Но в то же время в той же Москве другой исследователь горел страстным желанием изучить под электронным микроскопом микробное население почвы. Не устраивали Дениса Ивановича Никитина и общепринятые подходы.

Выделить из почвы или воды отдельные виды микроорганизмов и изучить их строение под электронным микроскопом — дело в конце концов не такое уж сложное.

Но не это было нужно Никитину.

Его интересовала почва в ее естественном состоянии, со всем, что там есть. Вот взять из природы кусочек микромира и рассмотреть с увеличением в десятки тысяч раз. Разве это не заманчиво?!

Но тут на пути встали многие технические трудности.

Приготовить препарат для электронной микроскопии, как известно, вообще не легко, даже когда имеешь дело с простыми и заранее очищенными объектами. Здесь же речь шла о таком сложном конгломерате, как почва. В общем преодолеть методические затруднения Никитину не удавалось, несмотря на многие попытки.

Попробовать же искать решение поставленной задачи среди методов, применяемых в вирусологии, ему просто не приходило в голову. Слишком далек был Денис Иванович от этой науки.

Дело решил случай. Как-то Стефанов и Никитин встретились в одном из коридоров биоотделения Академии наук и разговорились. Один поделился своими неудачами, другой посоветовал, что предпринять.

Решили попробовать вместе.

Так родился творческий дуэт, в котором голоса столь удачно дополняли друг друга, а каждый исполнитель так хорошо знал свою партию, что результаты не замедлили сказаться. И результаты поразительные.

…С напряженным вниманием гляжу в боковое смотровое окошко электронного микроскопа. Центральное, как его называют, операторское, окно в распоряжении Стефана Борисовича. Он сидит за пультом микроскопа и, работая штангами препаратоводителя, медленно перемещает в поле зрения сеточку с препаратом. Мы просматриваем ячейку за ячейкой, однако пока ничего интересного нет. Но вот, наконец…

Перед нашими глазами на экране располагается целая россыпь каких-то странных существ. Представьте себе очень нежные и тонкие диски совершенно правильной круглой формы. Строго к центру каждого диска прикреплена довольна длинная, постепенно заостряющаяся к концу трубочка. Хорошо видны ее стенки и внутренняя полость, местами забитая чем-то темным.

Размеры этого ажурного существа меньше микрона, и, конечно, рассмотреть его строение в обычный световой микроскоп едва ли возможно.

— Кто это? — спрашиваю я Стефана Борисовича.

— У нас их называют «зонтики», — отвечает он с улыбкой. — Тут такое многообразие форм, что у нас в лаборатории за каждое удачное название выдается премия — шоколадка.

Вскоре недалеко от «зонтиков» нам попалось целое поселение «гитар»: это тоже что-то вроде «зонтиков», только их диски по форме действительно похожи на гитары, а ножки-трубочки длиннее и немного толще.

Видели мы и уже совсем странные «граммофончики» — трубочки с обязательной, четко выраженной тарелкой-присоской на одном конце и широким раструбом из пяти правильных лепестков на другом. Здесь же присутствовали и «гвоздики», напоминавшие при большом увеличении пионерский горн без ручки.

Внутри их просматривалось зернистое содержимое. И весь этот богатый улов нам дал один препарат, на котором была зафиксирована всего лишь микроскопическая капелька воды из Москвы-реки.

— Интересно, сколько еще таких же существ, которых в обычный микроскоп не могли, а в электронный еще не успели рассмотреть, обитает в водоемах? — подумал я вслух.

Но Стефан Борисович очень осторожен в выводах.

— Почему именно существ? — возразил он. — Еще надо доказать, что они живые. Конечно, ясно, что это не скопление каких-то кристаллов и не растворы неорганических коллоидов. Но почему бы не допустить, что это не самостоятельные организмы, а останки, так сказать, осколки обычных живущих в воде микроорганизмов? Ну, например, «зонтики» — это реснички погибших инфузорий, а «гитары» — жгутики каких-то жгутиконосцев?

Конечно, допустить можно все. Но уж слишком натянутым представляется такое допущение. Уж больно хорошо приспособлены «зонтики» и «гитары» к тому, чтобы находиться в воде во взвешенном состоянии. К чему это мертвым ресничкам и жгутикам? А вот на одной фотографии хорошо видна пара «зонтиков», наполовину слившихся своими шляпками и концами ножек. А может, это не слияние, а, наоборот, деление — способ размножения, широко распространенный в микромире? К тому же замечено, что количество «зонтиков» в воде иногда вдруг значительно возрастает!

А как быть с «гвоздиками», «граммофончиками»?

Трудно как-то поверить, что всегда одинаково устроенные ультрамикроскопические стебельки с присоской на одном конце и нежными лепестками на другом не самостоятельные целостные организмы, а части микробных трупов.

А почему бы не представить, что, прикрепившись своей подошвой-присоской к чему-то крупному (может быть, к какому-нибудь другому микроорганизму), и существует удивительный «граммофончик», нагнетая внутрь стебелька воду, которая в естественных водоемах всегда насыщена органическими веществами?

Кстати, «граммофончики» на препаратах встречаются довольно часто. И хотя все они имеют одинаковое строение, стебельки у них разных размеров. А не растут ли они? Впрочем, на эти вопросы ответы даст будущее.

Изучение субмикроскопической водной микрофлоры лишь только начато.

И я уверен, что пройдет какое-то время, и многие из этих «граммофончиков», «зонтиков», «гвоздиков», «гитар» и т. д. займут место в ряду живых существ, сменив свои прозаические названия на мудреную и звучную латынь.

Не менее удивительные вещи ожидали исследователей и при изучении препаратов микрофлоры почвы. Вот фотографии. В электронной микроскопии это хотя и единственные, но неопровержимые документы — ведь фотографирует сам электронный микроскоп. Здесь вы не можете изменить ракурс, убрать задний план, снять с насадочными кольцами или сделать какой-нибудь другой фотофокус. Тут просто экран отводится в сторону, и все, что вы видели в нем секунду назад, оказывается запечатленным на расположенной внизу фотопластинке.

Фотографий микроскопических препаратов почвы у Никитина и Стефанова многие сотни. Существа, найденные исследователями в почве, зачастую во много раз мельче тех, что наблюдались в воде. Рассмотреть их можно лишь с увеличением в 60 или даже в 100 тысяч раз. Это так называемые «халы», «четки» и «спирали». Кстати, в одном случае удалось видеть существо размерами немногим больше вируса, а формой напоминающее крестик.

И опять тот же вопрос: существа ли это? Авторы предпочитают сомневаться. Но вот другая группа организмов, назовем их пока субмикроскопическими инфузориями, едва ли может вызвать сомнение в своей принадлежности к живой природе даже у самого строгого критика.

Попробуем их описать.

Увеличение в 32 тысячи раз.

Хорошо видно овальное студенистое тело с расходящимися во все стороны выростами — трубочками. На конце трубочек четко выражены валики — утолщения. Это присоски.

Спросите любого протистолога (специалиста по простейшим), и он, взглянув на фотографию, не задумываясь, скажет, что это суктория.

По-видимому, так оно и есть.

Подкласс суктория (сосущие инфузории) характеризуется именно наличием у его представителей вот таких трубочек с присосками.

Однако эту сукторию никто из протистологов никогда раньше не видал, да и не мог увидеть. Ее размеры — десятые доли микрона, и в световом микроскопе она в лучшем случае будет выглядеть в виде едва заметной точки. Но в коллекции Стефанова и Никитина такие экземпляры, наоборот, считаются крупными, поскольку другие — карлики даже среди существ микромира.