-И давно Александра рисует?- Спросил я Луизу, кидая легкий кивок на одну из картин.

-На собственном теле она начала рисовать намного раньше. – Недовольно проговорила женщина, ставя руки по бокам.

Я посмотрел себе под ноги и увидел небольшую деревянную коробочку, что была вся в пыли. Наверное, пролежала уже здесь не один год. Опустившись на колени, я взял её в руки, и немного покрутив перед глазами, приоткрыл.

-А это что?- Спросил я, видя небольшую трубку в этой коробке.

Луиза тоже села на пол рядом со мной, вглядываясь в вещицу и приторно говоря.

-Не поверишь, но Александра ещё и обладательница такого навыка, как игра на флейте.

-Ничего себе. – Засмеялся я. –Да уж, творческая дамочка. Неужто, Ева в неё?

-Ева в деда,- Улыбаясь, сказала Луиза. – Такая же справедливая и гордая. Талантливая и трудолюбивая. Умная и …- И тут Луизу словно замкнуло. Наверное, она хотела сказать «красивая».

-Прекрасная. – Продолжил я.

-Конечно.- Довольно кивнув, согласилась женщина.

И вновь я невольно наткнулся на пыльную картонную коробку, только уже довольно большого размера. Интерес взял надо мной верх, поэтому я попытался притянуть её к себе, не вставая на ноги. Луиза тоже заинтересовано вгляделась в коробку.

-Что ты хочешь?- Её голос раздался над моим ухом, когда я, покраснев от тяжести коробки, я раскрывал её, стряхивая ладонью пыль сверху.

-Тебе никогда не было Луиза интересно, что именно храниться в старых пыльных коробках на чердаке? Мне лично всегда. Как-то раз я даже у бабушки нашёл в коробке старый самовар, который мы с мамой отдали в челябинский национальный музей.

-Вряд ли мы обнаружим тут старый чайник. Этот дом мы приобрели около трёх лет назад. Наверное, здесь что-то из вещей, которые нам не понадобились, когда мы переехали из старого дома. Или как всегда Ева заскладировала книги, которые уже прочла.

-Ну а что делать девушке, что просидела долгие годы взаперти? Только книги читать.

-Мне всегда казалось, что они делали её не счастливой. Будто она завидовала главным героям.

-Завидовала?- Спросил я, когда засовывал руки в коробку и рыская там.

-Да. Она всегда плакала над книгами, где счастливый конец, и радовалась как дитя, когда книга кончалась печально.

-Уж настолько она была несчастна, Луиза. Настолько глубоко.

И вот я нащупал руками полиэтиленовый пакет, в котором лежало что-то картонное и не очень лёгкое. Не смотрев даже внутрь коробки, а продолжая диалог с Луизой, я достал этот пакет наружу и, не открывая его, посмотрел на содержимое. Моему шоку не было предела, когда я понял, что там были фотографии.

-Я знаю, но просто… Ох, как они тут оказались?- Озадаченно стала говорить женщина, приблизив своё лицо к пакету. –Боже мой, все это время они лежали здесь…- Слёзы мигом затопили кристально-голубые глаза Луизы.

Женщина судорожно забрала пакет, что был у меня в руках, и прижала его к груди. Вся боль, пронёсшаяся на немолодом лице, стала отражением её чувств. Веки подрагивали, словно она видела в своей голове целый фильм, состоящий из одних трагических сцен. Одинокая слеза прокатилась по её побледневшему лицу.

-Луиза?- Тихо позвал её я, касаясь хрупкого плеча рукой. –Что такое? Почему ты плачешь? – Я вовсе не понимал, отчего столь горькие эмоции в одно мгновение взяли над женщиной верх.

Но она лишь помотала головой, не решаясь произнести ни слова. Подержав пакет у груди с минуту, она также судорожно передала мне его обратно, закрывая свое очаровательное, но печальное лицо.

Я осторожно ещё раз поглядел на женщину, после чего немного нездорово вздохнул и открыл пакет со снимками. Взяв глянцевую фотографию, явно не лучшего качества, я озадаченно поглядел на человека, что там был. А точнее на маленькую девочку с большими глазами и улыбкой в тридцать два зуба. Лёгкое недоумение коснулась меня: отчего Луиза заливаться слезами, ведь на снимке вовсе ничего криминального нет?!

И тут меня словно разразило молнией.

Каштановые волосы. Белоснежная улыбка. Знакомый радостный взгляд. Ева.

