В комнате было тихо.

Тогда она выбежала во двор и по пожарной лестнице, что стояла рядом с Андрюшиным окном, взобралась на второй этаж.

В комнате был беспорядок. Дверцы шкафа были раскрыты, на кровати лежала рассыпавшаяся стопка белья. На полу валялась Андрюшина тюбетейка. Записка, оказывается, была не шуточная.

Надо было что-то предпринимать. Но что?

Вчера вечером Андрюша топал по коридору, а сейчас его нет. Значит, он ушёл ночью. До аэродрома далеко. А на какие деньги он полетел? Ой, что будет, если об этом узнает Семён Петрович! Вот Андрюшка дурак!

Майка живо спустилась с лестницы, минутку постояла в растерянности, а потом побежала к Витахе. Она понимала, что теперь дорога каждая минута и надо действовать решительно. «Какой позор! Начитался разных книг и убежал. Нашёл время… Погоди, будет тебе баня!»

Витаха, недавно вставший с постели, выслушал Майкин рассказ и отнёсся к Андрюшиному побегу спокойно.

— Не может быть, чтобы он убежал! — сказал он, прочитав Андрюшину записку. — Это раньше бегали, а сейчас не бегают. Пугает тебя нарочно — и всё, а ты нюни распустила.

— Но я в комнату заглядывала. Его же нет там! Всё пусто!

— Неважно. Может быть, он под кроватью сидел или в трубе у Афони ночует.

— А зачем ему меня пугать?

— Помириться, может, хочет.

— Значит, не бояться? А то, знаешь, как бы мне не попало от Семёна Петровича. Скажет — не уследила.

— Конечно, не бойся. А для полного спокойствия хочешь ещё разок проверим комнату?

— Пойдём, Витаха…

По дороге они зашли к Миколке и взяли его с собой. Ребята по очереди приложились к замочной скважине и снова с пожарной лестницы оглядели комнату.

— Наружный осмотр не даёт никаких подтверждений, — заявил Миколка. — Такое состояние квартиры могло быть и без удирания.

Но и у Витахи начало закрадываться подозрение.

— Майка, — спросил он, — а ключ от комнаты он прячет где-нибудь или с собой носит?

— В коридоре прячет.

— Надо вскрыть комнату…

— А если Семён Петрович узнает?

— Ну что ж, мы ведь не жулики.

— Акт! — вдруг обрадованно закричал Миколка. — Мы составим письменный акт: «Комиссия в составе таких-то произвела вскрытие. При вскрытии обнаружено…»

— Вот бумажная душа! — сказала Майка. — Что же, нам без акта не поверят?

Ей не терпелось заглянуть в Андрюшину комнату. Под дверью она нашла ключ. Щёлкнул замок.

— Только ничего не трогайте руками, — предупредил всех Миколка. — При первом осмотре никогда не трогают.

Но Витаха сразу потянулся к лежавшей на столе аккуратно свёрнутой бумажке.

— «Майка, — вслух прочёл он, — не считай меня курортником. Я всё время думал о тебе и о твоём поступке. Я виноват…»

Он взял у Майки другую записку и, опять прочитав её, сказал:

— А курортник-то, кажется, взаправду убежал! Торопился и записки перепутал.

У Майки опустились руки:

— Что же делать?

— А какой ты, Майка, поступок совершила? — спросил Витаха.

— Не знаю. Я ничего не делала.

— Наверное, что к нам перешла! — гордо сказал Миколка. — А курортник тоже признаёт свою ошибку.

— Одну признал, а другую сделал, — сказал Витаха. — Значит, он пошёл на аэродром. А когда от нас самолёт улетает? Успеем мы? Быстрее в гараж!

Когда они подбежали к гаражу, из ворот, как на счастье, выезжал грузовик со знакомым шофёром Сашей. Он привозил на спортплощадку брёвна.

— Саша, курортник убежал! — выпалил одним духом Витаха. — Надо скорее ехать на аэродром!

— Какой курортник? — Саша остолбенело посмотрел на запыхавшихся ребят.

— Сын Семёна Петровича, — сказала Майка. — Помните, вы нас с аэродрома привозили?

— Это такой чернявенький? — спросил Саша. — Чего это его дёрнуло?

— Ой, мы не можем больше говорить! — воскликнула Майка. — В общем, надо спасать!

— Э-э, я так не поеду, — вдруг воспротивился Саша. — Что же, я буду тратить государственный бензин, а на что, и сам не знаю! Не поеду!

