- Ни за что бы не подумал, Грибанов, что вы – суеверный человек, - усмехнулся профессор, поднимаясь в вагон.

- Очень суеверный, Герман Петрович! - паясничал Грибанов. - Поэтому отказываюсь ехать в вагоне номер тринадцать.

- А ты попроси проводницу, - сказал Срельцов, подойдя к молоденькой проводнице и прочитав её имя на бэйджике, - Елену, может, она тебя приютит.

Проводница смутилась.

- Не обращайте на них внимания! - проходя мимо неё, сказала Света. - У них все шутки ниже пояса.

В это время к двери вагона подошли одновременно Дубровина и Макарский со своей новой пассией.

- Ой, прости! Не больно? – своим писклявым голоском спросила Алина у Севы, при этом наступив ему нарочно на ногу.

- Переживу! - достойно ответил ей бывший.

- А вы будете в одной палатке спать? – продолжала ехидничать Анджелина Джоли. - Твоя девушка знает, что ты храпишь как сапожник? – посмотрела она на новую подружку Брэда Питта, явно пытаясь побольнее её задеть.

- Мы уже спали вместе, не волнуйся за неё, - Макарский старался сохранять спокойствие. - А мою девушку зовут Вероника, - улыбнулся он.

- Хм! - усмехнулась Дубровина и зашла в вагон.

До отправления поезда оставалось не больше пяти минут. По громкой связи машинист попросил провожающих покинуть вагоны. А Тана всё не было. Вот в окно я увидела Семёна Логинова, бежавшего по перрону с огромным рюкзаком на спине и гитарой. Он был один. Моя надежда рухнула…

Через пять минут мы уже отъезжали от вокзала, набирая скорость и оставляя позади перрон вместе с моей «рухнувшей надеждой». Моё место оказалось рядом со Светой, Севой Макарским и его девушкой Вероникой. Света тут же переметнулась в соседнее крыло, где было намного веселее, чем со мной, предложив и мне пойти вместе с ней, от чего я, конечно же, отказалась. Сева и Вероника раскладывали по полкам рюкзаки и сумки. Я же с грустью смотрела в окно, провожая взглядом суетливый, не смотря на раннее субботнее утро, город.

- Герман Петрович, - раздался чей-то громкий голос на весь вагон, - долго нам ехать?

- Не особо, - ответил профессор, - часа четыре – не больше. А, чтобы не скучать, попросим Семёна что-нибудь нам исполнить. А мы подпоём.

Раздались аплодисменты.

«Ничего на свете лучше неету,

Чем бродить друзьям по белу свету…» - понеслось по всему вагону.

Все радовались - улыбки не сходили с лиц. Настроение чувствовалось даже в воздухе. Но меня не радовало ничего. Мои мысли были далеко от этого поезда, от этого вагона. Так же далеко, как и мелькающие в окне, сменяющие друг друга, словно слайды, картинки: деревеньки со старыми покосившимися домами, дремучие леса, как в сказке про серого волка, стоявшие сплошной стеной, просторы полей и лугов, пестрящих всеми красками лета.

Неужели моя сказка закончилась, так и не начавшись? Я сидела, облокотившись лбом о холодное стекло, и думала о нём. Где он сейчас? В эту самую минуту? Думает ли он обо мне? Или уже забыл?

- Ты сегодня грустная. Что-то случилось? – услышала я знакомый голос.

Наконец-то отвлеклась от окна. На меня смотрел Макарский, одной рукой обнимающий свою девушку, другой протягивая мне огромное красное яблоко.

- Угощайся, - улыбнувшись, сказал он.

Его улыбка показалась мне искренней, в ответ тоже захотелось улыбнуться.

- Ну же! Бери! – настаивал он.

- Спасибо, - я взяла яблоко.

- Вероника, - протянула мне руку его спутница.

Я подняла на неё глаза. Она показалась мне простой, не было в ней того лоска, напыщенности, как у остальных обладательниц «золотой пробы».

- Можно с тобой подружиться? Не могу же я всё время с Севой ходить. А подруг у меня здесь нет.

- Конечно, - всё ещё не понимая её выбора в мою пользу, ответила я.

- Вероника – очень скромная и простая девушка, - будто читая мои мысли, сказал Макарский. – Думаю, вы с ней чем-то похожи. Поэтому обязательно подружитесь.

Я заметила, что Макарский тоже изменился в последнее время. В лучшую сторону…

- Как у вас с Владом? – спросил вдруг он.

