В армии плохо. Реально. Все злые. Нас, «молодых», бьют по поводу и без повода… Пишу это и боюсь – вдруг, кто прочтет. Меня просто убьют… Я всех здесь ненавижу!!!
Как вы там поживаете? Как наш поселок? Пишите любые новости, даже самые ничтожные… Я очень за вами скучаю…».
Это было первое и последнее письмо друзьям детства, что Павел успел написать…
-\\-
Ночь выдалась холодной. Не смотря на то, что день был очень теплым – это особенность каменистой пустыни. Днем солнце жжет до изнеможения, а ночью можно умереть от переохлаждения… В Афгане с этими особенностями местного климата сталкивался каждый новичок. Павел тоже столкнулся…
Испуганно озираясь по сторонам, делая тщетные попытки согреть озябшие пальцы ног, шевеля ими внутри сапог, он вслушивался в тишину… Тишину, которая пугала своей нескончаемостью.
В такие моменты ужасно хотелось жить… Точнее сказать – выжить в этом хаосе никому ненужной войны… Войны без цели и смысла… Слишком затянувшейся и порядком поднадоевшей…
Обида грызла душу… Сидя в неглубоком блиндаже, дрожа от холода, и от страха тоже, Павел проклинал тот день, когда получил повестку в армию… Пустое, никчемное прожигание нескольких лет жизни – вот чем виделась армия для него… Обидно было, что судьба занесла его сюда, а не в ракетную шахту, где служить можно было в тепле и домашних тапочках…
- Эй, шурави, руки поднял быстро, - полушепот-полукрик прервал мрачные раздумья, - тявкнешь, мозги размажу по стенке…
Сердце бешено заколотилось. Перед глазами все поплыло. Стало трудно дышать. «Все. Отвоевался…» промелькнуло в голове…
- Не убивайте меня, я шуметь не буду, - словно издалека услышал свой голос Павел. - Не стреляйте… Он заметил, как из темноты вылезли несколько стволов автоматов и уставились своими глазницами ему в грудь. Во рту пересохло и стало противно шевелить одеревеневшим языком…
Едва различимый шорох – и в блиндаж спрыгнул бородатый толстяк, от которого резануло крепким запахом пота, мочи и кислой брынзы. Лезвие ножа больно впилось в шею.
- Тихо… Не рыпайся… Будешь жить тогда…
Павел мучительно выбирал – разжать руку с гранатой, или все же дать самому себе шанс – а вдруг, и правда, оставят в живых?
Умирать совсем не хотелось… Не сейчас, во всяком случае… Да и ради кого умирать-то? Ради тех ублюдков, что сейчас спят? Сон которых, он, Павел, должен охранять? Тех, кто издевался над ним, унижал и избивал, только потому, что он «молодой»? А какое у них на это право было? Кто им его дал? Ну нет… Пусть их вырежут, как скотов… Есть там и хорошие ребята… Но… И ради них, Павел, тоже, умирать не хотел…
- Осторожнее - у меня граната в руке… Полоснешь по шее - не удержу чеку…
- Показывай, не шути… Жить хочешь?
- Какие гарантии дашь?
- А никаких.
Стало понятно – смертник… Ну, с такими и торговаться нет смысла…
Павел медленно протянул руку вперед, и передал гранату душману. И тут же в блиндаж спрыгнули еще несколько человек, чем-то ударили Павла по голове, дальше пустота…
-\\-
Потом были долгие месяцы плена… Жизнь в ауле, изоляция от мира, полная потеря смысла жизни и, попытки бегства… Трижды…
Трижды за это его выводили на расстрел… Такой вот метод перевоспитания…
-\\-
- Эй, русский! За тобой приехали! Иди скорей!
Этот окрик мальчишки, как молния, врезался в мозг… Сердце забилось часто-часто…
«Неужели, все?» - промелькнула мысль. А что – все, так и не понял для себя… Освобождение? Расстрел? Обмен? Или…?
- Ну, чего застыл, как камень! Тебя купили! Поедешь на равнину… давай быстрее!
