительными. В среду 25-го он нервничал. Вряд ли это заметил кто-нибудь, кроме меня. Внешне он был все так же весел, шутил, смеялся, но я уже знал его больше, чем кто-либо из окружающих. Я решил идти. Больше откладывать было безрассудно.

В этот вечер я не мог выдумать никакого предлога, чтобы задержаться в лаборатории попозже, и отправился к себе в коттедж. В полночь я пошел в лабораторию. В комнате, где работал Худжуб, горел свет. На его столе все было оставлено в беспорядке, чего с ним не бывало, когда он уходил домой. Халата его тоже не было на месте, горели газовые горелки, кипятился сокслет. Все говорило о том, что он не покидал лабораторию. Может быть, он у Родбара? Неужели именно в такое время, ночью, они встречаются и Худжуб получает наставления? Я решил это проверить. В конце коридора была стальная дверь. Из нее к нам выходил Родбар и в нее уходил, скрываясь в своем недоступном убежище. Ключ у меня был, но что было там, за этой первой дверью? Еще несколько дверей, сигнальная система? Признаться, Отэн, я был в более выгодном положении, чем Худжуб, если он не сотрудничал с Родбаром, конечно: я знал, что он пошел, а тревоги не было. И я решил пойти.

— И там? — нетерпеливо спросил Карт.

— Там было не самое страшное, Отэн, страшное было потом… Я имел с собой микролокатор и потайной фонарик. Бесшумно я приоткрыл дверь и очутился в маленьком коридорчике. В него выходили четыре двери. Думаю, это были двери в жилые помещения Родбара и его помощников. Несколько шагов с затаенным дыханием — и я в большом высоком зале. Осторожно шарю фонариком, осматриваюсь. Через весь зал проходят рельсы, на них тележки с металлическими ящиками. Тележки устроены так, что их вместе с ящиками можно вдвигать в аппараты, стоящие вдоль длинного зала. Сообразите, Отэн, что здесь можно понять? Аппаратура совершенно мне незнакомая. Нечто вроде печей на хлебозаводе, в которые вкатываются тележки с тестом. Уже забываешь, что тебя могут накрыть каждую минуту, и чертовски хочется узнать, что же здесь выпекают. Но аппараты трогать боюсь. Боюсь даже пустить в ход микролокатор — мало ли что могут вызвать его лучи. Заглядываю в ящики — пусто. Прохожу весь зал. В конце его такой же коридорчик, как и в начале, и вдруг мой фонарик освещает Худжуба. Вы знаете, Отэн, вот это и было самое страшное.

Не удивляйтесь, потом было такое, от чего стынет кровь в жилах даже у человека, стоявшего безоружным против тигра в джунглях, но это потом. Потом уже все притупилось, нервы сдали. Здесь как с болью — когда она слишком велика, то ее уже не чувствуешь: наступает шок. Но в тот момент… Вы понимаете, Худжуб бился между двух толстенных стекол, как муха между рамами. Я потушил фонарик и, как только немного опомнился, сообразил, что совсем недавно, проделав такой же путь, он вошел в этот коридор и, когда уже подходил к концу, спереди и сзади него быстро задвинулись стеклянные стенки. Теперь было ясно: Худжуб был против Родбара. Меня охватила радость — я мог, я должен был сделать его нашим сообщником! Я осветил его фонариком. Мы долго молча смотрели друг на друга, наконец он что-то сказал мне, но я ничего не мог разобрать: стекло было органическим и настолько толстым, что не пропускало звуки. Дай не до разговоров было: я хотел делом показать, что заодно с Худжубом, и решил попробовать высвободить его. Я рискнул пустить в дело микролокатор, исследуя им, как проходят заделанные в стену провода, управляющие этой чертовой ловушкой. Я возился не меньше часа и наконец, как мне показалось, разобрался в схеме. Отэн, поймите, положение было таково, что стоило рискнуть, и я нажал рычаг.

— И что же?

— Худжуб исчез.

— Фурн!