Я растерялась. Сердце моё ёкнуло при упоминании этого имени. Пусть я не испытывала к Истомину таких чувств, как к Тану, но он был мне не безразличен.

- Никак, - ответила я, опустив глаза.

- Но ты простила его?

- Я не держу на него зла, если ты это хотел узнать, - ответила я Макарскому.

- Я знаю Истомина давно. Честно говоря, не думал, что он может так измениться. Но благодаря тебе он из редкостной скотины превратился в человека. Я говорил с ним. Он, действительно, переживает. Он…- Макарский запнулся, - любит тебя.

Я чувствовала, что щёки мои покрылись румянцем.

Если бы я не встретила Тана, возможно, с Истоминым и вышло бы что-то. Но сердцу приказать не могла. Оно уже давно было отдано другому.

За разговором мы не заметили, как быстро пролетело время.

- Всё, ребята, приехали! - по голосу профессора Левина чувствовалось его прекрасное настроение. – Быстренько все на выход. Нам ещё пешком в гору подниматься.

- Вы не говорили, Герман Петрович, что альпинизмом ещё будем заниматься, - сетовал Стрельцов.

- Герман Петрович, вы что? Как же я на таких каблуках и в гору? – причитала, чуть не плача, Анджелина Джоли.

- А я предупреждал, Дубровина, что одеваемся в лес, а не на дискотеку, - развернулся к ней профессор. – А вы куда вырядились?

- Женщина должна быть везде красивой – и в лесу тоже, - доказывала Дубровина.

- Женщина может быть красивой и в спортивном костюме и в кедах, - спорил с ней профессор. - А вам придётся либо идти босиком, либо искать себе рыцаря, который согласится нести вас на руках, - улыбался Левин.

- Да уж! Конечно! – не растерялся Стрельцов. – Какой дурак согласится.

- В рыцарстве нет ничего постыдного, - продолжал Герман Петрович. – Вот, если бы в наше время произошла такая ситуация, то каждый бы из ребят предложил свою помощь. А ваше поколение, к сожалению, уже не знает, что такое рыцарство. А дуэли, наоборот, устраивают представительницы прекрасного пола, - профессор Левин вздохнул.

Через несколько минут мы были в нужном месте. Какая же красота была вокруг! Было чувство, будто бы я находилась долгое время в заточении, а потом вырвалась на свободу! Лес притягивал своей манящей, будоражащей душу таинственностью, своей первозданной красотой. Увидев такой дивной красоты лес, воображение начинает рисовать картины из знакомых сказок. Сразу представляешь русалку на ветвях, избушку на курьих ножках, ступу с бабой Ягой.

- Интересно, - прервал мои мысли голос Грибанова, - а здесь волки есть?

Услышав про волка, я опять взгрустнула, вспомнив про Тана.

- Итак, располагаемся, товарищи студенты, располагаемся, - командовал профессор. – Игорь Олегович, поможете нам палатки поставить? Это ведь в вашей компетенции.

- Без проблем! - ответил наш физрук, по размеру сам напоминающий палатку.

В прошлом боксёр, он отличался довольно крупной фигурой, чем снискал себе уважение со стороны студентов, старающихся никогда не пропускать уроки физвоспитания, от греха подольше. Потому что Игорь Олегович в гневе был страшен. Ну, а на самом деле он был очень даже мягким человеком, несмотря на свой грозный вид. И с чувством юмора он был на «ты», за что его тоже уважал наш брат.

- Слушай мою команду! – как на уроке сказал Игорь Олегович.

Все отвлеклись от своих дел, вытянувшись по стойке «смирно».

- Стрельцов, Макарский, Ежов, Калинкин, Дмитриченко, Логинов помогают мне ставить палатки. Грибанов, Бочкин, Баранов, Головко идут искать дрова.

- Какие дрова в лесу, Игорь Олегович? – начал Грибанов.

- Хворост, Грибанов, хворост. Знаешь, как выглядит? Или показать? Шагоооом марш! – продолжал физрук. – Девушки раскладывают вещи и создают домашний уют, - подытожил Игорь Олегович.

Через час всё было готово к обеду. Палатки стояли друг за другом, образуя настоящий палаточный лагерь, который до этого я видела только в кино. По центру догорал костёр, над которым висел котелок с готовящейся ухой из щуки, пойманной Игорем Олеговичем. Все сидели вокруг костра наготове, держа в руках походные железные миски в предвкушении вкусного обеда.