– У тебя замечательное чувство юмора, – рассмеялся он, я совсем не обидел его. Рассердить Дарвина в ГВР практически невозможно, раздражение не включено в его программу.

– Кстати о яблоках, – продолжил он. – Знаешь ли ты, что личинка мухи Rhagolettis pomenella не заводится в яблоках, если…

– Нэнни, дай Дарвину личность получше, – велел я.

– Если бы я могла, – заворчала Нэнни.

Вернулась Симона, у нее в руках что-то было.

Она пыталась спрятать это – сюрприз? Для меня? В ее глазах я заметил тревогу, которой не замечал за ней раньше.

– Ничего нет лучше морского путешествия, – сказала она.

Я пожал плечами. К чему нам светская беседа? Она смотрела на меня, требуя ответа.

– Ничего нет лучше морского путешествия, – согласился я.

Она придвинулась ко мне ближе. Я поборол желание отойти.

– Я прихожу сюда, чтобы отдохнуть, – продолжила Симона.

– Знаю, – ответил я.

– Красивые облака, – заметила она.

– Очень.

– Я не знаю, как этим пользоваться, покажи, – шепотом сказала Симона.

И тогда я понял, что она прятала тот предмет не от меня. Она пыталась скрыть его от Нэнни, Маэстро, персонала академии. Контрабанда. И тут я вспомнил: я дал ей эту штуку несколько месяцев тому назад, тогда она заявила, что ей это не понадобится, обидела меня, обвинила в том, что я навлекаю на нее неприятности. А я в ответ назвал ее любимчиком и посоветовал влачить и дальше свое жалкое безопасное существование. Глупо. Но все-таки она сохранила ее. А сейчас хотела воспользоваться, а это могло означать только одно – у нее что-то произошло. И это что-то сделало ее больше похожей на меня.

– Красная кнопка, – тоже шепотом ответил я.

Так она и поступила – ба-бах – потом мощный сбой, туман, почти ничего не видно. Прекрасный взрыв хаоса в запрограммированном мире.

Я взял приборчик для создания помех, перебойник, у нее из рук.

– У нас есть пара бесконтрольных минут, пока система сумеет устранить неисправность, – сообщил я Симоне.

– Ты сам его сделал?

– Да, запрограммировал вместе с Меркуцио, – ответил я, пытаясь припомнить. Несколько месяцев тому назад. Почти не помню. – Мы взломали офис Эллисона и вскрыли систему. Он наносит небольшой ущерб, но все же…

– Ты уверен? Ты уверен, что не разрушил систему? – спросила Симона.

– Только чтобы сделать перебойники и несколько выходов. А что?

Она пристально разглядывала меня.

– Что? Что происходит?

– Что-то случилось с Лазарем, – ответила она.

– Он закончил курс.

– Нет, так все думают, – настаивала она, – на самом деле что-то произошло, и сейчас система пытается это скрыть. Это звучит как паранойя, но он бы мне сказал, так? Он бы сразу пришел ко мне и сообщил новость. Но вместо этого он просто исчез. Бесследно. Я звонила его родителям, но телефон не отвечает. Я звонила в Гедехтнис, бесполезно. Ничего. Он – призрак.

– Симона, возможно он…

– Дай я закончу. Я покопалась в этом и нашла, как это вы называете? Улики? Я обнаружила его последнее местонахождение в ГВР, место, из которого он исчез, – там что-то есть, Хэл. Что-то, чего я раньше не встречала.

– Что-то созданное им?

Она отрицательно покачала головой.

– Ладно, – сказал я. – Я тоже хочу посмотреть. Туман начал рассеиваться, скоро мы опять станем видимы.

– А с тобой что? Что это за чушь с амнезией?

– О чем ты?

– Ходят слухи, что у тебя что-то не так и ты ничего не помнишь. Это правда? Или еще одна идиотская шутка?

– Еще одна идиотская шутка, – ответил я.

– Ты считаешь, что я ненормальная?

– Нет.

– Ты веришь, что что-то происходит?

– Я никогда не видел тебя такой, – сказал я. – Ты перетрудилась. Это моя вина.

– Хэллоуин, что за чертовщина здесь происходит?

– Постарайся не расстраиваться. Я уверен, что… – Слова вдруг застряли у меня в горле.

Уверен в чем? Уверен, что твой дружок жив-здоров? Едва ли.

