Автор биографического труда о В. К. Арсеньеве Н. Е. Кабанов (сам — выдающийся знаток дальневосточных лесов) отмечал уменье В. К. Арсеньева тонко разбираться в географическом распространении отдельных растений и важнейших для Приморья типов лесов (Кабанов Н. Е., стр. 53). Н. Е. Кабанов отмечает, что границы распространения многих дальневосточных древесных и кустарниковых пород были впервые установлены лишь В. К. Арсеньевым, в частности границы так называемого «амурского винограда», монгольского дуба, даурской лиственицы и др. Особенно ценным в научном отношении считает Н. Е. Кабанов установление на побережье Японского моря и в центральной части горной области Сихотэ-Алиня границ ботанико-географических областей: Маньчжурской и Охотской. «Если принять во внимание, — пишет Н. Е. Кабанов, — что он ^[288] не был ни ботаником ни лесоводом, то станет совершенно ясным, что эта ботанико-географическая граница именно в этой части Приморья была, несомненно, важной и интересной в научно-практическом отношении. Добавим, что значительно позднее ряд специалистов (Крылов, Скворцов, Буш и др.) проводил эту границу разделения двух флористических областей не меридионально, а строго широтно, что является неверным» (Назв. соч., стр. 55). О принятых в настоящее время границах ботанико-географических областей Приморья см. у Ливеровского.

117

Сравнение густого хвойного леса с тундрой едва ли может быть признано удачным. И во всяком случае оно внушает ложные представления о характере растительности. Такое сравнение встречается в данных очерках у В. К. Арсеньева, неоднократно пользовался оп им и позже. В журнале «На рубеже» (1939, № 4) напечатан его очерк, озаглавленный «Полярная тундра Уссурийского края». Н. Е. Кабанов полагал даже, что данное заглавие принадлежит редакции, так как полярной тундры в Уссурийском крае нет, и Арсеньев такого заглавия дать не мог» (шеститомник, VI, стр. 278–279); однако, как видно из настоящих очерков, В. К. часто пользовался таким, несомненно неправильным, во почему-то казавшимся ему выразительным сравнением.

118

Напечатано: «Приамурье», № 668, от 17 октября 1908 г. В газете этот очерк помечен № 8; возможно, что предыдущее письмо затерялось и до редакции не дошло. Настоящий очерк, посвященный фауне Уссурийского края, так же как и предыдущий («о лесах), не имеет точного соответствия с СА. Отдельные же замечания о представителях животного мира Уссурийского края разбросаны на протяжении всей книги СА. Так, например, об изюбрях говорится в главе VI (стр. 134–135), но сводной картины, посвященной зверям и птицам Уссурийского края, в СА нет. Соболю и соболеванию Арсеньевым посвящен отдельный этюд (т. VI, стр. 153–178); первоначально очерк о соболе напечатан также в газете «Приамурье».

В «Кратком Очерке» имеется специальная глава, посвященная фауне края (стр. 117–132; т. V, стр. 34–46) и содержащая некоторые поправки к настоящим заметкам. Из них наиболее существенны: сведения о распространении тигра, определения видов медведя (гималайский и маньчжуро-уссурийский), более подробно рассказано о семействе оленей (т. V, стр. 36–41) и др.; но в ряде случаев газетный очерк является более полным, кроме того, он изобилует рядом художественных подробностей. Сведения о птицах в «Кратком очерке» совершенно отсутствуют.

Ценным дополнением к очеркам В. К. Арсеньева о животных и птицах Приморья являются соответственные страницы названного выше очерка П. П. Бордакова, — они теснейшим образом связаны с книгами В. К. Арсевьева уже и по одному тому, что ряд описаний и характеристик некоторых пород животных и птиц сделан П. П. Бордаковым на основании рассказов и наблюдений В. К. Арсеньева, — так, например, им записан рассказ Арсеньева о медведе-рыболове («Юная Россия», 1914, № 2, стр. 233).

