Гарри ощупывал челюсть. Рон взял его руку и перекинул себе через плечо.
― В нашу комнату, Гарри. Давай, пошли наверх.
― Я просто… сорвался. ― Гарри помотал головой. И позволил Рону тащить свое одеревеневшее тело вверх по лестнице. ― Просто совершенно слетел с катушек.
"Конечно он сорвался. Какого черта ты отпустил его, ты, идиот"?
― Я знаю. Мне надо было остановить тебя, ― пробормотал Рон, ― но я думал, что если ты пойдешь туда, Гермиона сама с тобой справится. Она всегда может тебя уболтать, и я подумал, ну, подумал, что сейчас как раз самое время для очередного…
― Плюнь, это уже совершенно неважно. ― помотал головой Гарри, ― Забей, Рон, я бы все равно пошел. Я просто… хотел сказать ей, что я узнал. То, что ей тоже надо знать. Но не так.
― А как? Что ей надо знать?
― Я слышал, что говорила Паркинсон. ― Гарри передернуло. Последняя ступенька, дверь в спальню. ― После того, как я вышел отсюда. Я слышал их в коридоре. Она говорила про Малфоя. Про Гермиону. Что он… что он к ней чувствует…
Он позволил Рону усадить себя на кровать. Вздрогнул от боли, пронзившей спину.
― Что он чувствует?
― Она сказала, что Малфой хотел Гермиону. Что он… хочет ее.
Хочет ее? Хочет Гермиону? ― Какого хрена это должно означать?
― И я просто не мог… понимаешь, Рон, если бы ты был на моем месте и услышал это… ты бы тоже побежал. К ней. Ты же знаешь Малфоя. Если он что-то хочет... цель всегда оправдывает средства. Ты бы тоже пошел, да?
― Да. Наверняка. Но я имею в виду… там что, так и было? Этот гребаный сукин сын посмел тронуть ее?
― Я не… нет. Не думаю. Он орал. Просто что-то гнусное, мерзкое. Я почти не слышал. Я просто… он был…
― Он прикасался к ней?
― Нет.
― Пытался? ― Рон всматривался в него. ― Гарри, он пытался?
― Я не знаю.
― Но тогда… что? Почему ты…? То есть, что…
Если он не прикасался к Гермионе. Если он не пытался. Тогда... очевидно, не правда ли... Гермиона контролировала ситуацию.
Как всегда.
А Гарри вмешался.
Как всегда.
― Я просто так разозлился, Рон. Прости. Я не знаю.
― Малфою тоже досталось?
― Да.
― Ну, наверное, это хорошо.
Гарри помотал головой. ― Рон… тебе надо пойти поискать ее. Попробуй.
― Нет, Гарри.
― Как это - нет? ― Складка между его бровей стала глубже.
― Потому что наверняка она хочет побыть одна. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше. ― Рон покачал головой. ― Черт возьми, брат, это ты раньше читал мне такие лекции. Так что просто оставь ее в покое. Хотя бы до завтра. Надо дать ей остыть, а там видно будет. ― Рон опять говорил таким тоном, таким нехарактерно назидательным тоном. Который Гарри страстно ненавидел. Мерлин. Что это место с ним делает? Что оно делает с ними тремя? ― Давай поговорим о том, что случилось, а? Давай, рассказывай, почему ты это сделал.
― Это он, Рон. Просто он.
Но должно было быть что-то еще.
Несомненно, что-то еще.
― Гарри?
― Ага?
― Не увиливай. Это я. Давай, рассказывай.
И тогда мы посмотрим, что можно сделать.
*******
В голове Драко гремела тяжелая ритмичная музыка.
Низкая, громкая, иногда со словами, но он не понимал их. Бессмысленный звук. Незнакомый. И он хотел, чтобы это прекратилось. Голова мелодически пульсировала от мощных, богатых звуковых спецэффектов. Если бы он только мог вырвать это и вышвырнуть. Вышвырнуть вон. Пока из ушей не полезло.
Последние два дня. Они не пролетели, а проползли, в грязи, под дождем, в нечистом воздухе, оставляя за собой кровавые следы, глубокие борозды. Дыры. Все эти дни его не оставляло ощущение, как будто он вдохнул и забыл выдохнуть. Через дыру в груди, глубиной до самого сердца. Как будто дышал через щель, сочившуюся кровью.
Но как драматично.
Как поэтично.
Так глубоко и образно.
Не правда ли?
А еще стыдно. Потому что это полная и абсолютная чушь.
Все это.
О днях длиной в год, и следах такой глубины, что от них наверняка останутся шрамы. О вдохах без выдохов. О ненависти и нищете. Лишении. Отречении. Зависимости. Мании. Еще слов?
Еще грандиозных аллегорий и блестящего остроумия? Еще заявлений?
Как насчет… Она была нужна ему так, что сердце утекало. Из глаз, из ушей, из ноздрей, изо рта. Просачивалось через поры в коже.
