– Гарри…

Он колебался. Но ему нужно было поговорить об этом.

– Гарри, я покрыл Энн.

Гаррик с легким свистом втянул воздух. Он очень побледнел, только кожа вокруг носа оставалась красной.

– Я хочу сказать… – Шон говорил медленно, словно старался объяснить самому себе. – Я правда это сделал. Точно, как мы с тобой говорили. Это было…

Он сделал беспомощный жест руками, не в силах подыскать слова. Потом лег.

– Она тебе разрешила?

Гаррик говорил шепотом.

– Она меня попросила об этом, – ответил Шон. – Было скользко, тепло и скользко.

Много времени спустя, после того как они погасили лампу и оба лежали в постели, Шон услышал движения Гаррика в темноте. Он слушал, пока не уверился.

– Гарри! – громко воскликнул он.

– Я не делал, не делал.

– Ты знаешь, что говорил па. У тебя выпадут зубы, и ты сойдешь с ума.

– Я не делал, не делал.

В хриплом от простуды голосе Гаррика звучали слезы.

– Я слышал, – сказал Шон.

– Я просто чесал ногу. Честно, честно, просто чесал.

Мистер Кларк не смог сломать Шона. Напротив, он затеял жестокое состязание, в котором медленно проигрывал, и теперь боялся мальчика. Он больше не заставлял Шона вставать, потому что тот уже стал одного с ним роста. Состязание длилось два года; они обнаружили слабости друг друга и знали, как их использовать.

Мистер Кларк не терпел, когда кто-то чихал: возможно, подсознательно он воспринимал это как насмешку над своим курносым носом. У Шона был обширный репертуар: от легкого, еле слышного сопения, с каким гурман принюхивается к орхидее, до громогласного трубного звука из глубины горла.

– Простите, сэр, не сдержался. У меня простуда.

Но однажды, уравнивая счет, мистер Кларк понял, что уязвимое место Шона – Гаррик. Причини хотя бы легкую боль Гаррику – и вызовешь почти нестерпимые страдания Шона.

Неделя у мистера Кларка выдалась очень тяжелая. Его беспокоила печень, ослабленная постоянными приступами малярии. Три дня у него страшно болела голова. Были трения с городским советом по поводу предстоящего возобновления контракта; накануне Шон чихал непрерывно, и мистер Кларк решил, что с него довольно.

Он вошел в класс и занял свое место на возвышении; медленно обвел взглядом учеников, остановившись на Шоне.

«Пусть только начнет, – со злостью думал мистер Кларк. – Пусть только начнет сегодня, и я его убью».

Еще два года назад он рассадил учеников по-своему, разлучив Шона с Гарриком. Гаррик сидел впереди, где мистер Кларк мог легко до него дотянуться, Шон – у дальней стены класса.

– Чтение, – сказал мистер Кларк. – Первая группа. Страница пять. Вторая группа…

И тут Гаррик чихнул, шумно и влажно. Мистер Кларк громко захлопнул книгу.

– Черт побери! – негромко сказал он. И повторил, уже громче: – Черт побери!

Он дрожал от гнева, кожа вокруг вывернутых ноздрей побелела.

Он подошел к парте Гаррика.

– Будь ты проклят, хромой калека! – закричал он и открытой ладонью ударил Гаррика по лицу. Гаррик закрылся руками и с испугом смотрел на учителя.

– Грязный поросенок! – закричал мистер Кларк. – Теперь и ты начал это!

Он схватил Гаррика за волосы и дернул вниз, так что Гаррик лбом ударился о парту.

– Я тебя проучу! Клянусь Господом, я тебя проучу! Я тебе покажу!

Еще удар.

– Я тебя проучу!

Удар.

За это время Шон успел подбежать к ним. Он схватил мистера Кларка за руку и отвел ее.

– Оставьте его в покое! Он ничего не сделал!

Мистер Кларк увидел перед собой лицо Шона – ученика, который два года его мучил. Здравый смысл покинул его. Он сжал кулак и ударил.

Шон упал, от боли на глаза его навернулись слезы. Секунду он смотрел на учителя, потом зарычал.

Этот звук отрезвил Кларка, и он попятился, сделав два шага назад, но Шон настиг его. Нанося удары обеими руками и продолжая рычать, он прижал учителя к доске. Кларк попробовал высвободиться, но Шон схватил его за воротник и потащил назад; воротник порвался, и Шон ударил снова. Кларк съехал по стене на пол, а Шон, тяжело дыша, навис над ним.

– Уходи! – сказал мистер Кларк. Зубы его покраснели от крови, немного крови вылилось изо рта. Воротник под нелепым углом торчал за ухом.

В классе не было слышно ни звука, кроме тяжелого дыхания Шона.

– Уходи, – повторил Кларк, и гнев Шона рассеялся, теперь мальчика трясло. Он пошел к двери.

– Ты тоже, – показал Кларк на Гаррика. – Убирайтесь и больше не приходите!

– Пошли, Гарри, – сказал Шон.

Гаррик встал, хромая подошел к Шону, и вдвоем они вышли на школьный двор.

– Что нам теперь делать?

На лбу Гарри краснела большая шишка.

– Наверно, лучше пойти домой.

– А как же наши вещи? – спросил Гаррик.

– Нам все равно их не унести, пошлем за ними потом. Пошли.

Они прошли через город и двинулись по дороге на ферму. И молча добрались почти до моста через Бабуиновый ручей.

– Как ты думаешь, что сделает па? – спросил Гаррик.

Он здал вопрос, который занимал обоих с тех самых пор, как они вышли из школы.

– Ну, что бы он ни сделал, оно того стоило, – улыбнулся Шон. – Видел, как я его поколотил?

– Не надо было этого делать, Шон. Па убьет нас. Меня тоже, а ведь я ни в чем не виноват.

– Ты чихнул, – напомнил Шон.

Они поднялись на мост и остановились у парапета, глядя на воду.

– Как твоя нога? – спросил Шон.

– Болит. Думаю, надо отдохнуть.

– Хорошо, пусть так, – согласился Шон.

Наступило долгое молчание. Потом:

– Зря ты это сделал, Шон.

– Снявши голову, по волосам не плачут. Старину Ноздрю побили так, как никогда в жизни, и теперь нужно только придумать, что сказать па.

– Он меня ударил, – сказал Гаррик. – Он мог меня убить.

– Да, – согласился Шон. – Меня он тоже ударил.

Они поразмыслили над этим.

– Может, просто уйти? – предположил Гаррик.

– Ничего не говоря па?

Мысль показалась привлекательной.

– Да, мы могли бы уйти в море или еще куда-нибудь.

Лицо Гаррика прояснилось.

– У тебя морская болезнь, тебя тошнит даже в поезде.

Они снова задумались.

Потом Шон взглянул на Гаррика, Гаррик на Шона и, не сговариваясь, оба встали и снова пошли к Тёнис-краалю.

Перед домом они увидели Аду. На ней был широкополая соломенная шляпа, защищавшая лицо от солнца, а в руке она держала корзину с цветами. Занятая садом, она не заметила братьев, пока они не миновали половину лужайки, а когда увидела, застыла. Она готовилась обуздать свои чувства – опыт научил ее ожидать от приемных сыновей худшего и быть благодарной, если это не так.

Подходя к ней, они постепенно замедляли шаг и наконец остановились, точно заводные игрушки, у которых кончился завод.

– Здравствуйте, – сказала Ада.

– Здравствуйте, – хором ответили они.

Гаррик порылся в кармане, достал платок и высморкался. Шон внимательно разглядывал крутую «голландскую» крышу дома Тёнис-крааля, словно никогда раньше ее не видел.

– Ну?

Она говорила спокойно.

– Мистер Кларк отправил нас домой, – объявил Гаррик.

– Почему?

Спокойствие начинало покидать Аду.

– Ну…

В поисках поддержки Гаррик взглянул на Шона. Тот продолжал разглядывать крышу дома.

– Ну… Понимаешь, Шон вроде настучал ему по голове, а он упал.

Ада негромко застонала.

– О, нет!

Она глубоко вздохнула.

– Ну, хорошо. Начни сначала и расскажи мне все.

Они принялись рассказывать по очереди, торопливым потоком слов, перебивая друг друга и споря из-за подробностей.

Когда они закончили, Ада сказала:

– Вам лучше пойти к себе в комнату. Отец сейчас на домашнем участке и скоро придет обедать. Постараюсь немного подготовить его.

В комнате установилась веселая атмосфера каземата.

– Как по-твоему, сильно он нас накажет? – спросил Гаррик.

– Думаю, будет пороть, пока не устанет, потом отдохнет и снова начнет, – ответил Шон.