Мысли Арктура прервал Янси, который повернул к нему свое закрытое забралом шлема лицо и сказал:

– Бьюсь об заклад, лейтенант уже знает, куда мы попадем. Точно. Сто кредитов ставлю, что он знает.

– Черт, я бы поспорил с тобой, если бы верил, что у тебя есть эта чертова сотня, – грубо сказал Чак Хорнер, но его широкая «приграничная» улыбка лишила его слова всяческих оттенков злобы. Отец Арктура пренебрежительно назвал бы Хорнера «старым добрым парнем», – широкоплечий и неотесанный, Чак был родом с отдаленных миров Конфедерации, где наличие электричества люди считали за удачу.

Именно таким Чарльз Хорнер, или Чак, казался на первый взгляд, и Арктур был удивлен, когда обнаружил, что за простодушной внешностью парня скрываются тонкая смекалка и острый ум.

– Только ты не наберешь и пары центов, – продолжил Чак. – По крайней мере, после того, как Чун Люн и я оставили тебя без штанов за тем покером.

– Вам просто повезло, – фыркнул Янси.

– Повезло? – протянул Чак. – Мой отец, как и его отец до него, играл в армейский покер, когда тебя еще в проекте не было, сынок. И он научил меня всему, что я знаю.

– Да ну? – возразил Янси. – Хочешь сегодня еще попытать счастье?

– И на что же ты собираешься играть? – вступил в разговор упомянутый Чун Люн. – Твои деньги уже у меня, как и недельный паек шоколада. У тебя больше нет ничего, что Большой Пес захотел бы у тебя отнять.

– Я буду целый месяц чистить Маюми, – предложил Янси.

– А этот парень азартен, – сказала де Санто со смехом.

– Ни за что, – сказал Чун Люн и, положив свой «каратель» на колени, погладил его блестящий смазанный ствол. Маюми. Такое имя Чун Люн дал своему автомату, своей красе и гордости. Он всегда держал Маюми чистой и смазанной. И в то время как пушки всех остальных были битыми и исцарапанными, оружие Люна выглядело так, будто только что сошло с конвейера. – Никто кроме меня не прикасается к моему оружию, – сказал он.

– Ага, девушки на Прайдуотере тоже так поначалу говорят, – съязвила де Санто.

Люн показал ей средний палец.

– Нарываешься, детка? – сказал он. – Хочешь узнать, почему меня называют Большим Псом?

Арктур слушал их дружеский спор и чувствовал скрывающийся за ним страх. Никогда прежде командование 33-й дивизии не считало нужным использовать их в опасных точках, но теперь эти солдаты, не прекращая валять дурака, начинают понимать, что это назначение будет совсем другим.

И только один член отделения не вступал в перепалку. Арктур думал, что если где-то на небесах существует Бог, то у него странное чувство юмора.

Тоби Меркурио, тоже выпускник Стирлингской академии, сидел напротив Арктура, опустив лицо и плечи. Арктур потратил шесть месяцев, пытаясь натаскать Меркурио до уровня остальных бойцов отделения, но лишь понял за это время, что жизнь солдата не для его бывшего сокурсника.

Хотя родители Меркурио оказались достаточно богаты, чтобы отправить его в дорогую школу, парень оказался не очень подходящим материалом для Стирлингской академии. Его учеба проходила со скрипом, и только успехи на падбольном поле позволили ему ее окончить.

Однако этих успехов не хватило для профессионального спорта, и во взрослую жизнь Тоби выплыл без спасательного круга какой-либо специальности. Череда бессмысленных бумажных работ на одном из заводов родного отца (с которыми он явно не справлялся) закончилась внезапно: днем он напился, а на следующее утро проснулся с ужасным похмельем и стопкой подписанных бумаг на зачисление в армию.

За восемнадцать месяцев службы Арктур обнаружил, что солдатская жизнь состоит и долгих периодов скуки, за которыми следуют безумные мгновения перераспределений и криков. Которые в случае отделения «Доминион» переходили в еще более долгие периоды скуки.

Кажется, на этом задании могло что-то произойти. Арктур с удивлением осознал, что с нетерпением ожидает перспективы участия в бою. Его научили сражаться в боевом бронескафандре, он мог с достаточной точностью вести огонь из гаусс-автомата. Но именно понимание тактики боя, способность вдохновлять окружающих, талант заставить невозможное звучать правдоподобно помогли ему дорасти до звания лейтенанта. Старшие офицеры следили за потугами Менгска подняться по служебной лестнице. Но прежде, чем его карьерный рост получит толчок, Арктур был просто обязан пройти боевое крещение.

