Я просто обнял её, вдыхая аромат духов и ощущая на своей щеке её волосы. Чуть выше на лбу, они были немного темнее и жестче, а ниже, на макушке светлее, мягче и пахли значительно лучше, нежели пластиком.

-Как бы мне хотелось, чтобы ты не испугался меня настоящую. Чтобы принял такой, какая я в реальности, а не в воображении.

-И я всё равно был бы в тебя влюблён.

Девушка, тихо смеясь, покачала головой.

-Я была бы нереально счастлива, узнав, что ты влюблён в меня, увидев моё лицо. Я бы отдала жизнь за это. И не за просто слова, а за само знание того факта.

-Тогда проверь в мои чувства,- Я поднял её голову. – Открой мне своё лицо. Узнай, что я не изменю своего мнения о тебе и своих помыслов, когда увижу тебя. Коснусь твоей мягкой щеки. Наконец, тебя поцелую… Дай мне хотя бы просто шанс.

-Я бы дала тебе шанс, за самый обычный и простой поцелуй, но…

-Но?

-Ты возненавидишь меня. Ты не пожелаешь больше со мной и словом обмолвиться. Ты исчезнешь.

-В любом случае я оставлю тебе свой поцелуй, клянусь. И я не исчезну.

-Это мгновение бы стало самым счастливым и самым коротким для меня. Настолько коротким, что его можно было бы сравнить с памятью рыбки,- Усмехнулась она. – Но ради этого мгновения моя жизнь стоила гнусного существования. Я бы очень хотела, чтобы ты поцеловал меня. Как никто и никогда меня не целовал,- И она снова усмехнулась. –Хотя меня и так никто и никогда не целовал.- Смущённо отпустила голову девушка.

-Ева,- Позвал её я. – Подари мне свой первый поцелуй. Подари и мне мой первый поцелуй.

-Твой «первый» поцелуй?- Удивлённо переспросила девушка.

-Ну,- Помялся я. – В пятнадцать я всё же поцеловался впервые, но так неумело и неудачно, что вряд ли это было похоже на поцелуй.- Чуть улыбаясь, я предался воспоминаниям. – А после смерти матери, поклялся себе, что не буду целовать больше девушек, чтобы не привязаться к ним. Не целоваться, конечно, до того момента пока я не встречу ту самую, несравнимую не с кем…

-И что же ты..?

-Кажется, я нашёл ту самую, несравнимую.

-Я не хочу, чтобы ты ушёл, Антон. Не хочу.

-А я и не уйду.

-Ты увидишь моё лицо и вряд ли им восхитишься. Я ужасна. Но я так жажду прикоснуться к твоим губам, что мне уже плевать на всё. Меня впервые охватывает такое желание, что я готова стереть все эти грани немедленно же.

-Ева, пойми, что ты совсем должна не боятся того, что я уйду. Совсем не этого.

-Тогда чего же?

-Ты должна бояться того, что я окажусь не тем парнем, кому должен принадлежать твой первый поцелуй.

-Ты именно тот, я точно знаю. И я подарю тебе свой первый поцелуй, но ты должен кое-что мне пообещать.- Смотря прямо в глаза, проговорила это девушка.

-Что?

-Пообещай, что если я для тебя совсем буду отвратительна, ты не поцелуешь меня. Я не хочу, чтобы ты это делал из жалости. Только не так.

-Я клянусь тебе, Ева. Клянусь.

-Тогда пошли.

Она взяла меня за руку и поволокла через людей к входу в северную часть дома. Мы оба знали, что там никого нет, и оба догадывались, что останемся на какой-то промежуток времени наедине. Дадим возможность узнать друг друга ближе, чем просто всё на уровне «друзья». И наконец-то сделаем то, чего каждый из нас ждал на протяжение многих лет. Мы подарим первые поцелуи.

Её каблуки не очень громко стучали по деревянному паркету, но они очень напоминали мне моё, замедляющее ритм, сердце. Словно она шла в унисон с ним. Словно слыша него, только и шагала. Я бы не сказал, что двигались мы медленно, но времени хватило, чтобы уже заказные певцы спустились со сцены для отдыха, и включилась обычная, не похожая на «медляк», музыка из стереосистемы. Времени нам хватило и на то, чтобы проиграл первый куплет песни David Guetta – «Lovers One The Sun». Хоть что-то путное за весь вечер, помимо пения Евы.

