“Но если бы мы даже не смогли достать никакой пищи, — сказал он, — мы воспользовались бы этим как возможностью просто сесть и повторять Харе Кришна, вот и все.” Всем казалось, что я имею подходящее дело и доволен тем, что являюсь слугой-секретарем Прабхупады. Но все же пламя моей беспокойной медитации на возможность поехать куда-нибудь проповедовать вместо того, чтобы, будучи слугой, оставаться в тени, продолжало полыхать в моей голове. Через переписку, в своих лекциях, во время даршаноб у себя в комнате или на крыше Прабхупада продолжал вдохновлять своих учеников и всех слушателей развивать в себе проповеднический дух. Печатая его письма, я постоянно находил в них подтверждения этому настроению Прабхупады.
Дайананде в Даллас ом писал: “Особенно приятно слышать, что мальчики становятся первоклассными проповедниками. Это необходимо. Без проповеди наша организация полностью утратит всякий смысл.” Преданным в Англии он написал: “Продолжайте печатать и распространять как можно больше книг, в этом ваша настоящая работа и личный успех. Я прилагаю список имен тринадцати новых учеников, которые были рекомендованы. Это результат нашей проповеднической пропаганды, наша семья растет.” Панчаратпе в Ныо-Йорк он написал: “Твой список успехов, достигнутых в ходе колледжского курса, на занятиях Клуба Йоги и на программах вообще, впечатляет, и в особенности то, что ты организовал полный колледжский курс в фордхэмском университете, который предполагает, что студенты должны читать некоторые из моих книг.” Харибасари в Вашингтон он писал: “Я в большом долгу перед вами всеми за ваши неустанные попытки обеспечить каждого мужчину и женщину в Америке моими книгами.” Балаванте в Атланту он написал: “Если где-нибудь воспримут всерьез принципы Бхагавад-гиты, так это в Америке.” А Шри Говинде дасу в Чикаго он паписал следующее: “Когда я только приехал в Америку, я начал распространять это движение. Сейчас этот процесс продолжается, и пока мы искренни, об остановке не может быть и речи. Так что продолжай строить планы распространения книг на всю жизнь. Не будет никакой остановки. Это движение вечно.” Мне хотелось поехать проповедовать. Я просто не мог не думать об этом и желать этого. Иногда я думал: “Я уверен, что, если бы мне удалось паптп подходящую замену, Шрила Прабхупада не стал бы
сожалеть, если бы я отправился проповедовать.” Но потом другие мысли приходили ко мне на ум: “Почему я не рад возможности оставаться с чистым преданным Кришны? Это же оскорбительно!” Я вспомнил слова Нанда-кумары о том, чтобы оставаться слугой Прабхупады в течение десяти лет, а уж потом ехать проповедовать. Мое’положение было таково, что в любой момент я мог оправдать свое желание отправиться проповедовать и в то же самое время тут же найти причину или пример, говорящий за то, что мне не следует уезжать. Я помнил, как Прабхупада усмехнулся, когда Гуру даса, президент храма во Вриндаване, массажируя его однажды, выразил свое горячее желание стать его слугой. “Это размазывание масла несущественно, — сказал тогда Прабхупада, — Любой может это делать. У тебя есть работа поважнее.” Но позднее, читая Чашштъя-чаритстриту, я нашел рассказ о том, как Сварупа Дамодара и Рагхунатха Госвами занимались служением Господу Чайтанье: “Это интимное служение было персональной заботой о Господе. Сварупа Дамодара, выступая в роли секретаря, сопровождал Господа, когда Тот принимал омовение, кушал, отдыхал, и он также делал ему массаж. А Рагхунатха даса Госвами помогал ему при этом.” С одной стороны, письма и беседы Прабхупады были полны призывов к активной проповеди, и все же, читая его книги, я постоянно находил места, которые подкрепляли точку зрения о том, что лучше всего просто выполнять служение, не прося пи о чем.
В “Источнике вечного наслаждения” я обнаружил следующее:
“Мой дорогой Господь, Гы милостиво спросил меня, что Ты можешь для меня сделать.
