- Знаешь, - начал, постепенно краснея, Генка, - давно хотел тебе сказать…
- Не надо! - оборвала я его, догадываясь, о чём пойдёт разговор. - Давай просто поедим мороженого.
Я понимала Генку. Лёгкий летний ветерок, яркое солнышко и счастливые люди вокруг - эта умиленная картина так и тянула на признание. Был бы рядом со мной Тан, думаю, я бы тоже не удержалась.
- Ладно, - расстроился Генка, - пойду куплю мороженого. Ты какое будешь?
- Пломбир в стаканчике.
Генка ушёл за мороженым. Я же продолжала наслаждаться, купаясь в лучах солнца.
Вдруг услышала лай собаки и жалобное мяукание. Оглянулась на шум - огромная дворняга прижала к стене маленького беззащитного котёнка, не оставив тому никаких шансов. Я не могла это так оставить! Подскочила к собаке и попыталась её отогнать. Но та не унималась, заводясь ещё больше. Я загородила котёнка спиной и продолжала отгонять собаку. Та же, полаяв ещё какое-то время, ушла, поняв, что от котёнка не отойду. Я обернулась - бедный пушистый комочек сжался так, что был похож, скорее, на клубок шерсти, чем на живое существо. Попыталась взять его на руки, но тот, видимо, пребывавший в шоке после нападения собаки, вырвался из моих рук, оставив три огромные царапины от запястья до локтя, и помчался прочь от меня прямо на проезжую часть. Там же с огромной скоростью и в двух направлениях двигался поток машин.
Недолго думая, я бросилась за котёнком…. Выскочив за ним на дорогу, и не сообразила, что это опасно…. И тут увидела, как машина, сигналя и визжа тормозами, летит прямо на меня…. Я стояла с котёнком в центре проезжей части, и у меня не было никаких шансов на спасение. Зажмурила глаза и приготовилась к худшему…. Вдруг почувствовала чьё-то прикосновение…. Было ощущение, что лечу, как бабочка, парящая в воздухе…. Я подумала, что уже оказалась на другом свете…. И всё боялась открыть глаза…
Когда же их открыла, поняла, что не умерла, но это и, правда, был свет. Свет, от которого светло было бы даже ночью, свет, от которого тёмный лабиринт из моего сна стал непременно бы светлым, свет его глаз – янтарный и безумно притягивающий. Вот и сейчас я смотрела на моего спасителя и не могла оторвать взгляд, всё больше и больше пропадая под его чарами.
- Пойдём в машину, пока шум не поднялся! - спаситель мой дёрнул меня с силой за руку, вернув в реальную жизнь.
- Тан! – только и смогла сказать я.
Он открыл дверь пассажирского сиденья припаркованного рядом чёрного «Бентли», втолкнул меня туда, затем быстро прыгнул на место водителя и дал газу.
Я всё ещё переваривала события последних пяти минут, до конца не осознав, что же точно произошло. Единственное, что я понимала - Тан вновь спас мне жизнь.
- Но как?... – начала, было, я.
- Опять? – Тан пристально посмотрел на меня.
Я поняла, что мне лучше помолчать.
Что я пережила в то время, пока мы были в дороге, невозможно описать словами. Меня трясло то ли от шока после того, как мне чудом удалось избежать смерти, то ли от близости к парню, о котором мечтала дни и ночи в последнее время. Сердце моё колотилось так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Сердце Тана, я чувствовала, тоже не отставало. Я смотрела на дорогу, но изредка, так, чтобы он не заметил, переводила взгляд на него. Как же он был красив! Волосы его развевались на ветру, открывая его безупречный профиль. Если бы Аполлон сошёл на землю, он выглядел бы именно так, не иначе. Он смотрел на дорогу и казался серьёзным, но я видела, что его кожа покрылась мурашками. Про мою и говорить нечего!
- Тебе не холодно? – наконец, начал Тан, прервав тишину, от которой я ещё больше сходила с ума.
- Нет! - еле шевеля губами, ответила я.
Тан взял меня за руку.
- Но у тебя руки холодные, - сказал он, не отрывая глаз от дороги.
Я старалась сохранять спокойствие. Но почувствовала, как предательски затряслись коленки, и целая армия бабочек: зелёных, красных, жёлтых, в общем, всех цветов радуги, запорхала у меня в животе.
- Ты точно не замёрзла? – беспокоился Тан, дотронувшись до моего плеча. - Но ты вся дрожишь!
Знал бы он, что происходит в эту минуту внутри меня! Я стиснула зубы, стараясь держать себя в руках. Чувствовала, что бабочки так и норовят вырваться наружу.
