– Ты не собираешься пойти по стопам отца?

Лицо Арктура потемнело, когда он услышал об отце.

– Нет, я ничем не могу ему помочь. Я не удивлюсь, если эта заварушка произошла по причине его выступлений против Конфедерации и сования носа не в свои дела.

– То, что делает Конфедерация, касается всех, – возразила Жюлиана.

– Может быть. – Арктур пожал плечами и посмотрел на Айлина Пастера в надежде, что тот уже может изложить ситуацию за пределами бункера. – Я не знаю, и мне без разницы. Я просто хочу, чтобы ко мне не лезли, и не мешали идти своим путем по галактике.

– Но если Конфедерация идет на такие меры, как эти, никто не сможет так сделать.

Арктур снова покосился на Айлина.

– Это сказал тебе твой отец?

– На самом деле, это сказал твой отец, – с усмешкой в голосе ответила Жюлиана.

– Тогда это интересует меня еще меньше.

– А ты не очень вежлив, не правда ли?

– Я тебя не знаю, – отрезал Арктур. – Почему я должен быть вежлив с тобой?

– Потому что даже поселенцы с Периферии знают – быть вежливым с гостем, это признак хорошего тона.

Юноша увидел, как зарделись ее щеки, и понял, что Жюлиана права. Он был груб. Причем груб с красивой девушкой. Своим поведением больше напоминая дикаря, а не сына сенатора.

Арктур глубоко вздохнул, и его лицо осветила лучезарная улыбка. Какой он обычно улыбался девушкам Академии, которые вдруг его заинтересовали. Улыбкой, от которой таяли девичьи сердца.

– Вы правы, я вел себя грубо. Извините. Сегодня был... непростой вечер. На самом деле, я не такой. И мне, правда, очень приятно находиться рядом с вами.

Она внимательно посмотрела на него, пытаясь проникнуть под маску неподдельной искренности. Однако даже самому искушенному человеку из светского общества Стирлинга, это было не по силам.

Жюлиана не имела никаких шансов устоять перед излучаемым юношей обаянием.

– Извинения приняты, – сказала она с улыбкой. Но Арктур знал, что это еще не означает, что рыбка на крючке.

– Ты проницательна, не так ли? Мне это нравится, – сказал он в ответ. То, что дочь Айлина Пастера смогла устоять перед его игрой, лишь подогрел интерес Арктура к девушке.

– Корхал, может, и является одной из жемчужин в короне Конфедерации, но Умоджа тоже не страдает отсутствием культуры и хороших манер.

– Я никогда не был там, – сказал Арктур. – Может, скоро приеду, если ваши девушки также красивы как ты.

– Не настолько. Но я думаю, тебе там понравится.

– Уверен, что да. Нет желания быть моим гидом?

– Почему бы и нет, – сказала Жюлиана. – Я могу показать вам каньон Саренго.

– Где потерпел крушение супер-носитель, – уточнил Арктур. – Говорят, захватывающее зрелище.

– Ты не будешь разочарован, – пообещала Жюлиана.

– Договорились. Если переживем эту ночь. Я ловлю тебя на слове, – подытожил Арктур, легким тоном, чтобы преуменьшить степень опасности.

Жюлиана улыбнулась. Арктур хотел сказать что-то еще, как Айлин Пастер вдруг воскликнул:

– Кэтрин! Дверь!

Арктур посмотрел на скопление мониторов. Однако, видеокамера, показывающая коридор была разбита в результате сражения. Панель доступа рядом с дверью пискнула комбинацией звуковых сигналов. Кэтрин наклонилась и проверила правильность шифровки, прежде чем ввести ответ.

В ответ с другой стороны, послышалась новая порция ударов по кнопкам, и Кэтрин снова ответила. Мать Арктура кивнула Айлину Пастеру, а затем напечатала завершающую комбинацию, которая открывала замки.

Арктур ощутил смесь облегчения и разочарования оттого, что время их нахождения здесь подошло к концу; однако улыбнулся, почувствовав, что в предвкушении Жюлиана взволнованно сжала его руку.

Толстая неостальная дверь убежища открылась, и в нее с покоящимся в руках «карателем» вошел Ангус Менгск – сенатор Корхала, отец Арктура и Дороти, и муж Кэтрин.

Ангус был широкоплечим, могучим мужчиной. Длинные темные волосы стянуты в хвост. В волосах, как и в бороде, пробиваются седые пряди. Волевое лицо, огрубевшее с возрастом, и холодные серые глаза под густыми бровями.

