Михаил немедленно отыскал Владислава Алексеевича. У Ачалова к нему, как кандидату на должность начальника личной охраны министра обороны, с его опытом оперативной работы, вопросов практически не было. С тех пор он не расставался с генерал-полковником, разве только при выполнении оперативных его поручений.

Кабинет под штаб был выбран в первые дни на тринадцатом этаже. И, несмотря на то, что дислокацию его потом, после начала блокады Белого дома, приходилось часто менять, оперативная работа все же велась четко, согласно условиям текущего момента и распоряжениям министра обороны.

Охрану здания парламента поручили генералу Макашову с его добровольцами. Кроме этого, начали формировать отряды из желающих для охраны внешней территории Дома Советов. Все, казалось бы, складывалось более-менее удачно.

И вот эта глупость – незапланированный поход на Останкино. Даже, вернее, не глупость, а наверняка продуманный шаг ельцинской команды, рассчитанный на обострение ситуации.

Провокация, на которую так по-детски поймались защитники Белого дома.

Глава III

Раздумья Михаила прервал посыльный с нижних этажей. Он доложил, что к двадцатому подъезду из Останкино прибыли два грузовика. В них было до шести десятков офицеров, в том числе подразделение Макашова, несколько человек из группы “Север” и другие.

Вскоре появились некоторые из них. Обступив плотным кольцом, бочонок с питьевой водой, стали утолять жажду, в то же время возбуждённо переговариваясь между собой.

Из обрывков разговора Михаил понял: они все ещё уверены, что победа будет на стороне народа, и говорили как свидетели о свершившемся преступлении, показывая при этом собранные стреляные гильзы, как вещественное доказательство для будущего суда.

Утолив жажду, начали требовать немедленной выдачи им оружия. В кабинет к Ачалову послали своего представителя, а сами в ожидании уселись в холле, пустив по кругу принесённые кем-то яблоки.

Прибывший опять посыльный доложил, что на двух частных легковых автомобилях прибыли Макашов и с ним ещё несколько человек.

Дверь кабинета отворилась. Сильно хромая, из него вышел Ачалов. Немного помолчал, глядя на офицеров, потом, видимо, в первый раз публично для всех заявил, что на всех защитников “Белого” имеется всего-то 62 автомата АКС-74у.

Затем, опять сделав паузу, продолжил:

- Я вас понимаю и понимаю ваше желание добиться победы народа. Я тоже хочу этого. Но, по всей видимости, Ельцин не остановится на полпути и пойдет на любые жертвы, и мы-то должны понимать, что сейчас главное - как избежать ненужного кровопролития.

С этой целью предлагаю и поручаю представителям от офицеров, которые пришли ко мне за оружием, организовать комиссию для ведения переговоров и встречу с противной стороной. Старшим назначаю Антона (настоящее имя изменено - прим. автора).

Он опытный офицер МВД. Думаю, что с этим заданием справится.

Возвращаясь в кабинет, Владислав Алексеевич остановил свой взгляд на Михаиле:

- Надо бы где-то раздобыть аккумулятор и развернуть здесь армейскую радиостанцию. Займитесь этим!

Выйдя в коридор, Михаил встретился с прибывшим из Останкино Макашовым в сопровождении Андрюши Маликова, Саши комбата и двух генералов.

Он попытался заговорить с генералом, но Альберт Михайлович, взвинченный до предела, резко повернулся и ушёл к себе в кабинет.

Внизу Михаил догнал Антона с группой людей. Это была уже полностью сформированная комиссия, состоящая из представителей МВД, МБ, казачьих подразделений и двух гражданских.

Передавая указание стоящим у двадцатого подъезда казакам найти аккумулятор, видел, как весь состав комиссии во главе с Антоном сел в милицейский УАЗик и уехал.

На душе было не совсем спокойно, и он подошел к легковому автомобилю с частными номерами, в котором сидели казаки:

- Ребята! Видите тот, уезжающий УАЗик. Присмотрите за ним, чтобы чего плохого не случилось.

Казаки завели машину и поехали следом.

Потом сняли с грузовика аккумулятор и занесли в кабинет к Ачалову.

