Голова повернута под странным углом. Всегда ухоженные волосы Шарлотты спутаны, и, уверена, то темное пятно на ее спине – это была кровь. Лицо я разглядела только у Мэнди, и ее все еще можно было назвать хорошенькой, но, похоже, она рычала – так исказились ее черты. Она стала такой, как мама.

Я и раньше видела из окна зараженных. Иногда, поздно вечером, когда остальные сидели в гостиной и думали, что я сплю, я выглядывала, если раздавался шум. Мне, это не разрешается, и, если бы меня застукали, миссис Дрейк наверняка бы устроила очередную истерику, а мистер Дрейк назвал вы меня «бесполезным ребенком» – так, как умеет только он. Мне хочется заорать на него, как можно, услышав ТАКОЕ не захотеть посмотреть? Может, для этого надо быть взрослой, но если бы я не выглядывала, то сошла бы с ума. И, между прочим, я думаю, ОНИ вверх не смотрят. Не привыкли, или им это не надо. Они всегда в себе. Ходят, может, и группами, но всегда в себе, если ты понимаешь, что я имею в виду. Все равно, что стоять в толпе, не зная никого. И они медленные и неуклюжие. Уверена, половина мусора, который валяется повсюду на улицах, и выбитые окна – результат их неповоротливости и бестолковости.

Но Барби, окружившие бедного мистера Айри, такими не были. Никакого замешательства. На этот раз они знали, что делают. Звучит, верно, совершенно безумно, но как будто бы вся их влюбленность в него, та еще, когда они были... ну, нормальными, никуда не делась, но обернулась чем-то омерзительным. Они переглянулись, прежде чем накинуться на него. Они больше не были одиноки. В школе Барби сбились в Компашку Стерв, и сейчас вроде бы было то же самое, только немного иначе. Они были как стая.

Мистер Айри попытался прорваться, когда они приблизились. Он сунулся между Шарлоттой и Эммой, и, уверена, они смеялись, раздирая на нем футболку. Он, должно быть, устал, потому что споткнулся, и, кажется, заплакал. Раздалось какое-то хлюпанье. Барби пошли за ним. Они двигались быстро, совсем не как те, которых я видела раньше. Они поймали его как раз на краю обозримого мной пространства. Видела я не много. Но знаю, кричал он недолго.

Меня всю трясет. Хочу пойти посидеть с Сильвией, и чтобы она сказала мне, что все будет хорошо, но, даже если она и скажет, не думаю, что я ей поверю. Больше не поверю.

ВТОРНИК. 4 ИЮНЯ

О господи, ну почему меня никто не слушает??? Наверное, потому, что я не взрослая и ГЛУПАЯ, они думают, что то, что я говорю, не имеем значения!! Даже Джо смотрел на меня, как на ребенка, и говорил, что это взрослое дело.

Неужели они не понимают, что это дело ВСЕХ, и что если я торчу в этой дурацкой квартире столько же, сколько остальные, то я и знаю столько же, сколько они!! Плюс я, по крайней мере, иногда действительно выглядываю наружу и не прикидываюсь, что там ничего не происходит!! И вот теперь Джо ушел!!

Поверить не могу!!

Так, ладно, вдох. Нужно успокоиться. Я ничего не могу изменить, однако как странно стало в квартире без него. Словно образовалось пустое пространство, о котором никто не хочет говорить.

Я снова не объяснила, да? А надо ли? Иногда я сомневаюсь, есть ли тут хоть какой-то смысл. Этот дневник читаю только я, а я знаю, что происходит. Черт. Еще вдох. Нет, надо. Мне нечего больше делать, только думать, и если я буду думать и думать, все время пялясь на эти стены, то и вправду сойду с ума.

Снаружи стало потише, вот уже пару дней, с тех пор, как я увидела, что Барби сделали с мистером Айри. Поэтому мистер «Я Знаю Все, Потому Что Я Самый Старший И Главный ИДИОТ» Дрейк решил, что дела там пошли на лад. Он решил, это значит, что зараженные умирают. Поверить не могу, что Джо с ним согласился! Сильвия и миссис Дрейк просто выпучили на него полные надежды глаза, будто мистер Дрейк бог или что-то типа того, словно просто потому, что он сказал это, а им хотелось это услышать, это должно быть правдой. Он сказал, один из нас должен пойти и посмотреть, как оно там и не вернулись ли выжившие.