Павел подхватил ведра с водой и, спотыкаясь, быстрым шагом, пустился к дому своего хозяина. Холодная родниковая вода выплескивалась на ноги, но он этого уже не замечал…
«Купили… Кто? Для чего? Да все равно кто - лишь бы отсюда подальше…»
На дорогу вышла коза и уставилась на ведра с водой… Ей хотелось пить… Павел фыркнул на нее, чтобы убиралась с его пути… От волнения, он не замечал ничего, кроме этого животного, которое пытается ему помешать…
Коза лишь немного отбежала в сторону, потом, жалобно, заблеяв, кинулась догонять его, стараясь на ходу залезть мордой в ведро…
- Да уйди ты! – прикрикнул на нее Павел, повернулся, споткнулся и упал.
Мальчуган, наблюдавший за все этим, звонко засмеялся.
- Эй, русский! Ты что, козы боишься? Если ты такой трус, зачем пришел на нашу землю? – Он спрыгнул с мазанки и подбежал поближе, - скоро все русские побегут от нас!
За долгие месяцы жизни в ауле, Павел привык к подобного рода, оскорблениям. Он ничего не ответил, потому, что знал – каждое его слово может стоить ему жизни…
С остатками воды, он добрел до ворот, около которых стоял белый внедорожник с большими красными крестами на дверях и капоте. На пороге хижины его уже ждал хозяин, вместе с чернокожим человеком, в незнакомой униформе.
- Вот, русский, за тобой приехали. Собирай свои пожитки и уезжай! – хозяин пренебрежительно отвернулся и заговорил о чем-то с чернокожим.
Павел поставил ведра и стрелой бросился в свою конуру – из вещей у него был только брезентовый плащ и самое драгоценное в жизни – фотография загадочной незнакомки, из далекого прошлого… Павел умудрился сохранить ее, несмотря на все беды и трудности, что выпали на его долю. Он был влюблен в эту девушку, и это чувство, которое он так и не успел испытать в реальной жизни к реальному человеку, до ухода в армию, отчасти помогло ему выжить…
Увидев, что Павел тащит в руках истрепанный брезентовый плащ, чернокожий что-то протестующее закричал и замахал руками.
- Не бери с собой эти лохмотья! – Перевел хозяин, - тебе выдадут хорошую одежду. Оставь это здесь. Возьми воду, что ты принес и умойся! Наш друг не может привезти тебя такого грязного!
Отбросив плащ в сторону, Павел умылся обжигающе холодной водой, обтерся полой своей робы и в ожидании дальнейших приказаний, застыл по стойке «смирно».
Солнце уже перевалило за полдень. Было жарко. Очень жарко. Мухи надоедливо лезли в глаза и в нос. Очень хотелось есть…
Собеседники дружески обнялись, попрощались и чернокожий, сделав жест рукой, пригласил Павла сесть в машину.
«Международный красный крест» - решил Павел, садясь на переднее сидение джипа. Он старался понять – как они его здесь нашли? И неужели, они вернут его на родину? Сказка, да и только!
Машина уже выехала из аула и поехала по узкой дороге, выдувая из-под колес клубы пыли. В салоне стало до умопомрачения прохладно! Сказка! Не может это быть реальностью!
Через мгновение, Павел уже спал. Волнения и усталость сделали свое дело…
-\\-
В самолет, вместе с Павлом, сели еще четверо таких же оборванных, изможденных и запуганных парней. Все они были разных национальностей, и не говорили ни на одном, общем для всех, языке…
Только когда взлетели, стало понятно – не все из них были военнопленные…
Транспортный самолет, с неудобными сиденьями, плохой звукоизоляцией и почти без отопления. По лицам сидящих было видно – ни один из них не имел ни малейшего понятия, куда их везут, и с какой целью…
Раздали сухпайки. Такой вкуснотищи Павел не ел уже давно. Не прошло и минуты – с едой было покончено. Но голод не прошел. Постоянное недоедание... С этим приходилось мириться… Уже долгое время…
Попытки завязать знакомство с такими же, как он – строго пресеклись сопровождающими. Вообще, эти люди совсем не походили на сотрудников МККК. Скорее профессиональные охранники. А может быть, и наемники. Между собой они тоже практически не общались…
С каждым часом росла уверенность, что в самолете не освобожденные из плена, а самые что ни на есть – пленники… И предоставлять им свободу ни кто не собирается…
Уже много часов, монотонно гудели моторы. Еду выдали еще раз… Путешествие казалось бесконечным…