- Ладно, заедем ко мне, тут недалеко, надо обработать рану.
Точно, я даже забыла про три огромных царапины, что оставил мне в благодарность за спасение котёнок, о котором я тоже уже не вспоминала. Он же, свернувшись калачиком, мурлыча, сладко спал у меня на коленях.
- Как к тебе? Не хочу к тебе! - страшные картины промелькнули у меня в голове. Я понимала, что не удержусь от соблазна, если останусь наедине с Таном.
- Я похож на соблазнителя? – он будто читал мои мысли.
Я покачала головой.
- Тебе надо обработать раны, иначе может быть заражение.
Царапины на руке, действительно, были глубокие.
- Или тебя отвести в больницу?
Я вновь покачала головой.
- Тогда ко мне! – заключил он.
Мы ехали недолго. Минут через тридцать въехали во двор, ограждённый высоким забором. Охранник, поднявший шлагбаум, поздоровался с Таном:
- Добрый день, господин Тан. Я жене всё передал, спасибо вам большое!
Тан поклонился и поехал дальше. Через минуту мы припарковались возле подъезда многоэтажного дома. Он открыл мне дверь, помог выйти.
- Ух ты! – первый раз я видела такой высокий дом, казалось, последние этажи его касались неба.
Высоко задрав голову, принялась считать, но на двадцатом этаже сбилась и начала заново. Тан подошёл уже к подъезду. Заметив, что меня рядом, он остановился:
- Ты идёшь? Что застряла?
- Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь… - считала я.
- Тридцать пять, - оборвал меня Тан. - А теперь идём?
Швейцар уже открыл большую стеклянную дверь в подъезд, и все ждали только меня.
- Добрый день, господин Тан, - начал швейцар, - не знаю, как вас и благодарить, если бы не вы, страшно подумать, что бы могло произойти! - кланялся он Тану.
- Ничего, Али, не стоит благодарности.
Мы вошли в подъезд. Такое я видела только в голливудских фильмах. Кругом был мрамор и зеркала. Лифт не уступал подъезду, а размером он был с нашу комнату в общежитии.
- Только не говори, что тридцать пятый, - улыбнулась я Тану, как только за нами захлопнулась дверь лифта.
- Почти угадала, - улыбнулся он в ответ и нажал тридцать четвёртый этаж.
- Тебя здесь все любят. Видимо, спасать жизнь людей – твоя привычка, - продолжала я.
- Скорее, моё жизненное кредо.
Пока мы ехали в лифте, вспомнила историю из детства, когда прокатилась на нём первый раз. То был семнадцатый этаж. Выше я уже никогда не поднималась. И вот сейчас еду на тридцать четвёртый. Мама бы точно не поверила, если бы я ей рассказала. В нашем посёлке есть только пятиэтажки. И они кажутся высокими. Вспомнила маму и невольно улыбнулась. Я заметила, когда мне хорошо, всегда вспоминаю родителей и своё детство. Может быть, потому, что только в детстве человек беспредельно счастлив. Жаль, что понимает он это слишком поздно…
- Проходи! - нарушил мои сладостные воспоминания Тан, открывая дверь квартиры.
Я же стояла как вкопанная и не могла сделать шаг.
- Проходи! Что застыла на пороге?
- Ты живёшь здесь один? – я поняла, что совсем ничего не знаю о парне, который мне нравится.
- Почти, - улыбнулся мне Тан.
- Почти? – переспросила я, наконец, решившись сделать первый шаг.
Много раз слышала модное слово «пентхаус», но в первый раз увидела, как он выглядит на самом деле. Огромная гостиная, куда мы попали сразу с порога, по площади была, наверное, как весь наш пятый этаж общаги вместе взятый. Да здесь можно было устраивать балы и кружить в вальсе, и ни одна из пар не столкнулась бы друг с другом. Комната была в светлых тонах, посередине же стоял огромный кожаный диван цвета кофе с молоком, на котором опять же мог уместиться весь наш пятый этаж, в смысле, его жители. Рядом с диваном огромная мраморная лестница вела на второй этаж. По стенам висели портреты людей, из которых я узнала только Тана в какой-то странной одежде. Было видно, что портрет был написан лет двести назад, не меньше. Но Тан выглядел на нём так же, как и сейчас. Высокий подвесной потолок подпирали белые колонны, которые ещё больше делали комнату похожую на дворец в стиле раннего классицизма. И замыкала этот чудо-интерьер люстра на полпотолка, свешивающаяся почти до половины комнаты.
