{1} Река Анюй во всех газетных очерках пишется О н ю й; в СА написание не выдержано: Анюй и Онюй. но в подавляющем большинстве случаев — Анюй; в СТ — всюду Анюй. В очерке Дзюля — всюду Анюй; это написание принято и в настоящей перепечатке.

Во всех предыдущих изданиях и картах река Анюй именовалась Дапдон или Дондон (Кириллов, стр. 144); у него же приведены и другие названия этой реки: Найхе, Соле, Куле. Название Дондон является русифицированной формой китайского названия: Дунь-дунь (там же); указания на неправильные именования реки Анюй Лондоном встречались и раньше (см. ИРГО, 1905, вып. 2, стр. 197), но только после экспедиций В. К. Арсеньева последнее название упрочилось на картах и в литературе. Впрочем, в некоторых изданиях даже в советское время встречается старое название, — так, например, обозначена попрежнему именем «Дондон» река Анюй на карте, приложенной к учебному руководству В. Е. Глуздовского «Дальневосточная область», Владивосток, 1925.

Главными притоками Анюя являются Дынми и Гобилли (с правой стороны) и Тормасунь (с левой).

108

Напечатано: «Приамурье», № 605, от 27 июля 1908 г.

Эта глава лишь в небольшой части соответствует 2-й главе СА, но без прямых буквальных совпадений. В основном эта глава служит дополнением к тексту СА: в частности, в последней отсутствует рассказ о Троицкой школе, суммарная характеристика режима р. Анюй и некоторых других. Любопытные дополнения к рассказу о Троицкой школе мы находим в очерке Дзюля. Названия гольдских стойбищ в некоторых случаях не вполне соответствуют принятым обозначениям: «Найхин» вместо «Найхе», «Дырга» вместо «Дай-Эрга» (см. Лопатин И. А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские. Владивосток, 1922, стр. 351: список гольдских стойбищ по официальным данным 1915 г.); в словаре Кириллова и по книге Шренка названия гольдских стойбищ приведены с большими ошибками.

{1} В настоящем очерке Арсеньев неправильно употребляет для обозначения «орочских женщин» термин «орочонки»; в дальнейшем тексте также неоднократно наряду с термином «орочский», «орочские женщины встречаются и «орочонский», «орочонские женщины»; возможно, что эта невыдержанность является результатом недостаточно удовлетворительной газетной корректуры, — вследствие этих соображений мы печатаем всюду: «орочи», «орочский» и т. д.

{2} В этих очерках В. К. Арсеньев говорит о гольдах и орочах, но в СА последние именуются удэхейцами. В «Кратком очерке» они всюду названы орочи-удэхейцы. В СА уточнены и места расселения этих народностей по Анюю: «в нижнем течении живут гольды, а выше — удэхейцы» (стр. 16).

Прежние исследователи не делали различия между этими двумя этническими группами, и только В. К. Арсеньев установил этнографическую самостоятельность удэхейцев; впервые это четко было сделано им в «Кратком очерке», где дана и картина распределения народностей в Уссурийском крае (стр. 230–236). «Исторической колыбелью орочей, — пишет он, — была Императорская Гавань. Отсюда они распространились к югу по всему восточному побережью». Что же касается орочей-удэхейцев (В. К. Арсеньев пишет: удэhе), то они обитали около Владивостока и около озера Ханка; в 1860-х годах их видели около Посьета, «куда они спускались ради охоты за дорогими пантами». К западу от Сихотэ-Алиня они жили по рекам Дау-бихэ, Улахэ и Ното; там их потеснили китайцы, в результате чего одни ушли на север, другие остались на месте и подверглись «ассимилированию со стороны пришлого китайского населения»; «эти последние получили название «тазов» (стр. 232); те же тазы, но подвергшиеся меньшей ассимиляции, живут на севере, по побережью моря, от бухты Терней до реки Амагу. От мыса Белкина вплоть до реки Нохтоху и к западу от Сихотэ-Алиня в бассейне Имана и реки Вану жили орочи, наименовавшие себя «удэhэ», но которые, по характеристике В. К. Арсеньева, являлись орочами-тазами, и, наконец, «настоящие удэhе» жили на севере, вплоть до мыса Ану, по верхнему течению реки Копи, по всему Бикину, Хору, на реках Мухэлю, Анюй и по низовьям Хунгари.

