Позже:
Проф. Д. улетел. Вот так просто. Сел в вертолет и отправился в охраняемый войсками Уилтшир, на подмогу работающим в чрезвычайном исследовательском центре. Мне сказал об этом Ральф. Та потасовка послужила мистеру Х. поводом для нанесения решающего удара.
Мистер Х. хочет, чтобы я продолжала лечение МАТ. Ему нравится мгновенное изменение содержания РВЧ. Нравится, как драматично падает вирусная нагрузка в крови Принца. Бессмысленно говорить ему, что это бессмысленно. Или что мои ниобиевые магниты гораздо мощнее простого компьютерного сканера (я пыталась: он ответил, что они «сфокусированы» по-другому и оттого «резонируют». Что хорошо в альтернативной медицине – всегда можно найти повод отвергнуть то, что тебе не нравится, или принять то, что нравится).
За исключением МАТ, иного традиционного лечения не проводится, если не считать применения сильных снотворных средств. В любых других обстоятельствах такие дозы непременно повлекли бы летальный исход. Несмотря на слепой оптимизм мистера Х., ясно, что Принц превращается. Я могу очистить его кровь, но вирус прочно обосновался в органах и мышечной массе, сделав из них фабрики по воспроизводству самого себя, все время вбрасывающие активные частицы в кровь. Даже если я буду перехватывать по 90% их при каждой инъекции, что очень маловероятно, оставшиеся 10% заразят новые мышечные и нервные клетки. Так оно и идет, шаг за шагом. Превращение неизбежно. Вне зависимости от того, что мы делаем, мы в силах только немного отсрочить его.
19/05 18:00
Сохраняется небольшой жар, продолжается лечение фосфатом железа, активность ЗОС. Первый прием нозода плюс антиРВЧ набор ( acon., аm.с., Apis, Arn., Bell., bry., bufo, camph., carb.ac., crot. h., Hyper., ip., LACH., Merc., Nat. n., puls., pyrog., rhus t., sil., stram., Sulf., vip.[39] ), активность 20C. Пульс хорошего наполнения, быстрый. Разрешено четвертое впрыскивание меченых антител: связывание 4,2%. Аллопатия пригодна хотя бы для отслеживания вирусной нагрузки.
Прогноз: обнадеживающий. (подписано) Т. Харковер
Дневник доктора Элисон Макриди, 20/05
Сегодня утром пациент более-менее очухался, попытался порвать ремни. Искал приветственный комитет, должно быть. Решил, что он в больнице, чтобы торжественно открыть Чуму. Один ремень таки лопнул – преобразование его мышечной массы завершено почти на 50%: несмотря на то, что он умирает, и даже благодаря этому, он становится все сильнее и сильнее, к тому же, барахтаясь, он укусил помощника Ральфа. Час спустя помощник застрелился из личного пистолета.
Р. сказал мне, как ему хочется уйти, когда это случится. Именно «когда», не если. Сказал, что после этого дежурства он отправится на передовую. Его горечь и злость на миг вырвались наружу, но потом он, как щитом, прикрылся своим обычным самообладанием. Спросил меня, а что думаю делать я – после. «Если допустить, что оно будет, это „после"». Я ответила, что поеду туда, куда отправили проф. Д., помогу искать лекарство. Он спросил меня о РВЧ. Он здорово умеет слушать. Не разбирается ни в биохимии, ни в медицине, но схватывает самую суть. Я рассказала ему, как РВЧ проникает в ДНК пациента и активирует последовательности, бывшие пассивными в течение долгого времени, рассказала, что эти последовательности аналогичны ретровирусам, некогда смертельным, но ставшим частью нашего ДНК и иногда вырывающимся, чтобы вызвать, например, саркому, и он сразу понял. Сказал, РВЧ только активирует потенциал, да? Сказал, все мы несем в себе зомби. Как первородный грех.
У него такой отсутствующий вид, когда он думает, заметила я. Грустный, решительный, невероятно мужественный. Знаю, все дело в стрессовой ситуации, но, если бы он тогда обнял меня, я бы сдалась. Целиком и полностью. Как героиня какого-нибудь глупого женского романа, которые так любит моя мама. Теперь вижу, не такие уж они и глупые.
