— Если это торговый агент, так где же его товары? — попробовал пошутить Хемингуэй, но им обоим было не очень весело.

А Браун повторял одно и то же — что он не видел мистера Гайда с прошлого вторника.

Но зато в банке Фостера им удалось кое-что разузнать. Нашелся чек, подписанный мистером Гайдом, который был обналичен именно четырнадцатого мая, во вторник, не кем иным, как мистером Брауном. Причем клерк подробно описал Брауна, и описание вполне сошлось с прототипом. Всего 25 фунтов стерлингов, но клерк заметил, что Браун и раньше обналичивал чеки за той же подписью. Браун при допросе не стал отрицать этого. Но он только брал деньги и передавал их Гайду. Почему Гайд просил его об этом, он не знал. Мало ли почему? Собирались ли в конторе у Гайда люди? Да, очень редко, какие-то деловые господа. Но он не знает, кто именно. Мистер Гайд никогда ничего ему не объяснял.

Когда сейф отомкнули, он оказался абсолютно пустым, если не считать незаполненной чековой книжки и пачки сертификатов на акции.

— Да, причудливая история! — заметил сержант Хемингуэй. — Видал я финансистов, но вот чтобы они помещали в свои сейфы собственные чековые книжки — такое встречаю впервые. По-моему, из этого сейфа уже успели изъять все мало-мальски интересное.

— Ну а зачем же ему было хранить свою чековую книжку в сейфе? — хмыкнул Ханнасайд. — Какой в ней тогда прок? Как правило, люди ее носят с собой, как только им удается завести таковую… Или уж по крайней мере держат ее в доме в письменном столе — подальше от глаз жены, но ведь не в конторе!

— Дело в том, что, судя по отсутствию домашнего адреса, у бедняги и дома-то не было! — засмеялся сержант.

В газете было дано объявление ко всем, знающим что-нибудь о Джоне Гайде, сообщить об этом. Глухо. Попробовали посмотреть в депозитном банковском сейфе, зарезервированном на его имя. Ячейка оказалась пуста.

Тогда сержант Хемингуэй, отличавшийся умением заводить себе друзей, попробовал попытать счастья с соседями Гайда. И полная леди с реденькой бородкой на тройном подбородке, возомнившая себя писаной красавицей после комплиментов Хемингуэя, вспомнила, что как-то раз, идя с мужем по улице, встретила Гайда. Сами они живут в доме номер 11, почти рядом, и муж сказал ей — смотри, дескать, вот идет мистер Гайд. Она не слишком хорошо его рассмотрела, но заметила, как он прошел через магазинчик Браунов прямиком в свою контору, не обмолвившись ни с кем ни полсловом. Тем не менее ей удалось, под нежным воздействием сержанта, вспомнить, что на нем были темные очки и одет он был очень даже ничего.

Все это было не особенно полезно, но больше ничего сержант не смог из нее выдавить. А кроме этой толстухи, никто из соседей никогда не видел мистера Гайда.

За домом 17 по Гэтсби Роу установили внешнее наблюдение, а история жизни мистера Брауна подверглась пристальному изучению в департаменте Скотленд-ярда. Не составило труда определить, что в свое время мистер Браун отсидел семь лет, однако, как ни удивительно, с тех пор не был замечен ни в чем предосудительном. Когда сержант Хемингуэй допросил Брауна на эту тему, тот только с горечью посетовал, что полиция просто по своему скудоумию не может представить себе, что человек может начать новую жизнь и завязать со своим поганым прошлым.

Филеры, которых поставили наблюдать за магазином, на протяжении нескольких дней не заметили людей в темных очках, среднего возраста или же прилично одетых. В магазин входила совсем иная публика.

И вот, когда детективы уже потеряли весь вкус к слежке, в магазин вошел человек, которого, бесспорно, можно было назвать не только хорошо, но прямо-таки изысканно одетым.

Рэндалл Мэтьюс приблизился к прилавку и небрежным жестом достал из жилетного кармана купюру в десять фунтов стерлингов. Браун, стоявший по другую сторону от прилавка, напрягся.

— Пачку «Мальборо», будьте любезны, — проронил Рэндалл.

Браун передал ему сигареты и взял шиллинг, который Рэндалл достал из другого кармана жилета.

Рэндалл закурил и спросил небрежно:

— Гайд у себя?