Н. Е. Кабанов так характеризует эту сторону исследований В. К. Арсеньева: Арсеньев «сообщил массу оригинальных сведений и в области изучения фауны и в области ее практического приложения — охотоведения; данная же им характеристика животного мира уссурийской тайги не потеряла своего значения и в наши дни». «Дальнейшее изучение фауны и ее отдельных объектов на Дальнем Востоке, — продолжает автор, — пошло по пути специальных углубленных исследований, что как известно, дало и дает массу ценных теоретических и практических выводов. Однако краеведческое популярное освещение фауны Приморья, нужное для широких масс населения, вслед за Пржевальским оставлено нам только В. К. Арсеньевым». (Назв. соч., стр. 58). Краткий очерк фауны Приморья см. у Лисеровского.

{1} Название «Татарский пролив» — см. примечание к главе XXVI.

119

В. К. Арсеньев часто противопоставляет животных и птиц (то есть применяет неточные термины); следовало в данном случае сказать вместо «животные» — «звери» или «млекопитающие».

120

Кедрянкой В. К. Арсеньев называет здесь кедровку.

121

Наблюдения о количестве пресмыкающихся и земноводных, сообщаемые В. К. Арсеньевым для Анюя, не следует распространять на все Приморье. По исследованиям А. А. Емельянова, количество видов пресмыкающихся и земноводных в Приморье более значительно, в частности им отмечено 14 видов змей (Емельянов А. А. Пресмыкающиеся и земноводные Приморья. Сб. «Приморье», 1923, стр. 128–140). По Ливеровскому на Дальнем Востоке встречается 15 видов змей (стр. 233).

122

*В настоящее время, находясь в теплом шатре и имея вдоволь продовольствия и все необходимое под рукой, я пишу свои письма из «Путевого дневника» покойно, вспоминая все прошлое шаг за шагом, день за днем.

123

Напечатано: «Приамурье», № 748, от 31 января 1909 г. Очерк был сопровожден следующим редакционным примечанием: «Свои письма г. Арсеньев присылает нам непосредственно из тайги, с так называемой «оказией», почему и их получение нами происходит с большими перерывами». При печатании данного очерка в газете была допущена серьезная опечатка при обозначении даты: «30 августа» вместо «30 июля».

{1} Это первая корреспонденция В. К. Арсеньева о голодовке на Хуту; этому же посвящены и следующие его письма (X–XII); в СА данным главам соответствуют стр. 62–69; важным дополнением к ним является описание этого эпизода, включенное в «Сведения». Приводим этот текст полностью: «7 августа лодка была готова, а 8-го на рассвете оставили бивак и поплыли вниз по реке Буту. Первый день плавание было сравнительно благополучно, но на второй день лодку разбило. Вместе с лодкой погибли и оружие, и инструменты, н все имущество, Предвидеть это крушение никак нельзя. С этого времени начинается ужасная голодовка, которая длилась 21 сутки. Пробираясь через горы, тайгой через заросли, люди ели все, что попадалось под руки: зеленые ягоды, листья Petasites белокопытника; ели не то мох, не то грибы из семейства Calvaria, от которых тошнило. По дороге собака нашла гнилую рыбу, она издавала запах, люди бросились отнимать у нее эту добычу. Наконец, маленький отряд дотащился до слияния двух рек: Хуту и Буту. Здесь нижние чины окончательно обессилели и свалились с ног. Надо было видеть, какой они имели истощенный вид. Все были сумасшедшие, все были душевнобольные; все ссорились между собой из-за всякого пустяка, придирались друг к другу из-за всякой мелочи, все стали суеверны, начали верить всякому сну, каждой примете ^[289]. Слабые духом стали говорить о самоубийстве. С г. Арсеньевым была любимая его собака. Собака эта в течение восьми лет была с ним во всех его предыдущих путешествиях. По его приказанию собака была убита; мясо ее давалось ежедневно по маленькому кусочку, и это было общим спасением» (Зап. Приам, отд. Р Г О», т. VIII, вып. 2, Хабаровск, 1912, стр. 24). И далее он рассказывает о положении людей отряда, когда их нашел штабс-капитан Николаев: «На людей было страшно смотреть. Это были настоящие скелеты, только обтянутые тонкой кожей. Некоторые были еще в силах подняться, остальные же лежали на земле без движения» (там же, стр. 25.)