Он никогда заранее не говорил водителям, куда надо ехать. Дураков нема.

На Крещатике полковник вышел и дальше двинулся пешком. Эта улица чем-то напоминала Арбат, но была мягче. Здесь не замечалось истинной московской готовности ожесточенно сражаться за свой кусок всегда и везде. Он шел по пешеходной дорожке, рядом с машинами, иногда останавливался, чтобы взглянуть на витрины. Пока чуйка – верная подруга, не раз выручавшая его, – молчала вглухую.

На противоположной стороне улицы стоял какой-то палаточный лагерь, обвешанный всякими разными призывами. Это еще одно отличие от Москвы. Там сразу разогнали бы. Ему было смешно. История не пишется на белой тряпке красной краской. Она пишется кровью. Все эти столицы новообразованных государств были какими-то смешными и жалкими, несерьезными, прямо как комедиант провинциального театра.

Он сел в маршрутку, проехал несколько остановок, сошел, сунулся в метро, выскочил из него как ошпаренный и перебежал дорогу. Он опасался хотя бы потому, что на Украине был в розыске. По чужим документам, конечно, и по давнему делу, но ведь был.

Лазарь жил в старом киевском дворе, том самом, с аркой, котами и каштанами. Дверь в подъезд была узкой и громко хлябающей. Лифт – совершенно безумный, с дверкой, которая открывалась вручную, и такого размера, что на нем можно ездить только с девушкой. С дамой ты в кабинке уже не поместишься.

Ему вспомнилась Марина, но он отогнал от себя этот образ.

На третьем этаже визитер нажал на кнопку звонка, одного из четырех, укрепленных у обшарпанной двери. Ничего, только где-то замяукала кошка. Он позвонил еще раз, услышал тихий свист, повернулся. Лазарь стоял между третьим и четвертым этажами, направив на него ствол с лазерным прицелом.

Он медленно поднял руки.

Лазарь не изменился, несмотря на то что ему уже стукнуло под пятьдесят. Он был на два года старше гостя. Этот невысокий, сухой в кости человек умел ходить абсолютно бесшумно. Все прочие пытались перенять у него это искусство, но так и не смогли.

В отличие от визитера Лазарь нырнул на дно, в тину, переехал из Львова в столичный Киев, занялся каким-то мелким бизнесом. Полковник слышал, что его кинули, и он теперь чуть ли не нищенствует.

Поверить в то, что Лазаря кинули, было невозможно. Как и все они, он был слишком смертоносен и умел чересчур многое, чтобы оставить обидчиков в живых.

Ведь автомат – далеко не главное их оружие. Это после Афгана пошла профанация спецназа, и он стал похож на обычную пехоту, только очень хорошо подготовленную. Спецназ – это люди, умеющие подобраться незаметно. Их учили делать яды, бомбы из шампуня, пачки кухонной соды, газового баллона. Выводить из строя машины так, что потом ни одна экспертиза это не установит. Их учили убивать тихо, незаметно и растворяться в суете городских улиц.

Они были абсолютным оружием. В особый период их предполагалось забросить на территорию противника с целью ведения террора, уничтожения жизненно важных объектов и деморализации тыла. Кто-то очень умный решил, что вражеский солдат будет хуже сражаться, если узнает, что в тылу умирают его родные, там вовсю гуляет смерть. Правда, воплотиться в жизнь этим планам не удалось. Великий бой не состоялся. Один из полководцев просто спился и бросил перчатки. Коммунизм они сменили на пакетики сока «Зуко» и жвачку «Стиморол».

Лазарь положил на стол кусок сот. Мед в них был темным, густым.

– Будешь?

– Откуда?

– Да так, добрые люди прислали.

– Нет.

Об стол стукнулась бутылка с горилкой.

– Ты извини. Мне еще больше суток в самолете…

Лазарь убрал горилку.

– Слушаю.

– Надо собрать группу. Четыре человека.

Именно таким был минимальный состав разведгруппы.

– И все?

– Все.

Лазарь покачал головой.

– Я даже не спрашиваю, зачем это надо.

– Придется кое-кого вытащить.

– Откуда?

– Оттуда.

Для них, афганцев, слово «оттуда» могло означать только одно.

– И все?