Словно занавесь пала на лицо Брауна, до того весьма жизнерадостное от лицезрения десятифунтовой бумажки.

— Нет. И я не знаю, где его искать.

— Какая жалость, — заметил Рэндалл. — А мне надо было видеть его по важному делу.

— Ничем не могу помочь, сэр! — сказал Браун.

— Вероятно, самое время сказать вам, что я не из полиции, — заметил Рэндалл. — Хотя один из этих ребят явно дежурит на углу напротив магазина.

— Можно подумать, я его не заметил! — фыркнул Браун. — Я легавых вижу за три квартала. Вам бы лучше держаться подальше от этого дела, сэр. Мистера Гайда здесь вы все равно не найдете. Его тут не было вот уже десять дней.

— Ну хорошо, а если бы я оставил письмо для мистера Гайда, вы передали бы его? — спросил Рэндалл.

Браун бросил быстрый взгляд на улицу, на перекресток, где стоял, прислонившись к столбу, скромно одетый молодой человек.

— Нет, навряд ли, я ведь даже не знаю, куда потом девать это письмо. А что вам надо от мистера Гайда? Почему вдруг такая срочная необходимость?

— Думаю, вам это знать необязательно, — заметил Рэндалл. — У нас с ним есть всякие торговые… гм!.. вопросы, которые необходимо время от времени прояснять. Но я думаю о другом. Как вы смогли бы истратить десять фунтов, а?

— Все это без толку, сэр, — с некоторым напряжением отвечал Браун. — Гайда нет, он испарился!

— О да, я это усвоил, — сказал Рэндалл. — Я говорю о десяти фунтах. Может быть, вы их просто неспособны потратить на что-либо полезное?

— А как я их получу? — угрюмо спросил Браун.

— Очень просто. Расскажите мне, где Гайд хранит свои бумаги.

— Я никогда не имел дела с его бумагами, — замотал головой Браун. — Если что-то и приходило по почте, я никогда не совал носа в эти дела…

Тут он заметил, как рука Рэндалла с десятифунтовой купюрой медленно, но неотвратимо движется назад, в сторону кармана.

— Как жаль! — заметил Рэндалл. — А если бы у вас были письма к Гайду, то они уж, поверьте, стоили бы побольше, чем десять фунтов!

— Откуда я могу знать, что вы не один из этих легавых?! — вдруг со злостью прошипел Браун. — Откуда я могу знать, что вам можно доверять?

— Это точно, знать этого вы не можете, — кивнул Рэндалл. — Но ведь вы все равно ничего не знаете — почему же вас этот вопрос вдруг так взволновал?

Теперь купюра уже переместилась в портмоне — еще секунда, и портмоне будет застегнут, и тогда — плакали денежки… Браун не выдержал.

— Хорошо, я вам скажу кое-что о его бумагах, да только это вам вряд ли поможет. Я вас честно предупредил, так что без обид, хорошо?

Рэндалл снова расстегнул кошелек.

— Где они?

— Их никто не сможет достать. Я и сам толком не знаю, где, но…

— Говорите, я попробую что-нибудь сделать, — поощрил Рэндалл Брауна, слегка похрустывая новенькой купюрой вдобавок.

— Ну вот, он держит свои бумаги в одном из своих депу… депа… дупо… дипазитных сейфов в банке, — выговорил Браун неохотно и, кроме того, с большим трудом.

— Естественно. А в каком именно?

— Этого я не знаю. Он мне не докладывал, сами понимаете. А я и не спрашивал. Ну вот, я же говорил, что вам пользы от меня все одно не будет.

— Ладно, а где он держал ключи от сейфа?

— На цепочке от часов. И притом никогда не отстегивал.

— Ага, значит, на цепочке от часов… — задумчиво протянул Рэндалл, слегка проминая пальцами вожделенную мистером Брауном банкноту.

— Ну что ж, полиции об этом сообщать — мало толку, слишком уж все расплывчато, но если я обещал — я плачу, — сказал наконец Рэндалл после томительного для мистера Брауна молчания и передал ему десять фунтов.

Браун быстро удостоверился, что бумажка именно в десять фунтов, и незаметно сунул ее под свитер.

— Ну что, вы хотели услышать все о нем — вы все и услышали, — сказал Браун. — Больше мне сказать нечего. Вы довольны?

— Еще как, — безразлично сказал Рэндалл.