— Кушай, сынок, кушай, — говорила она, пододвигая ему сладости.
— Спасибо, — отвечал Сергей и брал что-нибудь, хотя уже был сыт.
Садык-бобо в такие минуты тоже вставлял какое-нибудь слово и радовался, видя на лице Сергея улыбку,
Сегодня старики решили поговорить о том, что уже давно тревожило обоих. Они заметили, что Сергей любит докторшу, и пришли к выводу, что лучшей жены для него никогда не найти. Правда, старика немного смущало, что Катя была замужем, но потом благодаря «разъяснительной работе» Айджамал-биби он смирился.
Зная, что Сергею все еще не давали покоя мысли о смерти Василия Войтюка, Садык-бобо начал разговор издалека. Он рассказал, как женился когда-то его отец, затем заговорил о своей далекой юности, которая соединила его с Айджамалхон, красивой черноокой девушкой, дочерью дехканина Азиза Сулейманова.
Сергей внимательно слушал старика и постепенно, сам того не замечая, начал думать о Кате.
Неожиданно налетел ветер. Пересчитав все, что лежало на дастархане, он спрыгнул на землю и. закружился по двору, оттесняя голубей к саду и пряча солнце в столб пыли. Через минуту, поспорив о чем-то с молодыми яблонями и вишенками, ветер вырвался на улицу и умчался в степь.
Садык-бобо поднял голову и цокнул языком, увидев над собой иссиня-черные грозовые тучи. Они шли с юга, постепенно закрывая все небо. Под ним, далеко на горизонте, вспыхивали молнии.
— Дождливая в этом году весна, — сказал Садык-бобо.
— Да, — кивнул головой Сергей. Он по-своему воспринял слова старика.
— Если так будет продолжаться, мы останемся без фруктов. С вишен уже весь цвет сбило.
— Ничего…
Айджамал-биби заволновалась: «Что это со стариком? С чего он о погоде заговорил? Сейчас как раз время спросить Сергея о его Дальнейшей жизни. Не век же ему бобылем маяться. Сам, поди, никак не решится?».
— Плохо, Садыкджан, ой, плохо, — вздохнула Айджамал-биби громко. — Совсем мы старые с тобой стали. Скоро уж и смерть придет.
— Тьфу, старая, чипкон6 тебе на язык, — не понял Садык-бобо намека жены.
Она не обиделась и продолжала тем же тоном:
— Живем мы втроем, как бирюки, нет у нас в доме молодой хозяйки… Никто не плачет по ночам в беши-ке7.
— Э-э, — кинул благодарный взгляд на жену старик, — сегодня нет молодой хозяйки в доме, завтра будет. Ты уж поверь мне, мать. У нас есть кому подумать об этом. Мы не одни с тобой живем…
— Так-то оно так, — продолжала жаловаться Айджамал-биби. — Только когда это случится все? Хочется дожить мне до такого часа,
— Об этом спроси Сергея. Не мне жениться. Или, может быть, мне попытаться? Смотри, я еще совсем молодой. Ты для меня вроде бы старая стала. Никуда не годишься. Правда, Сергей?
— Вайдот!8— всплеснула руками Айджамал-биби. — Как у тебя только язык повернулся сказать такое?
— Шайтан попутал, — ответил Садык-бобо. Он лукаво подмигнул Сергею и погладил белую, как чалма, бороду.
Сергей невольно улыбнулся. Он понял, что они специально затеяли этот разговор, и был благодарен им. Отношения с Катей у него наладились, и теперь не было оснований для ссоры. Хотя все, конечно, могло еще случиться.
— Жениться я пока не собираюсь, — лукаво сказал Сергей. — Да и вообще, кому это нужно? — повторил он выражение Мороза.
— Не так говоришь, сынок, — откликнулся Садык-бобо. — Тебе давно пора жениться. В твои годы у меня уже дети были.
— Мы уже и денег приготовили, Сережа, — радостно добавила Айджамал-биби.
— Каких денег? — не понял Сергей.
— Без денег будешь — кто за тебя замуж пойдет? — удивился Садык-бобо.
— Кто любит — пойдет…
— Любить — мало. Я свою Айджамалхон тоже любил и она любила. Однако, несмотря на это, я заплатил за нее калым.
— Теперь бы вы без калыма женились на красавице Айджамалхон, отец. Времена другие. Вы бы при всем народе под руку привели ее в дом и посадили на самом видном месте!