– … мы доберемся до истины, – все-таки закончил я.

Я хотел еще и ободряюще подмигнуть, но не смог – она бы подумала, что я с ней заигрываю в такой страшный момент. Страшный для нее, не для меня. Хотя и мне тоже было страшно. Если это я убил Лазаря, я помогаю расследовать собственное преступление. Вместе с Симоной! Вот это да! Я не мог ей доверять, как, между прочим, и себе, если говорить честно. Лицо мое ничего не выражало, а внутри я хохотал, то был смех приговоренного.

– Этим не стоит пользоваться слишком часто, – посоветовал я, возвращая ей приборчик. – Эллисон проверяет систему на глюки, боюсь, со временем они обнаружат эту уловку.

– Мне все равно. Они обманывают меня. Я точно знаю. Ну поймают они меня, и что?

– Храбрая девочка. Возможно, ты не совсем любимчик.

– А ты, может быть, и не такой болван, – ответила она.

Туман развеялся, Нэнни Симоны (с легким французским акцентом) и моя (Мэри туда ее Поппинс) заголосили хором:

– С вами все в порядке?!

– А что случилось? – невинным голосом поинтересовалась Симона.

– Снова небольшой сбой в ГВР. Надо же, – вмешался я. – Да все просто разваливается.

Неожиданно возник спрайт. Симона прикрыла глаза рукой.

– Хочешь поболтать с Фантазией?

– Не очень.

Мы не стали отвечать.

– Она целыми днями нападает на людей. Даже на тех, кто в игре не участвует.

– Так она гасит свою агрессивность. Возможно, это к лучшему.

– Ммм. Хочешь, уйдем отсюда? – спросила Симона. Она не стала дожидаться ответа. – Нэнни, мост Чинват, пожалуйста.

Все снова закружилось, и – р-раз – вы только посмотрите!

Великолепные горы, чистый апофеоз гор, горы Плутона, освещенные северным сиянием, величественные, могущественные и повергающие в благоговейный трепет. Мы находились у самого Олимпа, мы парили над невероятно высокой скалой, край ее поддерживал деревянный мост, который тянулся куда-то в бесконечность. Волшебная местность: великолепные белые птицы, цветущие кусты боярышника, – чудо, созданное талантом Лазаря, талантом, о котором я и не подозревал.

А какая детализация! Создание собственного мира с нуля в ГВР требует очень много времени, все мои творения были обычно копиями, вставленными из готовых доменов. Отсюда арку собора, оттуда – плакучие ивы. Но это!.. Это было построено с самого начала, каждая часть мира изготовлена отдельно. Масштабное предприятие, как ртутные пруды Вашти, как пирамиды Исаака.

Последователи Зороастра верят, что когда человек умирает, душа его остается. В течение трех дней она летает над землей, наверное, ей дается шанс подумать, прежде чем она найдет свой приют на мосту Чинват, на Мосту суда Божьего. Лазарь создал необычную интерпретацию этого моста. Интересно, что он чувствовал, когда создавал все это? Либо он был глубоко верующим, либо притворялся таковым. А может, он знал, что умрет?

– Когда он это построил? Недавно?

– Много лет тому назад, – ответила Симона. – Он любит сюда приходить. Тут ему лучше думается.

– Он чувствует себя здесь свободным?

Она кивнула.

– Иногда мы устраиваем пикники.

Замечательно. Я сразу же представил, как они греют друг друга под одеялом, глядя при этом на мигающие звезды.

– Очень здорово, – сказал я.

Если она и заметила сарказм в моих словах, она не показала этого.

– Мы были здесь всего неделю назад. Он объяснил мне тогда, как спасаться от нападающего аллигатора.

– Очень романтично.

– Ты не понимаешь.

Не понимаю. Конечно, про аллигаторов я и так знаю (закрой ему глаза и бей в морду), но, убей меня бог, я не понимаю, что она нашла в Лазе. Конечно, он был умным, изобретательным, страстным и привлекательным. Ну и что? Что такого? Он был заносчивой свиньей, совершенно недостойной ее дружбы, а еще меньше ее любви…

«Она его не любит, – подумал я. – Не может любить».

Но уж слишком она беспокоилась о Лазаре.

Я вздохнул и начал присматриваться к горизонту, пытаясь обнаружить что-нибудь необычное. Ничего.