— Я говорю вам: Худжуб исчез. Обе стенки отошли в сторону, проход освободился, но вместе со стенками уволокло куда-то и его. Я до сих пор не знаю, к чему это привело. Я перепробовал все рычажки, тыкал локатором куда попало, забыв об опасности вызвать тревогу, но я вызвал в миллион раз худшее… В поисках кнопок управления ловушкой я обшаривал каждый метр стены и сам не заметил, как прошел коридорчик и очутился в другом зале. Это был какой-то уж слишком мрачный зал. Сперва я ничего не мог толком разглядеть, да мне было и не до того: я все еще старался понять систему управления этой дьявольской штукой. Конечно, можно было уйти, оставив все как есть, можно было… Нет, Отэн, несмотря на все, что произошло, я не жалею… Я рассказываю подробно, и это необходимо. Нужно, чтобы вы знали все доподлинно. Итак, о проклятых кнопках. Я чувствовал, что мой мозг уже мечется в черепе, как Худжуб между этими стеклами. Все еще не теряя надежды вызволить его, я нажал какую-то кнопку, в мрачном зале опустилась одна из стальных дверей, и оттуда выползло что-то круглое, слегка светящееся, издающее тихое гудение.

В несколько секунд я очутился под потолком. Как я мог разглядеть идущую вверх по стене наподобие пожарной железную лестницу — я сам не понимаю. Вы знаете, Отэн, я не из робкого десятка, и, когда мне приходилось сталкиваться со зверьем, которое водится на нашей планете, я чувствовал себя человеком, то есть таким существом, которое сильнее любого зверя, но здесь… Если бы у чудища были свирепые глаза, смертоносные когти, зубы, какие-нибудь огромные клыки, наконец, это было бы не так страшно. У него не было ничего. Поймите, ни-че-го! Ни глаз, ни конечностей — ничего. Но оно двигалось, светилось, гудело, и я чувствовал: это было живое существо. В первые минуты встречи с ним я ощутил, что оно обладает чем-то таким, что выше нашего понимания, чем-то совершенно непостижимым. Животный страх прижал меня к лестнице. Руки впились в холодные прутья, и это немного успокаивало… Отвращение, как при виде какого-то гада, — вот, пожалуй, что я испытывал, глядя на это медленно перекатывающееся, все время пульсирующее тело.

Но побороть отвращение, видимо, легче, чем что бы то ни было. На верху лестницы я был как будто в безопасности, и вскоре любопытство, страсть охотника взяли верх над всеми другими чувствами. Я уже подумывал, как бы приблизиться к диковинному существу, рассмотреть его получше, узнать его нрав и повадки. Стало светать, и это придало мне еще больше смелости. Теперь мной овладело только одно желание: узнать все до конца, затаиться где-нибудь и следить, следить. Я осмотрелся. Свет проникал через застекленную крышу, и мрачный зал немного повеселел. Половина таинственности ушла из него вместе с ночью. Лестница, на которой я все еще висел, вела к какой-то дверце. Я освоился со своим положением настолько, что стал подумывать о путях отступления.

Согласитесь, узнать о таком и не иметь возможности рассказать преступление. Дверка была не заперта, я вышел на балкон, который обегал весь зал-лабораторию. Теперь я по желанию мог находиться то в одном, то в другом помещении. Балкон висел на высоте четыре-пять метров. Отсюда мне было видно все. Гул, испускаемый питомцем Родбара, усилился. Чудище продвинулось на несколько метров и в бетонном полу выело след в виде желоба. Как только оно приблизилось к стене, разделявшей оба зала, гул стал сильнее. Минуты две — и оно исчезло в стене.

— Послушайте, Пит, если бы я не знал вас как человека…

— Отэн, у нас слишком мало времени. Прошу, не перебивайте. Скоро вы сами сможете убедиться, что я не сумасшедший. Вы понимаете, что это значит — исчезло в стене! В толстую бетонную стену оно вошло, как в масло, и через каких-нибудь две-три минуты уже было в соседнем зале. Оно стало передвигаться с большей скоростью, ни на миллиметр не уклоняясь от взятого направления. Метлахские плитки, которыми был выложен пол, будто испарялись в том месте, где проползало чудовище. Казалось, оно вбирало их в себя и увеличивалось в размерах, теперь уже достигая в диаметре не меньше метра. По балкончику я подбежал поближе к тому месту, где оно орудовало, и убедился, что для него не существует препятствий. Один из огромных аппаратов, о которых я вам говорил вначале, был целью путешествия этого адского создания. Оно коснулось сплошного бетонного цоколя, на котором возвышался аппарат, и стало входить туда, будто там было отверстие. Гул усилился до высокой, ноющей ноты. Гул оглушал, давил на барабанные перепонки, и все же я услышал крик. Это кричал Родбар.