– Арктур, твой отец всего лишь желает тебе лучшего, – сказала его мама.
– Неужели? Иногда я думаю, он просто желает видеть во мне свою копию.
Кэтрин улыбнулась.
– На самом деле я вижу у вас много общего. Но все же в тебе слишком много моего, чтобы ты мог стать его копией.
– Это утешает, – сказал Арктур, но улыбка исчезла с его лица, когда он увидел в глазах матери боль.
– Прости, – сказал он. – Знаю, он хороший человек, но он просто не понимает меня.
– Думаешь, ты первый семнадцатилетний, который говорит так о своем отце?
– Полагаю, нет.
– Ты замечательный мальчик, Арктур: и ты можешь вершить великие дела, если позволишь себе. За что бы ты ни брался, ты овладеваешь этим в считанные дни. Твой отец просто хочет удостовериться, что ты правильно воспользуешься своими способностями.
– Помню, когда мне было столько, сколько Дот сейчас, ты говорила, что я буду великим руководителем,– сказал Арктур. – Но я уже давно вышел из этого возраста.
Мама взяла его за руки и посмотрела в глаза:
– Тогда это было так же верно, как и сейчас.
Грандиозные мечты матери о его будущем смущали Арктура, и он сменил тему:
– Мне действительно необходимо возвращаться в академию?
– Необходимо. Знаю, тебе там не нравится, но для меня очень важно, чтобы ты получил образование. Ты же действительно отменил отсылку письма с комм-вирусом на консоль директора Стигмана?
– Отменил, – ухмыльнулся Арктур, – хотя мое исключение стоило бы того, чтобы только взглянуть на выражение лица директора, когда вирус отсылал бы его личные файлы родителям всех студентов академии.
Мама гневно покачала головой, но он заметил, что ее забавляла мысль об унижении Стигмана.
– Даже не хочу думать о том, что могло быть в тех «личных файлах» этого отвратительного человечишки.
– А Айлин Пастер и его дочь собираются еще гостить у нас? – спросил Арктур, услышав движение в другой части дома.
Кэтрин почувствовала его заинтересованность и сузила глаза.
– Да, они еще погостят некоторое время. Твой отец считает, что для них будет разумнее оставаться с нами, пока он не вызовет еще нескольких охранников, чтобы они сопровождали всех нас обратно в Стирлинг.
– Звучит благоразумно, – кивнул Арктур, пытаясь не выдать свою заинтересованность, хотя, конечно же, его мама видела, что это намеренное безразличие, и улыбнулась.
– Она очень красива, – сказала мама. – Жюлиана.
– Да, красива, – согласился Арктур. – Я думаю, что нравлюсь ей.
Мама нагнулась и поцеловала его в щеку.
– Да как же тебя не любить, мой красавчик? А теперь иди и позавтракай с сестрой; а то я уверена, что она будет упрашивать Сеону дать ей побольше сладостей, что чревато для нее бессонными ночами.
Арктур направился вниз, проходя по тому самому коридору, который предыдущей ночью был наполнен дымом от выстрелов и звуками битвы. Тел на полу, заливающих ковры кровью, уже не было, и прислуга вычищала оставшиеся пятна.
Ему все еще не верилось, что те люди пытались убить их прошлой ночью. Сама мысль о том, что люди готовы убить беспомощных мирных граждан всего лишь ради денег, казалась нелепой; если из прочитанной истории он вынес какой-нибудь урок, то именно такие понятия закрепились у него в душе. Казалось, убийство ради славы, известности, земли или свободы – более благородные идеалы, ради которых можно было убить или умереть; но Арктур Менгск в ближайшем времени не планировал ничего подобного.
Он поставил ногу на ступеньку; дерево скрипнуло. Перила были расщеплены шипами «карателя», кругом валялись вырванные куски дерева. На мраморных и гипсовых стенах остались многочисленные следы от попаданий шипов.
Спустившись, Арктур услышал голоса из столовой. Дверь была приоткрыта, и он остановился, узнав громовой голос отца и более сладкозвучные тона Айлина Пастера.
Арктуру было интересно, о чем они говорят, и он подкрался ближе к двери.