В ответ на это я просто попрошу о том, чтобы никогда не забывать Твоих логосных стоп. Меня не заботит то, где я могу оказаться в будущем, но я молюсь о том, чтобы мне было позволено постоянно помнить твои лотосные стопы.” Благословение, о котором мудрец Нарада попросил Господа, было примером идеальной молитвы для всех чистых преданных. Чистый преданный никогда не просит ни о каком материальном или духовном благословении, его единственная молитва о том, чтобы никогда не забывать логосных стоп Господа.
Делая записи в своем дневнике, я пытался утихомирить свой мечущийся ум. Пока я писал вступление, в голове уже вызревал иногда определенный вывод:
Я стал скорее слушателем, нежели проповедником. Так пусть же я и буду заниматься этим. Пусть я до последних мелочей впитаю в себя послание, исходящее из уст моего духовного учителя. Не только официальные лекции, а все, что он говорит и делает. Пусть я не стану небрежным при исполнении своих обязанностей, так как иначе э го приведет к фамильярности и, далее, к оскорблениям. Пускай я буду служить п слушать, и в этом будет мое совершенство. Мне не следует раздражаться тем, что мой гуру держит меня при себе как постоянного спутника. Когда гуру и Кришна пожелают,
чтобы я проповедовал, они отправят меня. “Немой сможет говорить, как выдающийся оратор.” Я не должен думать, что теряю время, находясь со Шрилой Прабхупадой и слушая его! Воспользуйся этим благом, стань чистым преданным благодаря личному общению. Будь внимателен при исполнении секретарских обязанностей, и будь благодарен за то, что ты под защитой.
Но в другом настроении я рисовал перед собой картины проповеднической жизни:
Если человек непрерывно проповедует непреданным, обсуждает философию сознания Кришны с преданными, читает, пишет, воспевает и не погружается чересчур в дела управления, его потенциальные возможности развиваются. Он погружается в вышеупомянутые виды деятельности более, чем кто-либо, кто не проповедует постоянно. В этом я вижу славу саннъяси. Пользуясь привилегией проповедовать, он приучает свой язык говорить только о Кришне.
Как Прабхупада часто объясняет, он путешествует по всему миру, чтобы распространить послание Бхагавад-гиты. Аскетизм, чистота, не уклонное следование регулирующим принципам, проповеднические программы по распространению сознания Кришны — в битве с Майавади и атеистами он, черпая радость в духовной сущности, представляет своего духовного учителя и Кришну.
В моменты прояснения я понимал, что, по сути дела, не было ничего дурного ни в том, чтобы ездить и проповедовать, ни в том, чтобы быть слугой-секретарем. Важно было то, чего хотел Шрила Прабхупада. В конечном итоге я дал себе слово попросить его о разрешении. Иначе мое состояние могло только ухудшиться. Я уже ловил себя на мысли, что мое служение было неважным. Хотя в том, чтобы спросить Прабхупаду, был определенный риск, я знал, что должен пойти на него. Мне необходимо было услышать это от него. Арджуиа тоже в свое время обратился к Кришне: “Таково мое сомнение, о Кришна. Я прошу Тебя рассеять его полностью. Кроме Тебя нет никого, кто мог бы разрушить это сомнение.” Я решил спросить Прабхупаду при первой же возможности.
Но это было не так легко. Для меня было привычным обращаться к Прабхупаде с благоговением и почтением. Я редко заходил в его комнату, если меня не звали. Я понимал, что у имею особый доступ к Шриле Прабхупаде, но мне не хотелось извлекать из этого какую-либо выгоду для себя. Я оказался так близко к Прабхупаде не затем, чтобы задавать ему мои вопросы, а чтобы служить ему. Несомненно, этот вопрос был важен для меня, но, если его нельзя было задать в такой форме, чтобы это оставалось служением, я не хотел отнимать время у Прабхупады. Кроме того, даже с точки зрения моих собственных интересов, я должен был выбрать подходящий момент, чтобы обратиться к нему. Это нельзя было сделать в короткий промежуток времени перед прасадом или, когда он диктовал письма, так как в такие моменты он, вероятно, был бы склонен к тому, чтобы рассмотреть это дело слишком быстро. Мне также не
следовало обращаться к нему тогда, когда он хотел оставаться в одиночестве. Поэтому прошли дни, прежде чем представился подходящий случай. Я продолжал заниматься своим служением и иногда разговаривал с Прабхупадой один на один или задавал ему вопросы, но не тот большой вопрос, что был у меня на уме.
