Терпенье, разум, сердце, вера покинули меня навек,
Я по соленым побережьям теперь бродить осуждена.
О Физули, я даже память совсем утратила теперь,
Увидевши прекрасный образ того, кому душа верна!
Лейли во дворце горя рыдает, а Меджнун по долине любви блуждает
Все плакала Лейли, не утихала
И вдруг волшебный голос услыхала:
Меджнуна песню кто-то пел вдали -
И вот что в ней услышала Лейли:
"Ты, про любовь блаженную кричащий,
Лейли превыше меры возносящий!
Знай, что молва людская неверна,
Знай, что Лейли Меджнуну не равна.
Пусть верно, что Лейли многопечальна,
Она не как Меджнун многострадальна.
Иглой персты исколоты Лейли -
Его мечи пронзить бы не могли.
Лейли унять желает страстно горе, -
Меджнун свое растит всечасно горе.
Лейли утеха - шелковый наряд,
Меджнун оковам, как наряду, рад.
Меджнун навеки отдан в плен печали
Таких скорбей в Лейли мы не видали
Меджнуна мучит лихорадки жар:
Лейли несет ли исцеленья дар?
В сетях Лейли он пленник изнуренный,
- К кому Лейли, скажите, благосклонна?"
Лейли, внимая чутко песне той,
Напев печальный позабыла свой.
Теперь, увы, ей тоже стало ясно,
Что искру с пламенем равнять опасно.
Скорбей, страданий, горестей, невзгод
Щедрей Меджнуну сыпал небосвод.
Лейли в плен к Ибн-Саламу попадает и, лишась любимого, родной дом покидает
Строитель-чудодей палат словесных
Так выстроил чертог словес чудесных.
И в поле от Лейли бежал покой,
Она вернулась, скорбная, домой,
И там она нарядно разоделась,
Но цель при этом тайная имелась:
Ей скрыть ручей кровавый удалось,
Когда надела платье цвета роз.
Скрывая вздохи скорби неуемной,
Фиалковый платок надела темный,
И заглушил сердечный тихий стон
Ножных колец неугомонный звон.
Решила: слезы скрыть от взглядов нужно!
И повязалась ниткою жемчужной.
Закрыв лицо старушечьей фатой,
Согнула, как больная, стан прямой.
Хоть жемчугов она таила клады,
Искали мотыльки и свече отрады[63],
Такой красы она была полна
И небом так была одарена...
В просторах аравийских необъятных
Жил некий муж тогда, из самых знатных,
Избранник среди избранных людей,
Прославленный на родине своей.
Он светел был умом, лицом прекрасен,
В поступках и речах своих был ясен.
Счастливец был угоден небесам,
Счастливца имя было Ибн-Салам.
Тот феникс, драгоценный, благородный,
Чистосердечный и с душой свободной,
Отправился на ловлю, легкокрыл ...
Под ним орел[64], в перстах же сокол был
И вдруг издалека Лейли увидел,
Как будто чудо он вдали увидел...
Он был ошеломлен, он был разбит,
Зажегся так, как ртуть в огне горит.
К себе домой ловец вернулся вскоре
И сразу там лишился чувств от горя . . .
Посвататься решил он наконец;
И здесь помог ему один мудрец.
Мудрец низал свои слова умело, -
И камень пронизать он мог бы смело.
И мудрый вскоре начал сватовство,
Жених богатством одарил его,
Сказал, что если сбудется желанье
И явью станет сердца упованье,
Отдаст он все сокровища земли,
Отдаст он даже душу за Лейли.
Отец и мать, услышав тайну сердца,
Не стали отвергать единоверца.
У Муштари теперь Зухра - жена,
И Солнцу отдана была Луна . . .
Когда дошла до слуха Ибн-Салама
Благая весть, подобие бальзама,
На море счастья волны поднялись,
Отрады ветви высоко взнеслись.
Он сыпал драгоценности без счета,
Всех одарять - ему одна забота.
Он много роздал злата, жемчугов,
Обогатив окрестных бедняков.
Лейли терпела горькие мученья,
Несло ей злые беды обрученье.
Ноуфал с Меджнуном встречается и этим жемчугом чистым наслаждается
О кравчий, горем вновь душа полна,
Подай мне чашу, полную вина!
Мне, как былинке бедной, одиноко,
О, защити меня от злого рока,
Ты одиноким людям помоги, -
Тебя мы не забудем - помоги.
Обетов не давать пустых старайся,
Обеты дал - исполнить их старайся...
...Преданий и сказаний острый меч
Так обагрен был кровью новых сеч:
Был некий муж - достойный и счастливый,
Прославленный и многосправедливый.
Побед труднейших много одержал
Тот славный муж, по имени Ноуфал.
И он прошел любовною дорогой,
Злых горестей и он изведал много.
Раз чтение услышал он стихов, -
Меджнуна потаенных жемчугов.
Ему и стих понравился прекрасный
И строк звенящих смысл, печально-ясный.
"Кто их писал?" - осведомился он.
Сказали: "Тот, кто страстью поражен,
Он ходит, опозоренный молвою,
Среди зверей - и летом и зимою".
Ноуфал хотел на бедного взглянуть, -
В пустыню с войском он направил путь.
А там Меджнун рыдает одиноко,
От разума и радости далеко.
Он дикими зверями окружен,
Он в крепости дикарства заключен.
И воины, в смятенье и в печали,
Тот страшый круг насильно разорвали.
Вступил Ноуфал заботливый в тюрьму,
Стал говорить почтительно ему:
"Зачем в пустыне этой ты страдаешь,
Сокровища напрасно расточаешь?
Зверям откуда сан известен твой?
Своей беседой братьев удостой.