— Нима деяётганингни узинг хам билмайсаи, — сказал по-узбекски Садык-бобо. — Шариатга хилоф булса хам уча оёлни келса буладими?9
— Садыкджан, — тихо позвала Айджамал-биби. Садык-бобо не откликнулся.
— Я заплатил за Айджамалхон калым, ты должен заплатить за Катю калым, — продолжал он, убежденный в своей правоте.
3.
В полночь собака захлебнулась лаем. Кто-то отскочил от окна и быстро пошел вдоль дувала. Потом раздался неуверенный, стук в калитку.
«Кого там еще аллах несет? — подумал Садык-бобо, косясь на спящую жену. — Не приехал ли из города братец Айджамал?»
Старик нехотя поднялся, накинул на плечи халат и, шлепая босыми ногами по деревянному полу, вышел на улицу.
Дул ветер, жалобно стонали деревья. Лампочка дрожала на изогнутом железном пруту, освещая землю мутным красновато-желтым светом. Собака, почуяв хозяина, залаяла еще громче:
Садык-бобо крикнул:
— Улпар, на место!
Она умолкла, настороженно подняла морду и стала прислушиваться к шагам за калиткой.
Садык-бобо выглянул на улицу. За арыком он увидел Катю, одетую в черное платье.
— Извините за беспокойство, Садык-ата, — сказала она. — Я не хотела вас тревожить…
— Э, зачем так говорить? — перебил ее Садык-бобо. — Заходи в дом, дорогим гостем будешь!
— Поздно. Мне бы с Сергеем поговорить…
— Случилось что-нибудь?
Она не ответила.
Садык-бобо покачал головой:
— Доченька, что случилось?
— Он знает, — тихо ответила Катя. — Позовите его.
Осторожно, чтобы не разбудить Айджамал-биби, Садык-бобо прошел в комнату Сергея и шепотом позвал:
— Сынок!
Сергей не пошевелился. Он лежал, широко раскинув руки, лицо его было жестким, брови сдвинуты на переносье, тубы плотно сжаты. Должно быть, видел плохой сон…
— Сынок, — снова позвал старик. — К тебе пришли. Вставай.
— Кто? — полусонно спросил Сергей.
— Катя.
— Катя? — Сергей соскочил с постели. — Зачем?
— Не знаю. Говорит, ты знаешь. — Старик направился к выходу. — Собирайся скорее, она ждет тебя.
«Она ждет! — Сердце сжала радостная тревога. — Она ждет меня…» Он быстро оделся и выскочил на улицу.
— Да простит ее аллах, — скрестила руки на груди Айджамал-биби, когда старик рассказал ей о приходе Кати. — Женщина ночью пришла к мужчине… Что подумают соседи?
Садык-бобо невольно махнул рукой:
— Не то говоришь, Айджамал. Ты лучше скажи, сколько у нас денег на книжке?
— Пятьсот сорок три рубля.
— Завтра положим еще рублей двести.
Встретив одобрительный взгляд жены, он подумал, что неплохо было бы, если бы Сергей согласился сыграть свадьбу Первого мая. Однако в этот день его не отпустят с работы: милиция во время праздников не отдыхает — так уж заведено, ничего не поделаешь…
— Пришла?
— Да.
Дул свежий ветер. Он нес с собой мелкую колючую пыль, выл в проводах, метался по затемневшей улице. Деревья шумели тревожно, то припадая к земле, то выравниваясь. В домах уже не было света: люди спали.
— Что ты делал?
— Спал.
— Спал? — протянула Катя.
— Спал, — еще раз сказал Сергей. Ему почему-то захотелось, чтобы она рассердилась.
— Соня…
— Уже полночь.
Катя не. рассердилась. Она повернула голову к Сергею, отыскала его глаза и, улыбаясь, произнесла про себя. «Дурачок ты мой… Все равно теперь я не уйду от тебя!»
Ей вспомнилась сегодняшняя беседа с отцом. Иван Никифорович, будто случайно, спросил, не уехал ли куда-нибудь Сергей. Она удивленно посмотрела на него:
— Зачем он тебе понадобился?
— Давно что-то его не видать, — неопределенно ответил отец.
— Он же на кладбище выступал, — уличила его Катя в неискренности.
— С тех пор прошло почти две недели, — нисколько не смутился Иван Никифорович.
До обеда он больше ни о чем не говорил с ней. Ходил сердитый, точно она обидела его. На все ее вопросы отвечал невпопад. Затем его будто подменили. Он подсел к ней, когда она читала у себя в комнате книгу, и положил на ее голову руку:
