- Не могу выразить, - сказал он глубоким ласковым голосом, - не могу передать, как я рад встрече с вами.

Златокудрая сыто усмехнулась в ответ. Лито крепче обнял Йирран за талию и заглянул ей в глаза; Йирран расцвела. Лито снова поцеловал её.

- Брат! – выдохнул флейтист-кечуа восторженно и изумлённо. – Но как?!

Чинталли, обнимавший двух роскошных красоток, только засмеялся. Обернулась Йирран. Теперь она была женщиной, несомненной женщиной.

- Такова великая сила искусства, - ответила она лукаво.

«Данкмар, ты можешь быть свободен, - прозвучал её голос в голове Данкмара, приглушённый и искажённый, словно передавался примитивным радио. – Я позову тебя, когда ты понадобишься».

«Да, Йирран».

Чинталли закинул кофр с гитарой за спину и нахлобучил, наконец, шляпу. Седые пряди свесились из-под неё как водоросли, и вид у скитальца сделался настолько богемный и фантазийный, насколько это вообще возможно. Но у Чинталли был стиль. Данкмар не мог не признать этого. Цельность его натуры и непоколебимая внутренняя гармония становились очевидны всякому проницательному человеку при первом же взгляде. Этим скитальцем можно было лишь восхититься.

Легко приобнимая двух великолепных молодых женщин, Лито без спешки повёл их куда-то под сень зелёных, колеблемых ветром крон.

Дождавшись, пока они удалятся, Данкмар задействовал второе зрение. Он знал, что вряд ли увидит многое, но ситуацию необходимо было изучить всеми способами.

Йирран по-прежнему выглядела обычным человеком, разве что мыслей в её головке водилось слишком уж мало. «Для женщины, - подумал Данкмар, - это ещё менее удивительно». Златовласка чем-то напоминала Йирран, но закрывалась не так плотно; Данкмар уловил её невозможную самовлюблённость и самодовольство, сопряжённые с детской любознательностью и детской жестокостью. Мелькнуло даже имя её, расплывчатое – Зинка? Данкмар быстро оставил попытки различить. Он понял, что перед ним ещё одна скиталица, этого хватило. Он силился присмотреться к Чинталли, хоть что-то узнать о нём. Задача оказалась непростой. Взгляд второго зрения плохо фокусировался, Чинталли словно ускользал от чужого внимания. Данкмар сконцентрировался и напрягся. В последний миг перед тем, как скитальцы скрылись в пляске теней, он увидел.

Подобно тому, как Копьё Итариаля было звездой, ярой и опаляющей, Лито Чинталли казался провалом – чёрной раной, изъяном в живой плоти мира.

Данкмар быстро пришёл к уверенности, что Чинталли жёстко контролирует и сдерживает свою мощь. Его присутствие отдавалось аурой боли, беспомощных мук, испытываемых кем-то – чем-то? – непостижимым и не определяемым словами; разлитое в воздухе страдание сопровождалось оттенками покорности и готовности уступать насилию. Словно что-то дребезжало, подобно расстроенному инструменту, стонало и плакало, переполняясь овеществленным истязанием и долгим, смиренным терпением... Несомненно, Чинталли мог растерзать и уничтожить жалкую жертву, мог стать раной смертельной – но оставался только глубокой царапиной. «Ему что-то здесь нужно, - осенило Данкмара. – Что-то интересное. Более интересное, чем девицы. Более, нежели простое истребление и пытки. Такие люди либо живут вовсе без планов, либо реализуют планы грандиозные».

И он отвернулся.

Ему за глаза хватало одного Йиррана. К Чинталли он не собирался даже приближаться. Разумный человек выбирает соразмерные цели.

Данкмар сел прямо, положил руки на колени и десять минут занимался дыхательными упражнениями. Ещё какое-то время он просто расслаблялся в комфортном водительском кресле, бездумно водя пальцем по изгибам руля. «Итак, - пришло наконец ему в голову, - они заняты друг другом. А я могу позаботиться о себе».

