И. И. Соллертинскому были чужды и равнодушная фактография, и академическое бесстрастие. Он обладал темпераментом бойца, врывающегося в гущу споров, вносящего в научный труд горячность полемики, и это иногда приводило к излишним преувеличениям или заострениям той или иной проблемы.
Будучи страстным почитателем классики, он снимал с нее «хрестоматейный глянец» и рассматривал музыку прошлого как живое, полнокровное искусство, неразрывно связанное с современностью. В творчестве великих мастеров музыкальной классики И. И. Соллертинского прежде нсего привлекали героический пафос, гуманность, искренность, художественно-философские обобщения, в которых воплощены наиболее жгучие проблемы жизни. Большой любовью II. И. Соллертинского пользовались художники-новаторы, смело вступавшие в борьбу с рутиной и косностью, открывавшие новые страницы в истории мировой музыки. Он особенно восхищался творческими подвигами Глюка, Моцарта, Бетховена, Берлиоза, Глинки, Мусоргского.
В превосходной книжке о Глюке И. И. Соллертинский показал великое значение оперной реформы, утвердившей на европейской сцене новую музыкальную драму, свободную от внешнего украшательства, сильную своей «прекрасной простотой и правдивостью». Исследователю очень импонируют смелость Глюка, его духовная независимость, страстность и убежденность, проявленные им в борьбе за новую оперу. Тонко анализируя такие произведения, как «Орфей», «Альцеста», «Ифигения в Авлиде», исследователь выявляет Этический и героический пафос Глюка, созвучный творчеству энциклопедистов в канун французской буржуазной революции; исследователь показывает, какш^ образом античная мифология, возрожденная в операх Глюка, приобрела острую политическую актуальность в общественной жизни Франции тех лет.
В своих работах о Моцарте И. И. Соллертинский мастерски воссоздает подлинный, неприкрашенный облик гениального композитора. Портрет Моцарта очищается от завитушек в духе рококо, и перед читателем предстает глубокий и вдумчивый художник, гражданин и просветитель, живущий всеми интересами своей эпохи, утверждающий в своих симфониях и операх принципы человечества, добра, разума и красоты.
И. И. Соллертинский настойчиво отвергает старую легенду о Моцарте, который якобы был «божественным дитятей», «райской птицей», беззаботно распевающей свои песни; он рисует Моцарта как крупную личность, как борца, смело отстаивающего свои идеалы перед лицом австрийского императора и спесивой и тупой феодальной знати. Исследователь с большой симпатией говорит о горделивом чувстве собственного достоинства Моцарта, сознающего силу своей музыки, в которой люди черпали душевную Энергию и радость
Рассказывая о трагической судьбе Моцарта. И. И. Сол-лертинский справедливо от\кч«е1, ч»о источником жизнерадостности его иск>и.*за был философский, социальный оптимизм демократа-гуманиста, жившего в канун французской революции и глубоко верившего в грядущее царство свободы, равенства и братства.
И. И. Соллертинский широко ставит и интересно разрешает проблему шекспиризма Моцарта. Развивая мысли, в свое время высказанные Серовым и Чайковским, он на многочисленных примерах показывает, что Моцарт в драматургии своих лучших опер и в построении характеров придерживался метода Шекспира. В ртом сказался особый интерес Моцарта к человеку, к раскрытию внутреннего мира во всем его богатстве, контрастах и противоречиях.
Одним из любимейших композиторов И. И. Соллертин-ского был Бетховен. Он писал о нем с исключительным увлечением и восторженностью. В творчестве великого симфониста исследователя больше всего привлекали глубина мысли, морально-этический пафос, героика и гуманность. Величие бетховенской музыки, по его мнению, состоит и в том, что в ней с огромным трагедийным размахом повествуется о судьбах человечества, о его страданиях, радостях, надеждах, непреклонном мужестве. Эта музыка всегда очень значительна, сурова, пламенна и как бы написана кровью сердца; в ртом тайна ее бессмертия, ее могущественного воздействия на целые поколения.