Туда же через окно подали на кабеле микрофон и пульт управления от радиостанции, установленной на ГАЗ-66, который был захвачен накануне демонстрантами у милиции.

Глава IV

По рации с Останкино шли одни и те же сообщения, что вышедших за ограду людей методично расстреливают.

Прибывший посыльный доложил: “УАЗик с группой Антона перехвачен у Краснопресненского райсовета двумя машинами с омоновскими автоматчиками...”

К генералу Ачалову усилился поток людей с докладами о происшедшем в Останкино. Все они выражали сожаление о случившемся и скорбь, о погибших и искалеченных.

Но вот до защитников Белого дома дошла и радостная весть о том, что на помощь к ним выходит полк воздушно-десантных войск и две дивизии: Кантемировская и Таманская. Вскоре после этого сообщения к Ачалову пришёл Макашов, потом - Баранников. Следом за ними появился Дунаев с каким-то незнакомым Михаилу человеком, которого пришлось “тормознуть”. Но выяснилось, что это был Василий Трушин – новоназначенный министр внутренних дел.

Поток шедших к генералу увеличивался, и Михаил только успевал докладывать о них шефу. Принимая их, Владислав Алексеевич вновь, в который раз дал указание направить офицеров с пакетами, в которых содержались обращения к командирам воинских частей поддержать народ.

Прибывшие из Останкино неоднозначно реагировали на увиденное и пережитое.

Молодой командир группы разведчиков подземных коммуникаций (несколько ребят и девочек лет по пятнадцать), ожидая приёма, сидел, глядя куда-то сквозь Михаила, в отрешённом состоянии, и перечислял, куда в его товарищей попала пуля, по сколько им было лет, кто и как из раненых мучился.

Сотник Морозов, наоборот, имел удалой, даже какой-то бесшабашный вид. Выйдя из кабинета, он перебросился с Михаилом несколькими фразами, потом чему-то посмеялся и ушёл.

Обстановка в здании и дальше оставалась напряженной, а тут еще поступили оперативные данные, что дивизию МВД им.Дзержинского готовят к штурму парламента. По рации сообщили, что в ее расположение интенсивно завозят цинковые ящики с боеприпасами.

И из телецентра информация продолжала поступать безрадостная. Но вот на лицах Мишиных боевых друзей появились улыбки, а за ними и первый луч надежды, когда для доклада к Ачалову прибыл командир первой армейской части, перешедшей на сторону народа.

Но тут же сообщили, что часть БТРов дивизии им.Дзержинского на время передают бейтаровцам СВА.

Плохую весть принес человек из оперативных служб о том, что группу Антона доставили во 2-е отделение милиции и там представителей от МВД и МБ уже забили до беспамятства прикладами автоматов, и сейчас добивают лежащего в крови казака. Михаил с оперативником поспешили доложить об этом Ачалову. В это время, вызванный к нему врач, обкалывал распухшую не в меру его ногу обезболивающими средствами.

Владислав Алексеевич выглядел очень плохо, хотя и старался не подавать вида о том, что переносит сильнейшую боль в ноге. Он передал Михаилу оперативную сводку, что по приказу Грачёва по Минскому шоссе в Москву вошла армейская бронетехника и движется к Белому дому

Час от часу становилось не легче, и Михаил дал команду выяснить, когда же к ним на помощь должен подойти 119-й десантный полк. Вскоре сообщили, что командование полка вышло на связь и для окончательного решения вопроса о переходе на сторону защитников Белого дома просит прибыть к ним лично самого Ачалова. Предложение было неожиданное, но, все же, дав команду всем готовиться сопровождать генерала к десантникам, сам Михаил пошёл доложить об этом Владиславу Алексеевичу.

Часы показывали: время приближалось к полуночи. Первое, что бросилось в глаза, - это лицо генерала. Владислав Алексеевич лежал на диване с открытыми глазами. Подойдя ближе, Михаил при свете мерцающих свечей понял, что тот находится в забытье. Как потом выяснилось, это был результат ошибочного лечения уколами, которые были категорически противопоказаны Ачалову. Посоветовавшись, решили дать ему возможность отдохнуть хоть несколько часов. Михаил приказал к шефу никого не пускать, и все его командирские функции взял на себя.