Пришлось ему наскоро всё объяснить.

Саша почесал затылок. Ему надо было ехать совсем в другую сторону.

— Ладно, садитесь. Закрутил ваш курортник карусель! — Он тряхнул головой. — Спасать так спасать!

Машина выехала на шоссе.

От скорости ребят бросало из стороны в сторону, но они крепко держались друг за друга.

Ветер надул Миколкину рубаху, и он стал похож на горбуна. Ребята били по Миколкиному горбу и смялись.

— Вперёд, за курортником! — кричал Витаха, простирая руку по направлению к аэродрому.

На полпути в небе послышался нарастающий гул.

Вдали низко над землёй шёл, набирая высоту, пассажирский самолёт. Он наискось разрезал воздух и лёг на курс. Он проплыл почти над самыми головами и оглушил своим рёвом. Были совершенно отчётливо видны его окошечки, красный номер «1256», серебристые круги его пропеллеров.

— Опоздали! — крикнула Майка, грозя самолёту кулаком. — Улетел! Вот история начинается!

Витаха постучал по кабине. Машина остановилась. Саша вылез на ступеньку.

— Эх, что ж вы раньше ко мне не прибежали! — укоризненно сказал он. — Мы бы его в два счёта сцапали!

И если минуту назад у всех было хорошее настроение, то теперь оно сразу испортилось.

— А может быть, поедем на аэродром? — предложил Миколка. — Зайдём в радиорубку, ну и скажем, чтобы этот самолёт вернули.

— Кто тебя послушается! — безнадёжно сказала Майка. — Станут они из-за какого-то мальчишки целый самолёт возвращать!

— Станут, — уверенно сказал Миколка. — Надо обязательно заехать в радиорубку. — Там дадут телеграмму, и курортника на парашюте выбросят.

Майка засмеялась. Но Витаха сказал:

— Миколка прав! Надо ехать на аэродром. А вдруг он туда и не приходил?

Саша нажал на газ. Но теперь он уже не гнал машину: гнать было поздно.

Саша подъезжал к лётному полю и вдруг резко затормозил. По обочине шоссе, бодро размахивая руками, с рюкзаком на плече шёл Андрюша.

Внезапной встречей были ошеломлены все: и ребята, стоявшие в кузове, и Андрюша. Они смотрели друг на друга и не знали, что сказать.

— Бежал? — наконец поборола оцепенение Майка.

— А куда?

— К вам.

— А дальше пешком пойдёшь или на автомобиле поедем?

Андрюша стоял в нерешительности.

— Полезай к нам, курор… — сказал Витаха и поправился: — Полезай, Андрей!

— Давай руку, — подошёл к борту Миколка, — а то о рюкзаком не заберёшься.

Андрюша молча протянул Миколке руку…

Саша подвёз ребят прямо к спортплощадке. И вот самое странное и удивительное было то, что они здесь застали Афоню. Зелёной масляной краской он красил качели. Турник был уже выкрашен. Заметив ребят, он воткнул в банку кисть, поднял с земли свою полупудовую гирю и пошёл им навстречу.

— Витаха! — сказал он. — Вот я сдаю свою гирю в фонд спортплощадки… И ещё мы с Андрюшкой дарим заводу танки. Мы их там не Днепре нашли. Пусть в переплавку пойдут!

А через несколько дней Мария Фёдоровна Грицай привезла на спортплощадку два синих сигарообразных баллона. Один был с кислородом, другой — с горючим газом ацетиленом.

Ребята помогли сгрузить эти баллоны с машины, а затем поднесли к ним две тонкие ржавые трубы, которые можно было сварить. Витаха притащил откуда-то железный блок с колесиком.

— Ну, кто будет сваривать — ты или я? — спросила Мария Фёдоровна у сына, поднимая с земли горелку.

— Уж пускай Витаха делает, — робко сказал Андрюша. — Площадка-то детская…

— Значит, к своему строительству вы взрослых не допускаете? — улыбнулась Мария Фёдоровна.

— А Витаха сварит у нас не хуже, чем взрослый, — сказал Миколка. — Вы же сами знаете…

— По правде-то сказать, этим делом Семён Петрович приказал мне самой заняться, но ладно, пускай Виташка варит. — Мария Фёдоровна сняла со лба очки и отдала их сыну.

Тот деловито протёр стёклышки, потом проверил соединение резиновых шлангов с баллонами, а затем открыл на горелке краник. Горелка оглушительно засвистела.