Раздумывая о путях советского симфонизма, И. И. Соллертинский неизменно обращался к Бетховену, хорошо понимал значение преемственности в культуре и искусстве. Он горячо полемизировал с теми музыковедами, которые утверждали, что бетховенское творчество было кульминационным пунктом и концом мирового симфонизма, он показал великую силу бетховенских традиций, заживших новой жизнью в музыке Берлиоза, Глинки, Мусоргского, Чайковского, Брамса, Малера, Бородина, Танеева.
И. И. Соллертинский много сделал для определения того исторического места, которое занял Гектор Берлиоз в мировой музыке. В книге, написанной с какой-то романтической взволнованностью и сердечностью, исследователь талантливо проанализировал главнейшие произведения ком-позитора-романтика, определил новаторский характер его программных симфоний, небывалую оригинальность и свежесть его оркестрового мышления. И. И. Соллертинский п начале своего исследования пишет: «.. .историческое
место, занимаемое Берлиозом в развитии европейской музыки, действительно огромно. Он явился мостом, соединившим музыкальные традиции французской буржуазной революции с музыкой XIX века. Он дал первое воплощение в звуках романтического образа «молодого человека XIX столетия». Он первый перевел на симфонический язык Шекспира, Гёте, Байрона».
Со страниц книги встает как живой образ Берлиоза — фанатика искусства, вечного искателя, бунтаря, «барабанщика революции». Читатель невольно проникается глубокой симпатией к этому замечательному музыканту и человеку, у которого, по словам И. И. Соллертинского, «есть еще одна драгоценная особенность . . .это абсолютная, доходящая до фанатизма музыкальная честность. За всю жизнь Берлиоз не написал ни одной ноты, в необходимость которой он не верил, и ни на шаг не уклонился от того, что он считал своим художественным исповеданием веры... «для успеха» он не сочинил ни одного такта».
Много тонких наблюдений, ярких, отточенных формулировок, свежих метафор разбросано в работах И. И. Соллер-шнского, посвященных Верди. Исследователь видит в оперной драматургии Верди счастливое сочетание необыкновенной простоты и ясности с углубленным психологизмом, достойным Шекспира. Неоднократные сопоставления Верди с Шекспиром обогащают наше представление о творческом методе великого итальянского композитора. И. И. Соллертинский не без основания причисляет Верди, наряду с Берлиозом и Чайковским, к величайшим «шекспирологам» в европейской музыке XIX века.
Исследователь очень убедительно говорит о художественной смелости Верди, об исключительной широте его идейно-творческого диапазона. Верди умел создавать и великолепные в своем роде оперы-плакаты, звавшие к борьбе
национальную свободу, и любовно-психологические драмы, проникнутые тончайшим лиризмом, и грандиозные музыкальные трагедии, и сияющую вечной молодостью комедию «Фальстаф», о которой очень хорошо сказано: «В „Фальстафе” Верди становится «смеющимся мудреном»; таким, вероятно, древние греки изображали “смеющегося философа Демокрита”».
Проблемы оперной драматургии были всегда в центре научных интересов И. И. Соллертинского. Вполне естественно, что он писал и об операх Вагнера, Мейербера, Глинки, Мусоргского, Бизе. Хотелось бы отметить, что II. И. Соллертинский был горячим поклонником и пропагандистом творчества Сметаны. Он первый в Советском Союзе (в 1937 г.) написал очерк о Сметане, и по его совету па сцене ленинградского Малого оперного театра впервые появилась «Проданная невеста», в постановке которой он принимал деятельное участие.
И. И. Соллертинский был большим знатоком и тонким ценителем Оффенбаха. Брошюра об авторе «Прекрасной Елены» радует не только блеском изложения, но и оригинальностью постановки самой проблемы комического жанра, замечательным мастером которого был Оффенбах.
Всякому, кто читал работы И. И. Соллертинского, бросается в глаза своеобразие, красочность и богатство его стиля. Он умел находить особый склад, интонации и тембр речи, как бы созвучные музыке того композитора, о котором он писал. Так, например, стиль книги о Берлиозе выдержан в приподнято-романтическом тоне; работа о Густаве Малере написана в подчеркнуто экспрессивном стиле; статьи о Брамсе отличаются широкой плавностью языка; в брошюре об Оффенбахе слышатся задорные и острые ритмы речи. Это придает работам И. И. Соллертинского подлинную художественность и увлекательность, а это не столь часто встречается в музыковедческих книгах.
