— Ну и подойдем, — отважно отвечал Феликс, и мы шаг за шагом приближались к врагу.

Наконец хулиган уперся спиной в стену сарая. Мы тоже остановились. Один мальчик из нашего класса, который утверждал, что знает все на свете, как-то нам говорил, что прежде, чем начать драку, противники должны побеседовать — попугать друг друга словами. Я подумал, что это правило замечательное и словно придумано для нас. Потому что мы с каждым шагом, приближающим к хулигану, все меньше и меньше рвались в драку, помня, что драться нехорошо. В душе я надеялся, что хулиган попросит пощады и все завершится миром, и наша репутация останется незапятнанной.

Хулиган начал беседу первым.

— А ну ударьте, — сказал он, бросая отчаянный вызов.

— И ударим, — сурово ответил Феликс.

— Ударьте-ударьте, — с безнадежной угрозой сказал хулиган.

— И ударим, — ответил Феликс.

— Вы — крестоносец, — сказал Яша.

— Обзываться, да? Обзываться учеными словами? — возмутился хулиган.

Итак, мы стояли перед хулиганом и стращали его. Однако этот упрямец никак не хотел пугаться и просить пощады. Я искоса поглядел на своих друзей, надеясь, что в конце концов наш воинственный вид вселит страх в сердце противника. Но вид моих друзей говорил только о полном миролюбии. Они изо всех сил свирепо хмурили брови. Но я прикинул все — и румяные благодушные щеки толстенького Феликса, и сияющие добром голубые глаза на востроносом лице Яши — и понял, что этим не испугаешь даже самого трусливого в мире зайца.

Тогда я представил со стороны себя и тоже не нашел ничего свирепого. Обыкновенный послушный ребенок. Правда, все тот же одноклассник-всезнайка уверял ребят, будто один глаз у меня как у всех — нормальный, а вот второй — наполовину голубой, наполовину желтый, и хотя ему никто не поверил, я все равно посмотрел, наверное, в тысячу зеркал и лично убедился в том, что всезнайка просто фантазирует. Но вот теперь этот разноцветный глаз пришелся бы кстати. Уж он бы нагнал страху на хулигана. Где это видано, чтобы одна половинка глаза была голубой — другая желтой. Такого не было даже у пиратов Флинта.

Но глаза у меня по-прежнему оставались одинаково голубыми, и хулиган не думал сдаваться, все храбрился, шипел:

— А ну попробуйте-попробуйте!

Но вот наступил момент, когда мы почувствовали, что время, отпущенное на преддрачный ритуал, истекло.

Феликс побледнел. У меня на душе тоже стало тоскливо-тоскливо.

— Ребята, что, пора? — спросил упавшим голосом Яша.

Я оглянулся на Зоино окно, надеясь, что Зоина мать заставила нашу даму сердца мыть посуду или нашла еще какое-нибудь спасительное для нас занятие. Но Зоя была на своем месте. Она даже высунулась из окна по пояс, настолько заинтересовала ее предстоящая битва.

И тут послышался трубный голос:

— Держись, дружище!

Через двор в нашу сторону бежал странный молодой мужчина. В одной руке его раскачивался потертый чемоданчик. А под мышкой мужчина держал большого черно-белого кота. Лапы животного оставались на весу, но кот спокойно смотрел на нас, словно лежал на уютном диване.

Незнакомец поставил чемодан у забора и опустил на землю своего четвероногого спутника. Кот невозмутимо уселся на задние лапы и застыл, будто копилка.

— Ну что, дядя Вася, поможем слабым? — сказал мужчина коту, и тот шевельнул черными ушами и белыми усами.

Получив согласие кота, незнакомец встал рядом с хулиганом, будто на мостике корабля, на который напали морские разбойники.

Мы были потрясены, и притом вдвойне. Во-первых, нас приняли за пиратов, и, может быть, даже за самых свирепых — малайских. А во-вторых, так неожиданно и фантастически изменилось соотношение сил. Правда, наш новый противник казался очень молодым, и был чуть выше своего союзника, и все же это был взаправдашний мужчина. Над его верхней губой даже торчали реденькие белесые усы, лихо закрученные на концах. А синие глаза горели отвагой.

Я понял, что нас сейчас сметут, сдуют с лица земли, сотрут в порошок, и зажмурил глаза.