Он включил автоводителя, но долго не мог определиться с маршрутом. Первой мыслью стали Белые Аллеи, но в парке Данкмар впервые встретил Йиррана, и парк перестал быть любимым. Вернуться домой? Йирран побывал и там. Данкмар грустно покачал головой. Вся его жизнь оказывалась так или иначе связана с Йирраном. Всё напоминало о скитальце. Где найти место, чтобы можно было не думать о нём? Как дать отдых разуму и душе? Данкмар закрыл глаза. Адреналиновая дрожь ушла, и на смену ей явилось бессилие. Он больше не мог думать о делах и принимать решения. Он даже не мог решить, куда отправиться... «Это естественная слабость, - пришло ему в голову наконец. – Я не должен осуждать себя за неё. И мне не нужно никуда торопиться. Я просто подожду. Посижу здесь».

Данкмар слабо улыбнулся, не поднимая век. Предсказуемость, естественность и логичность – вот что всегда было для него лекарством... Да, нужно просто подождать. Он не следил за временем. Полностью отдавшись слабости, он погрузился в ощущения тела и терпеливо следил за тем, как оно справляется со стрессом само. Анатомическое кресло авиетки с нежным гудением опустило спинку, и он растёкся в его механических объятиях. Отдалились тревоги, задачи, планы, осталось лишь то, что рядом: бархатистая фактура обивки, едва уловимый шум кондиционера, ощущение дорогой ткани рубашки на коже. «Может, выбраться на пляж? – ненастойчиво предложил Данкмар сам себе. – В фитнесс-клуб? Массаж, спа?.. Заказать женщину, которая сделает всё сама?» Он представил голову проститутки, склоняющейся к его члену, но вместо предвкушения испытал досаду. Воображаемая шлюха почему-то оказалась темноволосой, и это вновь напомнило ему о Йирране. Убить женщину хотелось больше, чем получить оргазм. Данкмар поморщился.

И вдруг он понял.

Он ощутил тихую, ясную радость.

Его разум приходил в норму так же быстро, как раньше. Стоило ему отказаться от волевых усилий, и самообладание вернулось скорее, чем он мог бы добиться, надсаживаясь. Данкмар улыбнулся шире. Мысли его текли в верном направлении... Но, пожалуй, несколько вегетарианском. Ему нужно было восстановить силы. А какой способ восстанавливал силы лучше, нежели акт выбора?

Подумать только, ведь у него было Копьё Итариаля.

Беззвучно засмеявшись, Данкмар велел автоводителю лететь домой. Он собирался немного поразмыслить над профайлами избранников и подумать о том, кого именно и как он повезёт в арколог сегодня вечером.

Его ждали по-настоящему приятные занятия.

В пути он осознал, что уже выбрал жертву. И ещё – что теперь намного лучше представляет себе образ жизни безликих и их способ питания.

Прежде ресурс представлялся Данкмару чистой силой, надындивидуальной, лишённой внутреннего разнообразия. Как электрический ток для прибора, ресурс обладал параметрами, но Данкмар воспринимал их только теоретически. Он не различал оттенков вкуса и даже не предполагал, что они существуют.

Всё изменилось. Сейчас Данкмар ясно понимал, что ему необходим не ресурс сам по себе, безликая сила безликих древних, – ему нужны отдых, пища, утоление боли, удовлетворение ненависти. И поэтому из трёх намеченных жертв его интересовала только одна. Подобно тому, как для роста мышц нужны протеины, ему требовались строго определённые чувства и впечатления; физическое тело не всегда способно интуитивно различить виды пищи, но чувство голода безликих оказалось намного более внятным. Мимолётно Данкмар удивился тому, как поменялся его лексикон. Прежде он даже в мыслях избегал термина «жертва», предпочитая именовать их «избранниками». Слово «жертва» вызывало брезгливость, казалось неконкретным, выспренним и подростковым. Теперь же он со всей определённостью ощущал, что жертва – это не персонаж фильма ужасов и не понятие из области истории религий.

Жертва – это еда.

Ему нужна была жертва женщиной. Данкмар не мог изнасиловать и убить красавицу Йирран, но он мог сделать это с другой. Неопрятная и расплывшаяся, тупая и надоедливая Сена Эврили, никчёмная торговка тряпками. Она была жалкой. Она смела заявлять, что обладает какой-то властью, что может заглядывать за преграду. Данкмар выбрал её. Как человек она могла внушить ему только отвращение, в том случае, если бы он вообще обратил на неё внимание. Но жертва... жертва обещала быть вкусной.