И умолк…

А этот выскочка Галау тут как тут.

— Сам сирота, а про сироту забыл! — крикнул он.

— А ты бы помолчал, Галау! — оборвал его учитель Тазе. Затем, обращаясь к Ахболу, сказал: — Значит, плохо выучил, Ахбол. С натяжкой ставлю тебе тройку. А в следующий раз за такое чтение поставлю двойку. Садись.

Эх, знал бы учитель Тазе!.. Ведь ещё в прошлом году Гайто…

И вдруг мальчику так ясно представилось лицо старика Гайто. Вот он, никогда не унывающий, спокойный, рассудительный… «Давненько ты у меня не был, моё солнце», — говорит Гайто и улыбается в усы…

«А что, если поехать сейчас к нему? — думает Ахбол. — Ведь последний раз я был у него в гостях только осенью».

Но вспоминает о дяде Джамботе, который его ждёт дома. Ждёт и наверняка будет ругать за тройку. Он тоже не поверит, что Ахбол знает «Куыбады» как свои пять пальцев, и, уж конечно, обзовёт его лентяем.

Вот и остановка. Сейчас подойдёт автобус, а через какой-то час город будет позади, горы станут высокими-высокими, зашумит рядом густой горный лес.

«Дядя посердится, посердится и успокоится, — думает Ахбол. — А к вечеру я вернусь. Завтра воскресенье — почему бы не съездить за город? Уроки завтра сделаю… А тётя сегодня пойдёт в гости: у её родственницы какой-то семейный праздник. Свадьба, что ли?..»

Из-за угла показался голубой автобус. Ахбол ловко прыгнул в него.

…Вот он, Кавказский хребет! Начинается неожиданно — вырастает прямо из равнины полукруглыми горами, поросшими буйным лесом. И чего только в этом лесу нет! И дикие яблони, и разнообразные ягоды, и ценные лекарственные травы. Встречаются тут медведи, рыси и кабаны. Конечно, живут они не у края леса, а повыше, на горных склонах, прорезанных ущельями, удобными для зверя пещерами и щелями. Поют, заливаются птицы, и весело стрекочут кузнечики. И на каждом шагу большие и малые ручейки, несущие ледяную, чистую воду из глубоких горных недр.

Половина высокой горы покрыта лесом, а выше — луга. Скоро туда отправятся косцы. Издали их костры ночью будут казаться мерцающими звёздами. Накосят косцы сена, уложат его в аккуратные снопы и по заранее проложенному «сенопроходу» спустят к подножию горы. Вот как удобно! Не нужно никакого транспорта — снопы сами спускаются к равнинным путям-дорогам.

Хорошо любоваться горами, стоя внизу, на влажной весенней земле. Из окна школы они казались Ахболу совсем невысокими, потому что за ними стояли утёсы раза в два, а то и в три выше. И лес зеленел узкой бархатной полоской, словно приклеенной к широким основаниям гор. А когда он сам очутился здесь, у подножия, даже удивился: горы упирались в небо, крутые, суровые, а таинственная чащоба настораживала и манила к себе.

Тропа шла вдоль небольшой горной речки. Ахбол остановился, прислушался: не слышно ли звуков фандыра? Но было тихо. Лишь стрекотали кузнечики, жужжали пчёлы, перелетая с цветка на цветок, шумели на ветерке уже отцветшие яблони колхозного сада. Вот показалась хижина дяди Гайто. А его самого что-то не видно.

— Дядя Гайто-о!.. — крикнул Ахбол. Но потом вспомнил, что Гайто глуховат, издалека плохо слышит. Может быть, спит?..

В прошлом году Ахбол в это же время приезжал в гости к Гайто. И тогда уже на ветвях были яблоки, только совсем маленькие, зелёные-зелёные, очень кислые, иногда даже горькие. Лишь один сорт яблок можно было скрепя сердце есть — «шафрановый». Так его назвал Гайто. Но маленькие яблоки срывать запрещается, а Гайто ведь сторож колхозного сада.

Нет, Гайто, конечно, не жадный. Всегда угостит чем-нибудь вкусным. Один раз, когда он приезжал в гости к дяде Джамботу, подмигнул Ахболу — мол, подойди поближе — и дал большой кусок олибаха, пирога с сыром. Эх, какой же вкусный этот пирог!..