Ребёнок с ангельским личиком был словно носителем горечи и разочарования. А ведь он невинно стоял у ёлки с двумя хвостиками и в розовом плате, совсем не подозревая о том, какое трагическое будущее его ждет. А ведь, действительно, ребенком Ева была очень красивым.

-Я так понимаю, эта малышка и есть Ева, да?- Но ответом мне стало молчание.

Тогда я достал второй снимок, на котором ещё совсем младенцем, голенькой лежала маленькая девочка, улыбаясь беззубым ртом. Видимо её запечатлели после ванной, так как кожа малыша была розоватого оттенка и вся сморщенная. Всё тот же серо-зелёный оттенок глаз выдал Еву.

-Она сожгла большую часть фотографий и картин, что были в доме, но мы со Степаном Сергеевичем сохранили малость.

Я посмотрел ещё раз на пакет и приподнял его, удивлённо пялясь на женщину.

-Малость?- Мои брови взлетели. –У меня за всю жизнь и то меньше фотографий.

-Мы любили фотографировать Еву. Она была очень красивым ребенком.

-Луиза, - Ели слышно снова позвал её я. Она вопросительно на меня поглядела. –Что случилось с ней? Почему она стала уродом?

И вот оно, священное молчание, что поселилось между нами. Женщина смотрела на меня большими глазами, разрываясь на миллион маленьких частей. В ней играла боль, произошедших событий, но и отрада, что все, наконец-то, кончается: та маленькая девочка на снимке больше не страдает, видя своё ужасное лицо в зеркало.

-Ева никогда мне не рассказывала о том, что с ней произошло. Но и я не спрашивал. Боялся, что разворошу прошлое, которое изменило её жизнь и принесло немало страданий.

И вот он, сдающийся вздох, который утопил женщину в собственных воспоминаниях. Она опустила глаза в пол и руками стала перебирать мягкую ткань старого халата, что был на ней. Я тоже не стал разъедать Луизу пронзительным взглядом, поэтому уставился на полиэтиленовый пакет с фотографиями и ладонью нырнул в него, доставая снимок.

-Ева была очень популярна среди сверстников. - На выдохе произнесла она. –Многие её ненавидели, уважали, любили. Но большинство, конечно же, любило её…

Моё внимание не сразу привлекла фотография, а чуть позже, когда Луиза произнесла ту ужасную фразу, которую лучше бы я и не слышал. Мой рот вмиг открылся, когда я увидел молодую темноволосую девушку шестнадцати лет в синем платье и на сцене.

-У её лица взорвалась петарда. На глазах у всей школы, эта чертова петарда взорвалась и испортила ей её прекрасное лицо. Она стала уродом. Моя маленькая Ева потеряла всеобщую любовь и превратилась в замкнутое чудовище, сидящее дома уже целых десять лет.

Воспоминания, как соль, попавшая на рану, стала прожигать меня изнутри. Тот весенний день проскользнул в моей памяти. А грохот и крики девушек, стали чем-то болезненным, схожими с ударами ножа. Вроде бы то, из-за чего я практически не переживал в течение всей жизни, стало для меня самым неправильным и значимым. Раньше я считал себя виновным в смерти матери, но моя была ничем в этой ситуации, по сравнению с тем, какую боль я причинил ей. Моей Еве.

На дворе стоял тёплый майский день. 27 мая. Наш последний день в Екатеринбурге, где прошли игры этого сезона. Михалыч сказал, что отыграли мы хреново, хоть и одержали победу во всех играх. Мол, надо тренироваться и тренироваться. А куда больше-то?! И так ног не чувствуем, когда со льда уходим. Хотя один фиг, тренер-то прав. Тренер всегда прав. Даже когда он нас заставляет отжиматься по пятьдесят раз, он прав.

Мне не хотелось уезжать из этого города, не потому что игры выдались очень даже ничего. А потому что каждое утро, перед тем как мы разминались перед игрой, я встречался с очень привлекательной девушкой. Ну, как встречался..?! Пересекался пару раз, да глазами друг с дружкой здоровались однажды, но какой никакой, а контакт все же. Одним словом, был я очарован е ю , как бы по идиотски это не звучало. Что она? Она видела мой к ней интерес, и даже иногда неловко поглядывала на меня, когда приходилось нам оказываться по близости, да вот только никаких действий от неё. Скажите, что я, как настоящий парень должен первый делай шаги к знакомству?! Только вот навряд ли ей, такой статной красавице, нужны мои действия в свой адрес.