– Танатос? – Реган лениво играла с колечком в его соске. – Почему ты сказал, что когда уходил, то мог думать только обо мне?

Рука Тана на ее животе замерла. И когда Реган уже решила, что он не ответит, Танатос пробормотал:

– Потому что секс делает мужчину дураком. – Он взял ее ладонь в свою руку и поднес к своим губам. Ей нравилось, когда он так делал, и это хорошо, потому что такое происходило часто. – И потому что это правда. Обычно, когда я нахожусь в плену болота ненависти и желания убивать, других мыслей нет. Но с тех пор как здесь оказалась ты, у меня появилась сексуальная лихорадка, которая усиливается, когда я злюсь, или как сегодня, вынужден бывать на сценах смерти. Я чувствую будто могу сжечь энергию насилия с помощью секса, а не крови. Такого никогда раньше не было, я могу думать только о тебе.

– Ты думаешь, это потому что у нас был секс и мы разбудили демона внутри тебя?

– Да. Арес и Ресеф всегда утверждали, что в какой-то степени во время секса расходуется энергия, которая вызывает в них желание убивать.

– Это странно, – сказала она, – Что для вас, парней, секс может предотвратить плохие последствия, но это не сработало со мной. – Она прикусила нижнюю губу. – Ну, до сих пор.

– Почему ты не хочешь, чтобы Эгида узнала о том, что ты утратила свой дар?

Реган пожала плечами, еще полностью не разобравшись в себе. Эгида называла ее дар проклятьем, но в то же время, это делало ее единственным стражем, который мог бы выполнять определенные задания. С исчезновением дара, все, что у нее оставалось – это ее удобная, но ограниченная взаимодействием только с кожей и чернилами психометрическая способность,

Что если она потеряла и ее тоже? Реган отличный боец, но такими же были все в Эгиде. Она может быть и знала больше других о вампирах, но другому стражу не потребуется много времени, чтобы войти в курс дела. И если она могла поделиться знаниями о дневальниках, у не было преимущества над кем-либо еще.

– Наверное, я волнуюсь о том, что они могут сделать.

– Что например?

– Я не знаю… понизить меня до обычного стража.

– Сволочи, – пробормотал он. – Я не доверяю им.

Что означало, он не доверял Реган тоже, но она не могла винить его.

– Я понимаю. Они приняли меня, когда должны были убить, и научили контролировать мои способности.

– На пляже Ареса, ты сказала, что твоего отца убили. А как насчет матери?

– Мама, родив меня, оставила на ступеньках у входа в штаб-квартиру Эгиды, а затем нашла смерть от лап демона.

– Она искала демона, чтобы тот убил ее?

– В основном. Эгида несла потери из-за гнезда демонов, обосновавшихся в каких-то электрических тоннелях поблизости. Она вооружилась, пошла туда, и убила стольких демонов, скольких смогла пока один из них не прикончил ее. Это была самоубийственная миссия, и мама об этом знала, но спасла многие жизни. Вал нашел ее тело и диктофон, на котором она вела хронику своих убийств. Так или иначе, вместо того чтобы меня убить, как предписывает протокол, они отдали меня приемным родителям… другим парам из Эгиды.

– Пары? Много? Не одна?

Она кивнула.

– Первая пара развелась когда мне было четыре, и никто из них не захотел брать на себя ответственность и растить одному такого ребенка как я.

Танос ругнулся.

– Они мертвы?

– Нет.

– Хочешь этого?

Реган рассмеялась. Танатос определенно принимал все близко к сердцу и решал все как Всадник.

– Все нормально. Я едва их помню. Со следующей парой я жила до девяти лет, до тех пор, пока моя приемная мать, Джин, не погибла в автомобильной аварии. Мой приемный отец был настолько убит горем, что решил оставить Эгиду, так что подумали, лучше передать меня в другую семью Эгиды, так как мои психометрические способности были полностью развиты.

Переход в новую семью вызвал у Реган паническую депрессию и эмоциональные вспышки. Она потеряла единственный приют, который когда-либо действительно знала – ее приемных родителей, дом, черного щенка лабрадора по имени Бастер. Несмотря на это, Кевин, ее приемный отец, был строг в Эгидовских тренировках и держал дистанцию, Джин была ближе, но Реган любила их обоих.