– …именно поэтому нам, как никогда, нужна твоя помощь, Айлин, – сказал отец. – Корхал не справится с этим в одиночку. Мы собираем силы, но без поддержки Умоджи Конфедерация уничтожит нас.
– Я понимаю, – ответил Пастер, – но ты также должен понять ненадежность нашего положения. Недопустимо, чтобы Умоджу уличили в открытой помощи тебе, Ангус. Нам приходится нелегко из-за отпора влиянию Конфедерации, а быть публично связанными с таким подстрекателем как ты, станет отличным поводом для усиления их давления. Совет Правления охотно предоставит твоим людям все необходимое, но о нашем участии никто не должен знать.
– Это данность, Айлин, но настал переломный момент. Нападение прошлой ночью только лишний раз доказывает, что они в безвыходном положении. У меня есть сторонники в Сенате и по всему Корхалу, которые могут поднять шум, и ты хорошо знаешь, что локальные восстания поднимаются по всему сектору. Для уничтожения старого порядка нужен всего один яркий пример того, что Конфедерацию можно побороть. И Корхал может быть таким примером, но только с вашей поддержкой.
– И ты ее получишь, но за такие речи... тебя будут называть террористом.
– Я предпочитаю термин "борец за свободу", – сказал Ангус.
– Это уже зависит от того, победишь ты или нет.
– В таком случае, мне необходимо удостовериться, что я буду победителем.
Арктур знал, что услышанные слова имели огромное значение, но он не улавливал их смысл. Что отец мог планировать такого, чтобы на него повесили ярлык террориста? Уже само определение было ярким, вызывающим образы мрачных мужчин, что таятся в укромных местах и планируют смерть невинных, преследуя какие-то свои дьявольские цели.
Мысль о том, что его отец может быть таким человеком, пугала Арктура; а его твердое представление об Ангусе Менгске как о – пусть влиятельном, обладающим могуществом, но все-таки – добром человеке, теперь казалось хрупким, как стекло.
Пока такие мысли мелькали в голове Арктура, он услышал шаги. Юноша слишком поздно осознал, что звук приближается к двери, у которой он стоял и подслушивал. Арктур хотел отойти, но не успел, – чья-то тяжелая рука схватила его за рубашку и втащила в столовую, где они уже встречались прошлой ночью.
– Ты что шпионишь за мной!? – вскричал Ангус. – Что ты слышал?
Арктур вырвался из рук отца.
– То, что ты террорист! – прокричал он.
Ангус развернул его и толкнул на один из стульев.
– Ты ничего не слышал, сын, – сказал Ангус. – Эти слова не предназначены для таких как ты.
Арктур посмотрел на Айлина Пастера. Мужчина явно был удивлен и обеспокоен тем, что Арктур подслушал разговор.
– Что ты собираешься делать? – спросил Арктур. – Ты собираешься убивать людей?
Отец уставился на Арктура. Холодный серый взгляд проник в самое сердце сына.
Арктур понял, что отец для себя принял какое-то решение.
Пастер также это заметил и сказал:
– Ангус... ты уверен?
– Да, ему ведь уже скоро восемнадцать. Пришло время вести себя как мужчина, поэтому я буду обращаться с ним как с мужчиной.
Арктур почувствовал нервную дрожь от слов отца.
Неужели сейчас с ним будут говорить по-взрослому, как он мечтал все эти годы.
– Ну что, мальчик, ты готов стать мужчиной?
Арктур подумал какую-то долю секунды и ответил:
– Готов.
– Хорошо, – сказал Ангус. – Я с уважением отнесусь к этому. Но ты должен понимать – то, о чем я тебе собираюсь рассказать, не должно покинуть эту комнату.
Ангус протянул Арктуру руку.
– Поклянись мне, и я все тебе расскажу.
– Клянусь, – сказал Арктур, пожимая руку отца.
– Очень хорошо, – сказал Ангус, присаживаясь рядом с Арктуром и закидывая ногу на ногу. – Ты, конечно же, в курсе, что я всеми фибрами души терпеть не могу коррупцию Конфедерации, но все намного сложнее. Старые Семьи все контролируют из своего столичного мира, Тарсониса, и весь аппарат Конфедерации ориентирован на поддержание их власти, эксплуатируя и разворовывая управляемые ими планеты. Ну, в общем, все.