Но когда дело касается яблок, Гайто строг. «Всему своя пора, на всё своё время», — любит он повторять, а Ахболу ясно, на что намекает старик: подожди, поспеют яблоки летом — тогда и рви их, а пока…

И всё-таки в прошлом году Ахбол не удержался: сорвал штук пять тайком от старика и съел. Конечно, это плохо, но уж очень хотелось попробовать «шафрановый» сорт.

Где же сейчас Гайто? Около хижины не видно.

Ахбол обошёл это зелёное жилище и подумал: «Хижина прямо растолстела. Раньше была совсем другой. А-а! Это от того, что Гайто наверх сена наложил. А вон и коса… Как хорошо сено пахнет! Вот бы всё время здесь жить!»

Он вошёл в хижину. Плетённая из хвороста кровать аккуратно накрыта одеялом. На стене висит бурдюк. С квасом, конечно. Рядом — котелок, и в нём наверняка что-то вкусное. Но заглянуть неудобно: вдруг заявится Гайто?..

И тут же раздался знакомый голос:

— Э, да у нас гости, кажется! Какими ветрами, каким солнцем занесло тебя, сынок, в мой дворец?

— Да так, захотелось…

— Дай бог тебе здоровья!

Гайто опустил на землю охапку какой-то травы, снял войлочную шляпу, вытер со лба капельки пота.

— Вот, кстати, принёс травку. Это карог. Попробуй-ка, дружок. Она вкусная. Только сперва покажу тебе, как её надо очищать. Вот, видишь?

Старик ловко очистил кожицу с черенка и протянул его Ахболу.

— На-ка отведай… Бродил я сейчас около речки. Пора-то наступила самая живительная. Все травы стремятся вверх, к небу. И особенно карог. И фруктов в этом году будет ужас как много. И кукуруза добрая. Каждую ночь поднимается на семь вершков! Во-о как!

Откуда только всё знает Гайто? Покажи любую травку — и он скажет, как она называется. И все деревья ему знакомы. Названия какие-то странные. В городе Ахбол ни от кого не слыхал таких слов. Видно, кроме Гайто, мало кто их знает. И в прошлом году он каждое утро потчевал Ахбола. Принесёт стебелёк и говорит: «Вот тебе, мальчик, гангалы́ — ешь на здоровье!» А Ахбол даже не предполагал, что есть такая трава — гангалы. Приносил Гайто карог, санк, циудзаха́ру, дзындзала́г — и всё это съедобно! И даже очень вкусно. Одни травки сладковатые, другие — кислые, но все они сочные и свежие… В городе даже на рынке таких не продают.

Говорят, Гайто может любую болезнь излечить. Лекарства он готовит из горных трав. И ещё любит он ранней весной берёзовый сок добывать. А берёзовый сок вкусный-вкусный и от многих тяжёлых болезней лечит. Жаль только, что в этих местах очень мало берёз…

— Как учишься, сынок? Как дядя с тётей живут?

— Да хорошо, дядя Гайто. Учусь неплохо…

Ахбол тут же вспомнил про сегодняшнюю тройку и прикусил губу.

— Учись, учись… Набирайся ума-разума. А то вот я до старых лет дожил, а всё ещё не научился писать. Плохо. Ох как плохо быть неграмотным в наше время!

— А у нас скоро музей откроют в Доме пионеров! — вдруг выпалил Ахбол.

— Что это такое? Как ты сказал — музей?

— Музей. Это… ну… комната, в которой расставлены всякие удивительные вещи. Их называют экспонатами. И вещи все эти принесли школьники. Одному отец достал где-то старинный шлем, другой отыскал ожерелье. И накопилось много-много всяких старинных предметов, которые сейчас надо хранить, потому что…

Ахбол долго объяснял старику, что такое история и археология. Гайто удивлённо качал головой, приговаривая:

— Да ты смотри! Молодцы ребята! Умницы!.. Музей, говоришь?..

А потом вздохнул и сказал:

— Завидую тебе, сынок. Хорошо у вас жизнь складывается. Учат вас уму и мудрости, книги читаете, вырастете — весь белый свет перед вами открыт. А вот у нас была другая судьба. Смолоду спину гнули на алдаров, потом прогнали их и за работу взялись: землю пахали, сады сажали, чтобы у вас, сыновей и внуков, жизнь была солнечной…

Ахбол вглядывался в лицо старика. Оно было коричневое, изборождённое глубокими морщинами. А глаза — тоже в лучах морщин — были добрыми, но немножко печальными.

— Музей этот ваш — хорошая затея. Обязательно съезжу и посмотрю. Ведь вещи, что вы собрали, видели наших предков и сделаны их руками…