Он повесил винтовку на плечо, и заключил жену в медвежьи объятия.

– Слава Богу, вы в безопасности, – сказал он. – Я знал, что ты сможешь о них позаботиться.

– У нас все в порядке, – сказала Кэтрин. – Эктона подстрелили, но жить будет. Все закончилось?

Ангус выпустил жену из объятий и кивнул.

– Да, они все мертвы.

Арктур нервно сглотнул, когда увидел, что отец, наконец, заметил его, сидящего на кровати.

Ангус оторвал взгляд от Арктура и пожал руку Айлина Пастера; его хмурый взгляд сменился отточенной улыбкой политика.

– Приятно видеть, что ты жив, мой друг.

– И ты, Ангус, – сказал Пастер. – Несомненно, наши дела плохи. Конфедераты?

– Возможно, – сказал Ангус. – Обсудим это позже, ладно?

Пастер кивнул. Ангус прошел мимо него и остановился перед Арктуром. Улыбка политика слетела с его лица как маска, которую отбрасывают при ненужности.

– Во имя отцов, что ты здесь делаешь парень?! – потребовал ответа он. – Тебя опять выгнали из Академии?

– Я тоже рад тебя видеть, отец, – сказал Арктур.

ГЛАВА 2

Ангус Менгск щедрой рукой плеснул себе бренди из дорогущего хрустального графина. Одним глотком осушил янтарный напиток. Прикрыв глаза, он подождал, пока согревающая жидкость минует горло и скатится в желудок. Налил себе второй стакан и в вопросительном жесте протянул бутыль Айлину. Посол Умоджы отрицательно покачал головой.

– Нет, Ангус, спасибо, – отказался он.

– Я знаю, что вы не пьете, Айлин, – сказал Ангус, – но ввиду сложившихся обстоятельств...

– Ангус, я не буду.

– Да брось, друг, – продолжил уговаривать Ангус, – один глоток точно не повредит.

– Он сказал, что не хочет даже одного. – Кэтрин вставила пробку в графин и бросила на мужа испепеляющий взгляд.

– Для меня не существует понятия "всего лишь один". Просто нет, – добавил Пастер.

– Ладно. – Ангус пожал плечами и поставил спиртное на стол.

Когда обитатели виллы пришли в себя после нападения, Ангус собрал всех в обеденном зале. В длинном, обшитом дубовыми панелями помещении, главенствовал роскошный стол из красного палисандра украшенный резными горельефами из сельскохозяйственной жизни Корхала. Такой, какой она могла бы быть.

Около шкафчика с напитками лежала шахматная доска. Изящные, вырезанные из слоновой кости фигуры стояли так, словно партия находилась в самом разгаре. Только вот белый король уже получил мат.

Кэтрин села в конце стола, рядом с Дороти и Жюлианой Пастер. Глядя на них, Ангус позволил себе чуть-чуть расслабиться. Его девочкам удалось избежать худшего из того, что случилось в эту кровопролитную ночь. Но когда он посмотрел на Арктура, настроение сразу испортилось. Парень сидел, скрестив руки на груди, и упорно не хотел встречаться взглядом с отцом.

Эктон Фелд тоже оторвался от больничной койки чтобы присоединиться к ним. Выглядел он ужасно, был весь серый и вспотевший. Все знали, что ему нужен отдых, но, к его чести, он нашел в себе силы, чтобы поучаствовать в обсуждении того, что же произошло этой ужасной ночью и как лучше всего отплатить тем, кто за это ответственен.

Менгск-старший, с кровожадным выражением на лице, ходил вдоль стола. Его глаза пылали гневом.

– Ангус, – сказала Кэтрин, – сядь, пока дырку в ковре не протер. И успокойся.

– Успокоиться? – взорвался Ангус. – Они пытались убить нас в нашем собственном доме! Вооруженные люди пришли в наш дом и пытались убить нас всех. Клянусь, я приведу армию к Палатинскому Форуму и собственными руками придушу Леннокса Крейвена^[6], если он хоть как-то в этом замешан. Ради всего святого, Кэт, как я могу быть спокойным в такое время?

– Но ты должен, – твердо сказала Кэтрин. – Ты корхальский сенатор, и потому не можешь позволить себя такую роскошь как гнев. Это ничего не даст и лишь затуманит твои суждения. К тому же, ты не знаешь точно, кто за этим стоит. Это мог быть и не Крейвен с его конфедератскими головорезами.