Девушка завела меня за один из стеллажей, что был у лестнице с окном, и скрылась в тени. Её было невидно настолько сильно, что через темноту даже не проглядывался соблазнительный женский силуэт. Я пошарил руками впереди себя, что бы нащупать девушку, но она убрала мои руки подальше от себя и стала медленно и глубоко вздыхать. Я понимал, что ей нелегко это делать, так как чувствовал в ней туже тягу, что и чувствовал в себе к ней, но желание поцеловать меня в ней билось сильнее.

Мне хотелось успокоить её сказать, что это необязательно, сказать, что я подожду и что никуда не денусь. Но все слова сейчас были бессмысленны. Ева была в себе настолько глубоко, что достать её из внутреннего транса было проблематично. Даже для меня, для человека, что вытащил её из собственных предрассудков и самоненависти. По крайней мере, я пытался это сделать.

-Ева,- Позвал её я. – Тебе сложно сейчас решиться, и я тебя понимаю. Если ты не желаешь…- Я не успел договорить, так как она меня прервала.

-Я желаю, Антон. Больше всего на свете.

В темноте я видел, как руки силуэта потянулись к лицу, и недолго копошась, они отпустились вниз с чем-то немалым по размеру. Было не сложно догадаться, что с маской. Музыка заиграла в зале ещё громче, словно мешая мне услышать её сердцебиение, которое неслышно было, наверное, на Марсе. Но не только её сердце пыталось вырваться из груди, моё тоже. И вот когда музыкальное крещендо разнеслось вновь по залу, доходя даже до нас и донося нам припев, Ева немного отшатнулась.

Из темноты послышался настолько отчётливый и громкий вздох, гласящий о её готовности. Силуэт в темноте немного помялся и потоптался на месте, не решаясь сделать один единственный шаг навстречу ко мне. Всего один.

-Ева, не бойся. Всё самое сложное позади.

-Ты ошибаешься, Антон.- Тихо вымолвила она, делая этот решающий и последний шаг навстречу ко мне. –Все сложности только начинаются…

***

Я совсем не должен был так реагировать, но всё-таки не сдержал эмоций и отшатнулся, падая задницей на стеллаж. Книги с громким грохотом повалились вниз вслед за самой деревянной полкой. Мой рот непроизвольно открылся буквой «О», а глаза расширились, как у испуганного ребёнка. И если честно, то я был готов убить себя в тот момент. Я повел себя как трус, увидев то, что так желал, а как оказалось впоследствии, не желал, увидеть. Я сам вынудил её на это, а теперь шарахался, словно повстречал призрака. Но оказывается, призрака я видел каждый день, когда она была в маске. Сейчас она не была безликой. Сейчас у неё было лицо. Самое ужасное лицо, что я когда-либо видел.

Но и самое прекрасное, губы которого я желал целовать. Целовал бы, не отрываясь и не имея возможности этого сделать. Теперь, увидев её настоящую, я мог решить, сбежать мне или нет. Податься той головокружительной любви, которая мне казалось с самого начала, или нет. Теперь я мог решить, чего именно хочу. И в эти «хочу» входила ли Ева?!

Ровная, шелковистая, как на всём остальном теле, кожа отсутствовала на лице. Отсутствовали и брови, которые были сбриты и поверх которых находились огромные зашитые медицинскими нитями, шрамы. Но эти шрамы не кончались там, они вновь начинались у подбородка, доходя почти до правого глаза и рассекая губы. Левая ноздря, как и эти шрамы, была зашита нитями. Кожа по всему лицу была не просто похожа на кусок обгорелого мяса, она была сравнима, с пролежавшем уже не один месяц на солнце, куском гноящейся и кровоточащей массы.

Если бы меня спросили, описать Еву до трагедии, что случилось около десяти лет назад, я бы никогда этого не смог сделать. Никогда. От прежней красоты, какую видели в ней все до случившегося, не осталось и следа. Теперь я понимал, почему она ненавидела своё лицо. Прекрасно понимал.

Но это совсем не значило, что моя возникшая к ней симпатия, а быть может даже больше, угасла в одно мгновение. В мгновение, когда она открыла то, что скрывала от всех все эти годы. Я не знаю почему, но я словно влюбился в неё снова. Испугался, но влюбился. Влюбился так, как даже не мог себе представить. Ведь для меня такой любви ранее не существовало.