– Как долго ты жила с новой семьей?

– Пока мне не исполнилось тринадцать лет.

Ее живот немного скрутило, потому что она действительно ненавидела вспоминать эту часть своего прошлого. Табита и Шон жили в Су-Фолс, Южная Дакота, и они были добры… по крайней мере, так казалось. Позже боль от потери Джин и Кевина утихла и Реган приняла Табиту и Шона, решив, что наконец-то нашла новую семью.

– Потом моя приемная мама забеременела, и они не захотели, чтобы я была рядом с малышом.

– Они мертвы? – прорычал он.

Реган слабо улыбнулась.

– Нет, и я не желаю им того.

Она проигнорировала легкий приступ боли, которую чувствовала всякий раз, потревожив старую рану.

– Я понимаю, почему они избавились от меня. К тому времени я уже начала проявлять признаки силы, которую боялась Эгида. Я могла быть опасна для их ребенка.

– Долбанное дерьмо.

Реган провела пальцами по крошечной ножке, которая упиралась ей в живот в районе пупка.

– Я не могу винить их. Я бы сделала все возможное, чтобы защитить маленького пони. – Но это не означало, что их отказ не причинил ей боль. После того, как ее бросили три семьи, и переживая период полового созревания со своими способностями, она не понимала, что ей нужен был кто-нибудь, чтобы заботился о ней. Сказал ей, что все в порядке и что она нужна кому-то.

– Так что меня передали в следующую семью, хорошей паре, которая управляла одной из ячеек в Лондоне, но все не сложилось с самого первого дня.

Она прикусила нижнюю губу, пытаясь выиграть время.

– Ты наверное заметил мою склонность быть немного… обсессивно-компульсивной.

Тан приподнял брови.

– Немного? Ты ровно повесила все картины в моей крепости.

– Откуда ты знаешь?

Он дерзко ей улыбнулся.

– Да потому что ты приводишь в порядок все к чему прикасаешься, поэтому я наклонил все картины, чтобы посмотреть, сколько времени тебе понадобиться, чтобы все исправить.

У него было странное чувство юмора, такое причудливое, игривое и спокойное, но ей это нравилось. Тем более, что у нее складывалось ощущение, что этих шуток удостаивались только очень близкие ему люди.

– Да, хорошо, тогда подожди, пока не осмотришь свои шкафы.

Все еще улыбаясь, он наклонился и поцеловал ее в кончик носа. Как и его чувство юмора, его проявления любви были не высказаны в открытую и удивительны.

– Я не могу дождаться, чтобы посмотреть, что ты сделала с ящиком для секс-игрушек.

Ее щеки украсил румянец.

– У тебя есть ящик с секс-игрушками?

– Нет, но я думаю, что обзаведусь одним, чтобы посмотреть, как ты будешь дергаться, когда я буду наводить там бардак.

Он успокоился и повел пальцем по ее челюсти.

– Итак, ОКР началось, когда ты перебралась в новую семью в Лондоне?

Реган кивнула.

– Не было никакого постепенного накопления… просто, вдруг я стала фриком чистоты. Все должно быть организованно, по порядку и на равном расстоянии. Я не могла ничего сделать или куда пойти, если минутная стрелка на моих часах не была переведена на пять минут вперед. И подобное странное дерьмо. Было неприятно для всех нас. А потом, через год нашей совместной жизни, из-за моей способности высасывания душ погиб человек.

– Что случилось?

– Я охотилась на демона с парой других хранителей. Мы загнали в ловушку Кромсателя душ в переулке, и тот оцарапал меня своими когтями по ребрам.

Боль была настолько ослепляющей, что вызвала в ней ярость и желание убивать.

– Следующее, что я знаю, это был свет, который выстрелил из моего тела и напал на демона. Свет вырвал душу из него, и душе потребовалось тело. Она нашла какого-то человека на улице и взяла его.

Реган вздрогнула от ужаса. Потом все стало только хуже, когда им пришлось убить беднягу.