В любом случае он, конечно, не обнял меня и не подхватил на руки и т. д. Вместо этого, деловой такой, поинтересовался, возможно ли остановить пробуждение дремавших последовательностей. Я рассказала ему об исследованиях и о множестве неудач. Он спросил, каковы шансы найти лекарство. Я дала честный ответ; он пожал плечами, как я и ожидала. Он признался, что не особо верит в исцеление Принца, и еще сказал, что именно поэтому позволил своему человеку, который уже был укушен, оставить пистолет. Я решила, что, если дойдет до этого, приму пригоршню барбитуратов, и бай-бай безболезненно.
Как легко мы теперь говорим о смерти. Думаю, так всегда на войне. На любых войнах. Все обнажено: пунктуальность, утонченность, вежливость, общепринятые правила, все, чем мы пользуемся, чтобы избежать реальности, больше не имеет значения. О, конечно, это «кризис», или «текущая ситуация», если верить становящимся все более и более бессмысленными правительственным сводкам, но война – она и есть война. Смерть изменилась. Она больше не конец. Не пассивный наблюдающий. Она идет за нами.
Значит, мы разговаривали, Р. и я. Искренне, как перед Богом. Он – о своей службе в Ираке и Афганистане (он был в САС, Специальной авиационной службе) и еще о нескольких местах, которые он видел, возглавляя отряд королевской охраны. Я в основном говорила о своей работе – я ведь, знаете ли, этакий трудоголик, лабораторный червь. Работа, что я еще видела в жизни? Попыталась объяснить, как работает МАТ. Чуть не вышла из себя, когда он сказал, что фраза «использование меченых титаном антител для связывания частиц вируса и концентрация их при помощи сильных магнитных полей» звучит почти так же, как то, что глаголет доктор Х. Потом, ха-ха, поняла, что он шутит.
Хороший, по-человечески хороший момент, но он заставил меня осознать, сколько же таких моментов я упустила. В последние две недели я сплю не больше чем по два часа из двадцати четырех. Мистер Х. достал, как не знаю что. Благовонные масла – ладно, это я еще понимаю, они даже могут помочь пациенту, если он ассоциирует перечную мяту и розмарин с прохладой. Гомеопатия и акупунктура могут также иметь эффект плацебо, но о каком, черт побери, плацебо может идти речь при РВЧ, особенно когда пациент все время в отключке? Пока я выполняла последнюю процедуру, мистер Х. пространно объяснял, какими принципами он руководствовался, проводя свое гомеопатическое лечение. Как он выбрал то, что называет «набором» – препараты, вызывающие симптомы, аналогичные худшим симптомам болезни, и я попытаюсь воспроизвести тут отрывок его речи как можно точнее, просто чтобы было понятнее, с чем мне приходится иметь дело.
– Lachesis[40] усиливает воздействие, – говорил он. – И CrotaLus horridus[41] тоже лекарственные средства на основе змеиного яда в большинстве случаев благотворны при этой болезни. Так что я добавил двадцать вторым номером Vipera[42], хотя он и не входит в сбор, но наличествует в одном из двух более полных наборов. Все змеи одного поля ягоды, так сказать.
Ну, видите? Поймала себя на желании ударить его по больному месту и грубо так осведомиться, как насчет глаза тритона, или языка летучей мыши, или что там еще. Еще он добавил в смесь то, что называет нозодом, бактериальной вакциной, – кровь кого-то, инфицированного РВЧ. Все это разведено настолько, что и следа первоначального вещества не осталось, конечно, и при каждом разведении он десять раз стучит по специальной кожаной пластине, чтобы усилить воздействие, – он уверен, что таким образом оставляет неизгладимый отпечаток на молекулярной памяти воды.
Он на самом деле гордится всей этой чушью. Сказал мне, что гомеопатическая медицина не мешает естественной иммунной реакции, но работает бок о бок с ней, увеличивая способность пациента бороться с инфекцией, то есть, помогая организму самому уничтожить вирус.