Я пыталась сказать, что «тише» не значит «лучше», просто ОНИ стали поспокойнее. Я пыталась объяснить, как изменились зараженные, пыталась описать, что делали девчонки, которых я видела, но мистер Дрейк только обрушился на меня с руганью за то, что я выглядывала из окна. Поверить не могу, до чего же он глуп. Имеет ли значение то, что я смотрела в окно, если то, что я хочу ему рассказать, так важно? ЧЕРРРРТ. В итоге они велели мне отправляться в спальню, пока они говорят, и я так хлопнула дверью, что, наверное, весь дом затрясся. Мне плевать, что это было по-детски, раз они со мной так!

Я вышла, как раз когда Джо уходил. Я заплакала, и Сильвия тоже. Но я ничего не сказала. Я чувствовала, что мистер Дрейк глядит на меня, и знала, что все бессмысленно. Я очень повзрослела за те недели, что мы заперты здесь. Я поняла, что иногда бесполезно пытаться спорить с людьми, когда они всецело убеждены в собственной правоте, даже если ты знаешь, что они ошибаются. Только я надеялась, что когда Джо спустится по лестнице, он, может, и передумает. Он улыбался, но глаза оставались серьезными. Я поцеловала его в щеку, и она была теплой.

– Береги себя, красавица, – сказал он.

И спустился вниз.

Не думаю, что мы когда-нибудь еще увидим его.

ЧЕТВЕРГ, 6 ИЮНЯ

Алекс мертв.

Даже глядя на страницу, не могу в это поверить. Алекс. Его нет. Кажется, я даже плакать не могу.

Слышу всхлипывания Сильвии в гостиной, но пойти туда не в силах. Джордж пришел час назад. Он принес консервы, но не так много, как раньше.

– Становимся хуже, – сказал он. Он был бледный и дрожал.

– На нас напали вчера ночью, у реки. На этот раз они действовали даже организованно. Как будто готовились что-то сделать.

– Он не мог смотреть на свою маму.

– Они добрались до Алекса. – Он почти прошептал эти слова, но и шепота оказалось достаточно, чтобы мир померк в моих глазах.

Дыхание перехватило. Мне показалось, я вообще никогда больше не смогу дышать. Где-то на заднем плане жуткий вой прорезал вонючий жаркий воздух.

– Что значит «добрались»? – Даже голос мистера Дрейка звучал так, точно из него вышибло его покровительственную грубость.

Джордж выглядел таким потерянным. Глаза его наполнились слезами, он прислонился к крышке открытого люка. Он даже не вошел внутрь. Может, это и было его нынешнее место – наполовину внутри, наполовину снаружи. Он пожал плечами. Этот крохотный миг, казалось, стоил ему целого мира.

– Они уволокли его. Гнались за мной. Я взобрался на крышу и ушел верхами.

Сильвия рыдала, захлебываясь, ее прерывистое дыхание, казалось, заполняет все пространство тесного коридора. Скоро она закричит. Я это чувствовала. Еще не родившийся крик уже звенел в воздухе, между моим потерянным дыханием и ее рвущимся сердцем. Мистер Дрейк, видно, тоже что-то ощутил, потому что попросил Джорджа подождать минуту, и вместе с женой оттащил Сильвию в комнату и закрыл дверь.

Думаю, их заботила не столько она, сколько шум, которым она могла привлечь к нам внимание. Она не слишком сопротивлялась им; похоже, у нее не осталось ни сил, ни энергии. Думаю, хуже всего было то, как поникли ее плечи – словно бы с облегчением, словно бы она ожидала чего-то такого все эти недели.

Казалось бы, я должна была почувствовать неловкость, оставшись наедине с Джорджем после всего этого, но нет. Как только Дрейки ушли, я обхватила руками его шею, прижалась к нему лицом, и из глаз моих побежали горячие слезы, и из носа потекло. Его кожа была липкой и холодной, но он тоже обнял меня. Его шершавая, замотанная марлевым бинтом ладонь легла на мои волосы.