Также изображает В. К. Арсеньев картину расселения тазов и удэхей-цев в позднейшем очерке («Тазы и удэхе» — Статистический бюллетень Дальневосточного краевого статистического управления. Хабаровск, 1926. № 1, стр. 20–26; не указано ни в одном из библиографических списков трудов В. К. Арсеньева); но в этой статье В. К. Арсеньев уже отказался от термина «орочи-тазы», считая необходимым «всех тазов» и так называемых «уссурийских орочей» объединить под одним именем «удэпе», как сами они себя и называют (Назв, соч., стр. 20). Об этом же говорит он и в брошюре «Лесные люди удэхейцы», Владивосток, 1926; (перепечатано в шеститомнике, т. V, стр. 139–188). В статье «Статистического бюллетеня» дан список удэхейских стойбищ по Хору и Бикину и определена их численность; там же — таблица признаков, по которым можно отличить «таза» от «китайца» (стр. 23–24). Таким образом, название «орочи» может быть применено лишь к тому народу, который живет в северо-восточной части Уссурийского края, по рекам Копи, Хади, Тумнину и верховьям Хунгари. Главным образов орочи живут в районе Тумнина; Л. Я. Штернберг называл Тумнин «Амуром территории орочей» (Штернберг Л., стр. 405).

Вопросы происхождения орочей и удэхейцев еще не разъяснены до конца. Авторитетный знаток народностей Дальнего Востока М. А. Сергеев так подводит итоги этим изучениям: «Очень сложные этногенетические процессы протекали среди амурских племен, принадлежащих к южной или маньчжурской ветви тунгусов-маньчжуров (гольдов, ульчей, удэ, орочей и сроков). Недостаточно еще исследованные племена эти довольно разнообразны в антропологическом и этнографическом отношениях и сложились, повидимому, в результате сложного взаимодействия аборигенов Приамурья и тунгусов-маньчжуров. В формировании их участвовало предположительно несколько крупных компонентов: палеазиаты (гиляки-нивхи), айну, монголы, тунгусы, маньчжуры). М. С. Сергеев. Исследование народов Дальнего Востока в советскую эпоху, «Дальний восток», 1947, № 4, стр. 86.

В своих трудах В. К. Арсеньев говорит об орочах лишь попутно, но удэхейцам посвящен ряд его статей и заметок. Начиная с 1910 г. он готовил к печати большой труд «Страна Удэхе» (см. его письма к Л. Я. Штернбергу), кратким конспектом которого является уже названная выше брошюра «Лесные люди-удэхейцы» (Владивосток, 1926); см. также другую его брошюру, опубликованную В. К. Арсеньевым совместно с Е. И. Титовым, «Быт и характер народностей Дальнего Востока» (Хабаровск — Владивосток, 1928). Судьба же его большого труда остается неясной. На основании писем к Л. Я. Штернбергу, В. Л. Комарову и нек. др. можно думать, что этот труд уже был или совсем закончен или близок к окончанию, между тем рукопись его розыскать не удалось. Н. Е. Кабанов полагает, что она утрачена (Кабанов Н. Е., стр. 45).

О крупных сдвигах, происшедших в настоящее время в быту удэхейцев и орочей, см. вступительную статью.

109

Напечатано: «Приамурье», № 612, от 5 августа 1908 г.

Частично соответствует 2-й главе СА; в последней более подробно описаны отдельные моменты пути по Анюю, но нет такой сводной и обобщающей картины, какая дана в первоначальном (газетном) очерке; отсутствует и описание наводнений.

Чтобы сравнить, какие ценные исправления на географической карте Дальнего Востока сделаны Арсеньевым, приведем данные об Анюе (Дон-доне), которые находятся в «Словаре» Кириллова; у последнего: река Анюй, вытекая из Сихотэ-Алиньского хребта, сразу же берет направление на северо-запад, где и впадает в Амур; протяжение ее определялось свыше 200 км.

{1} Десулави Николай (Нума) Августович (род. в 1860, ум. после 1928) — известный флорист, автор ряда работ по флоре Кавказа и Дальнего Востока. В дореволюционное время был преподавателем французского языка в Хабаровском кадетском корпусе; с 1927 г. — научный сотрудник Краевого лесного питомника в Хабаровске. По характеристике автора заметки о нем в «Словаре русских ботаников»: «превосходный коллектор растений» (т. III, стр. 142). В «Вестнике лучших драматических произведений французских писателей» (1902, № 10) был опубликован его полунаучный, полубеллетристический очерк «Восхождение на вершину Казбека»; из работ, относящихся к Дальнему Востоку, наиболее важна «Хекцир как памятник природы» (Бюллетень Хабаровского лесного питомника», вып. 1, 1925). Десулави принимал участие и в предыдущих экспедициях В. К. Ар-сеньева; о нем неоднократно упоминает П. П. Бордаков в своем очерке, посвященном совместному путешествию с В. К. Арсеньевым (Бордаков П. П. На побережье Японского моря — «Юная Россия», 1914, № 1-12).