— Ага, попались! — злорадно сказал хулиган. — Дяденька, что будем с ними делать? Может, «салазки» загнем! Или «Москву» покажем?

— Погоди, — сказал его спаситель озадаченно. — Теперь получается, мы против слабых? Ребята, в каком учитесь классе?

— Во втором! — гордо ответил Яша.

— А ты? — спросил мужчина у хулигана.

— Ну и что? — произнес тот обиженно.

— Понятно, — сказал мужчина. — А у меня семь классов. — Он повернулся к коту: — Дядя Вася, как видишь, нельзя нам сражаться. У нас ко всему еще и разница в образовании. И оставить его одного не могу. Опять будет один против трех. Так что же делать, дядя Вася? — спросил мужчина у кота.

Кот сидел неподвижно, смотрел на нас из-под длинных редких бровей, точно взвешивал слова своего хозяина.

— Да все в порядке, — вмешался хулиган. — Если от вашего образования отнять, сколько лет я оставался на второй год, у нас с вами не наберется на двоих и полутора классов. Так что давайте бить этих отличников.

— Э-э, да ты, видать, не благородный, — удивился мужчина и покачал головой. — Ну вот что, друзья, придется нам выкурить «трубку мира», да обсудить, как дальше быть.

Он сунул руку в карман пиджака и извлек мятую пачку сигарет.

Хулиган протянул руку.

— Что тебе? — спросил мужчина.

— Дай одну! — сказал хулиган требовательно.

— Не дам! Я же сказал про трубку символически. А на самом деле курить буду я один.

— Жмешься, да? — упрекнул хулиган.

— Чудак! Я ведь могу всю вот эту пачку взять да в мусор выбросить. Вон дядя Вася, если что, подтвердит, не жалко мне вовсе. Дети вы еще. И потому трубку я и за вас буду курить, как единственный взрослый в нашей компании.

— Ну хоть затянуться дашь? — спросил хулиган, жадно глядя, как мужчина закуривает сигарету.

— Как тебя зовут? — спросил мужчина после первой затяжки.

— А что? — насторожился хулиган.

— Не могу же я звать тебя «эй»? Это же оскорбит твое достоинство, верно?

— Не знаю. — Хулиган пожал плечами. — Консервой меня зовут, — добавил он, подумав.

— А как еще? По-настоящему? — спросил мужчина.

Хулиган опять задумался и так глубоко и надолго ушел в свои размышления, что заблудился в них. Странный мужчина подождал его и сказал:

— Ладно, не мучайся. Вспомнишь, скажешь. У каждого джентльмена должно быть свое гордое имя. Вот вас как зовут? — обратился он к нам.

Мы назвались.

— Вот видишь? — сказал мужчина с удовлетворением. — А мое имя Базиль Тихонович Аксенушкин. А с тобой мы, значит, тезки, — сказал он мне. — Значит, здесь среди нас три Васи. Ты, я и дядя Вася. Заметил?

Я кивнул утвердительно, хотя, признаться, попытка свести меня в одну компанию с черно-белым котом вызвала во мне сложные чувства. Мне уже приходилось встречать тезок среди котов, и к ним у меня уже давно сложилось свое отношение. Но об этом я расскажу потом.

А тем временем хулиган с трудом вернулся из лабиринта, куда его завела попытка думать, и заканючил:

— Ну оставь хоть на одну затяжку, ну оставь.

— Договоримся сразу: давай без компромиссов. Как заведено у истинных рыцарей, — отрезал Базиль Тихонович.

— Тогда я пошел, — сказал хулиган разочарованно.

— Погоди, церемония еще не закончена. Мы должны разобраться, поговорить, — остановил его Базиль Тихонович.

— А че разбираться? — изумился хулиган. — Я им потом пачек накидаю, и дело с концом.

— Не, так не годится. Это ведь тебе не какие-нибудь гвардейцы кардинала. А наши хорошие ребята. Так что начнем по порядку.

И Базиль Тихонович начал вершить третейский суд. Мы первыми поведали ему о своих обидах.

— А теперь выслушаем другую сторону, — сказал судья серьезно.

Хулиган сказал, что получает огромное удовольствие, когда лупит нас.

— Суд считает, что это еще не причина, — сказал Базиль Тихонович, нахмурясь.

— Что? — не понял хулиган.