Поэтому «Доминион» получил назначение на Сунъян.

– Ну так что, лейтенант, – сказал Чак Хорнер, – парнишка прав? Ты знаешь, зачем мы здесь?

Арктур почувствовал, что все отделение перевело свой взгляд на него. Через забрала из низкопробного сталепласта^[33] их лица выглядели несколько размыто.

– Да, Чарльз, – сказал Арктур, зная, что любой другой тут же словил бы пинок за использование полного имени Чака. – Я действительно знаю, зачем мы здесь. Я офицер, и это моя работа – знать.

– И что у нас за наводка? – спросил Янси, наклоняясь вперед. – Пираты? Банды наемников, терроризирующие беспомощных колонистов и их милых дочурок?

– Что-то вроде того, – согласился Арктур.

По связи пронеслась череда возгласов – наконец-то они применят свои знания на практике. Арктур поднял руку, призывая отделение к молчанию, и сказал:

– Мы высаживаемся на планете Сунъян, в лагере Юнона. Там мы встретимся с другими подразделениями 33-й дивизии. Наша задача: оказать содействие в эвакуации персонала, участвовавшего в незаконных глубокогорных работах.

– Нам придется кого-нибудь убить? – спросил Чун Люн, похлопав по стволу Маюми.

– Надеюсь, что нет, – сказал Арктур, – но, похоже, что многие не желают покидать свое насиженное место на Сунъяне.

– Ну, черт побери, мы покажем им, в чем была ихняя ошибка, – сказал Чак Хорнер так же амбициозно, как Чун Люн. Янси и Ди выглядели возбужденными от такой перспективы, но не более чем обычно. Тоби Меркурио к общему настроению не присоединился.

– Спорим, я убью больше чем ты, Ди? – сказал Янси.

– Ага, конечно, – усмехнулась де Санто. – Да ты вряд ли понимаешь, какой конец пушки надо направить на врага, мальчик. Так что когда начнется перестрелка, постарайся держаться у меня на виду, понял?

По экрану нашлемной системы индикации Арктура побежали мерцающие строчки текста, а красное освещение отсека начало мигать.

– Всем тихо, – сказал он, и его голос легко прорезал шум этого дружеского спора. – Мы заходим на посадку, так что будьте внимательны.

До Сунъяна Арктур бывал только на трех планетах. Проживая на Корхале, в цветущем мире, где летом все благоухает, а зимой мягкие морозы, он думал, что в большинстве других заселенных миров Конфедерации его ждет нечто похожее. Но обучение на колоссальной орбитальной верфи Дайлара-4, и первая командировка на Прайдуотер быстро развеяли эти иллюзии, и подвели черту под выводом – при достаточном упорстве, люди могут жить где угодно.

Но Сунъян был таким миром, который стоило посещать лишь имея вескую причину, не говоря уже о том, чтобы жить там.

Как только сходни коснулись песчаной корки планеты, обжигающий колючий ветер ворвался в катер, мгновенно ослепив Арктура и его бойцов.

Прежде чем солдаты успели приступить к высадке, группа инженеров отпихнула их, чтобы поскорей добраться до осадного танка. Арктур подавил в себе желание заорать на них. Вместо этого он сошел по трапу и ступил на усыпанную песком поверхность другого мира.

Лицевой щиток шлема потемнел, компенсируя увеличение яркости освещения, когда Арктур окинул взглядом новое место назначения.

Лагерь Юнона угнездился между возвышающимися грядами красно-коричневых гор на каменистом дне прерывистой долины. На вершинах гор носились песчаные вихри, и небо было цвета ржавчины. Желтый шар солнца низко висел над вершинами гор, отбрасывающими на лагерь длинные узкие тени.

В центре лагеря расположился модульный командный центр. Неутихающий ветер сновал между массивными упорами сооружения, шлифуя металл песчаной взвесью. Вращающаяся тарелка модуля спутниковой связи и обнаружения сканировала территорию. Множество унылых в своем однообразии сооружений окружали командный центр, – стандартный комплект, который можно увидеть на любой военной базе Конфедерации. Казармы, столовые, госпитали, посадочные площадки, а также арочные ангары, склады и тренировочные комплексы.