– Все.

– Я даже не говорю тебе, как это глупо.

– Так скажи. А я послушаю умного человека.

Лазарь пожевал губы. Это было нервное, присущее ему движение.

– Что вам там, на хрен, надо, а?..

Тут полковник вдруг резко бросил коробок спичек, который держал в руках, и Лазарь ловко его поймал. Это при том, что гость швырял его из-под столешницы.

– Нам с тобой мирной жизни не будет, – сказал полковник. – Себя не обманывай. Знаешь, что я понял за все то время?.. Мы там подыхали за то, чтобы вот этого дерьма просто не было. Если ты не идешь на войну, то она идет к тебе.

– Мы пока не воюем.

– Пока. Дай только срок. – Полковник положил на стол пластиковую карточку. – Здесь сто штук. Код два семь два ноль. Свяжись с Капитаном. Ваши дела я знаю. Людей найдете. Идите через Карачи. В Пешаваре я изыщу возможность встретиться с вами.

Полковник нарисовал на скатерти адрес электронной почты. При этом он не снимал колпачка с ручки – задачка на наблюдательность. Там, в Крыму, они должны были читать по губам и запоминать газетный лист до последней запятой.

– Запомнил?

– Да.

– По деньгам не обижу. Кто пойдет – столько же.

– Откуда ты знаешь про Капитана? – вдруг спросил Лазарь.

– Не важно. Про ваши дела в Аденском заливе, про наемников в Сирии, в Ираке – кому надо, тот знает. – Полковник наклонился вперед и сказал: – Надо дружить, Лазарь. Невинную девочку из себя не строй, не тянем мы с тобой на них. Людям помогай. Иначе нас поодиночке выцепят и…

– Дружил волк с овцой!

– Дешево ценишь себя.

Лазарь забрал карточку и спросил:

– А ты держишь себя за волка?

«Ми-171», окрашенный в гражданские красно-белые цвета, заходил на посадку на небольшой площадке в горах. Лопасти рвали сухой холодный воздух.

Это была Северная Индия, район, населенный преимущественно мусульманами. По разделу 1947–1949 годов он должен был перейти к Пакистану. Но этого не произошло, и с тех пор здесь тлела гражданская война. Она то почти заканчивалась, то вспыхивала вновь зловещим, кроваво-алым пламенем костра. Об этой войне в большом мире никто не знал и не хотел знать.

Фанатики-экстремисты устанавливали мины на дорогах и посылали своих детей в военные лагеря. Индийские спецназовцы проводили рейды в лесах и зачистки в населенных пунктах. Террористов часто расстреливали на месте.

Индия и Пакистан теперь были ядерными державами. Поэтому открытый конфликт мог стать последним для них и для всего региона. На смену открытому противостоянию, вылившемуся в три кровавые схватки, пришла холодная война.

Пакистан закрывал глаза на лагеря сепаратистов, устроенные на его территории, тайно поддерживал террористов, в том числе и таких, которые устроили расстрел в Мумбаи. Индия перешла на сторону США и прилично вкладывалась в поддержание прозападного правительства в Афганистане. В тамошнем министерстве обороны сидели советники, прибывшие из Дели, а индийский спецназ – «Черные коты» – тайно воевал в горах.

Совсем недавно здесь появилась и постоянная военная база ЦРУ. Она находилась рядом с большим аэродромом, официально принадлежащим Индии. На самом деле им тоже пользовалось ЦРУ. Именно отсюда стартовали теперь беспилотники-дроны, сеющие смерть в пакистанских и афганских горах. Сотрудники ЦРУ появились здесь после того, как Пакистан потребовал закрыть базу в Шамси. У США больше не оставалось активов в этой стране.

Единственного пассажира русского вертолета встречали несколько человек. Все они были одеты как индийские спецназовцы – черная шапочка, похожая на афганский паколь, лицо замотано камуфлированной тканью, довольно плотно сидящий, но удобный костюм, теплая куртка поверх него. У всех автоматы Калашникова, но среди встречающих не было ни одного индийца.

– Добро пожаловать, сэр! – сказал один из встречающих, единственный, который носил при себе пистолет, а не автомат. – Я Майк Мартин, начальник станции. Прошу за мной.