Геополитика стала сейчас для реалиста якорем спасения, и предполагается, что его разговоры о «ядре» и «окраинных землях» проливают свет на тайну роста и упадка наций. Возникнув в Англии (или, может быть, в Шотландии?), она стала путеводной звездой для нацистов, питала их чаяния и честолюбивые замыслы о мировом господстве и привела их к катастрофе. Полу-истина иногда опаснее лжи. Истина, пора которой миновала, лишает человека способности видеть сегодняшнюю действительность. В своей геополитической теории, развитой впоследствии в Германии, X. Дж. Маккиндер исходил из роста цивилизации на прилегающих к океану окраинах материков (Азии и Европы), которые необходимо было защищать от давления, оказываемого на них сухопутными захватчиками из «ядра», коим считался центр евразийского массива. Контроль над этим ядром давал господство над всем миром. Но ныне цивилизация охватывает уже не только побережье океана, она становится универсальной по своим масштабам и содержанию. Рост Америки также не согласуется с теорией евразийского ядра, господствующего над всем миром. А авиация внесла новый фактор, который изменил соотношение между морским и сухопутным могуществом.
Германия, вынашивавшая мечты о мировом господстве, была одержима страхом окружения. Советская Россия опасалась объединения своих врагов. Национальная политика Англии долгое время основывалась на равновесии сил в Европе и сопротивлении господству какой бы то ни было державы в этом районе. Всегда существовал страх перед другими, и этот страх порождал агрессию и сложные интриги. После нынешней войны возникнет совершенно новая ситуация: в мире будут господствовать две державы — США и СССР, а остальные, если только они не образуют какого-то блока, будут значительно отставать от них. А ныне, как говорит профессор Спикмен в своем завещании, даже Соединенным Штатам грозит опасность окружения, и они должны вступить в союз с какой-либо «окраинной» нацией и, во всяком случае, не должны мешать «ядру» (под ко-тирым в настоящее время имеется в виду СССР) объединиться с окраинными странами.
Все это кажется весьма умным и реалистичным, и тем не менее это чрезвычайно глупо, ибо основано на старой политике экспансии, имперских устремлений и равновесия сил, политике, которая неизбежно ведет к конфликту и войне. Поскольку земля кругла, всякая страна окружена другими странами. Дабы избежать такого окружения методами политики силы, нужны союзы и контрсоюзы, экспансия и завоевания. Но какой бы огромной ни стала сфера влияния страны, всегда остается опасность окружения ее теми, кто остался вне этой сферы и кто, со своей стороны, опасается чрезмерного роста этой соперничающей державы. Единственный способ избавиться от этой опасности заключается в завоевании мира или в устранении любого возможного соперника. Мы являемся сейчас свидетелями провала новейшей попытки установить мировое господство. Будет ли усвоен этот урок, или найдутся другие, движимые честолюбием, расовой гордостью или силой, которые попытают счастья на этом роковом пути?
Повидимому, иного выбора, кроме мирового завоевания и мирового содружества, быть не может. Никакого среднего пути нет. Старые группировки и стремление к политике силы имеют сейчас мало смысла и не соответствуют окружающей нас обстановке, и тем не менее они существуют. Интересы и деятельность государств выходят за пределы их границ и носят общемировой характер. Ни одна нация не может изолироваться или оставаться равнодушной к политической и экономической участи других наций. Отсутствие сотрудничества непременно вызовет трения со всеми их неизбежными результатами. Сотрудничество возможно лишь на началах равенства и взаимного блага, на поднятии отсталых стран и народов до общего уровня благосостояния и культурного развития, на устранении расизма и угнетения. Ни одна страна и ни один народ не потерпят господства или эксплуатации со стороны других стран, хотя бы это и прикрывалось каким-нибудь другим, более приятным названием. Не останутся они безразличными и к собственной своей нищете и бедности, в то время как другие районы мира будут благоденствовать. Это было возможным лишь тогда, когда люди не знали о том, что происходит в остальном мире.
Все это кажется очевидным, и тем не мэнее долгий ряд минувших событий говорит нам, что разум человека не поспевает за ходом событий и лишь медленно приноравливается к ним. Простой эгоизм должен толкать каждую нацию к этому более широкому сотрудничеству, дабы избежать катастрофы в будущем и построить собственную свободную жизнь на основе свободы других. Но эгоизм «реалиста» слишком ограничен мифами и догмами прошлого. Он считает идеи и социальные формы, годные для одной эпохи, незыблемыми и неизменными свойствами человеческой природы и общества, забывая, что ничто так не подвержено изменениям, как человеческая природа и общество. Религиозные формы и понятия принимают неизменную форму, социальные институты окаменевают, война рассматривается как биологическая необходимость, колониальные владения и экспансия — как прерогативы динамического и прогрессирующего народа, дух наживы как центральный факт, определяющий отношения между людьми, а этноцентризм, вера в расовое превосходство, становится символом веры и если даже не провозглашается, то принимается как нечто само собой разумеющееся. Некоторые из этих идей были общими для цивилизации Востока и Запада. Многие из них образуют подоплеку современной западной цивилизации, на почве которой выросли фашизм и нацизм. Этически между ними и фашистской идеологией нет большой разницы, хотя последняя пошла гораздо дальше в своем презрении к человеческой жизни и ко всему, что символизирует собой гуманизм. В сущности, гуманизм, который в течение столь длительного времени оказывал влияние на мировоззрение Европы, является сейчас там отмирающей традицией. Семена фашизма были заложены в политическом и экономическом строе Запада. Если с этой идеологией прошлого не будет порвано, успех в войне не принесет больших изменений. Старые мифы и вымыслы живут попрежнему, и, преследуемые, как в древности, фуриями, мы вновь совершаем тот же самый цикл.
Двумя важными фактами, выявившимися в связи с этой войной, являются рост мощи и рост фактического и потенциального богатства США и СССР. Советский Союз в настоящий момент, вероятно, беднее, чем до войны, из-за причиненных ему колоссальных разрушений, но потенциал его огромен, и он быстро возместит ущерб и двинется вперед. На евразийском континенте никто не сможет сравняться с ним в физической и экономической мощи. Он уже проявляет экспансионистские тенденции и расширяет свою территорию, более или менее беря за основу границы царской империи. Как далеко зайдет этот процесс, сказать трудно. Его социалистическая экономика не обязательно ведет к экспансии, ибо ее можно сделать самообеспе-ченной. Но другие силы и старые подозрения продолжают действовать, и снова мы замечаем страх перед так называемым окружением. Во всяком случае, СССР будет много лет занят восстановлением опустошений, причиненных войной. Однако тенденция к расширению — если не в территориальном, то в других отношениях — очевидна. Ни одна страна мира не отличается сейчас такой политической прочностью и экономической уравновешенностью, как Советский Союз, хотя некоторые события там за последние годы потрясли многих его старых почитателей. Положение нынешних руководителей Советского Союза неуязвимо, и все зависит от их взгляда на будущее.
Соединенные Штаты Америки поразили мир своей огромной производственной мощью и организаторскими способностями. Таким образом, они не только играли ведущую роль в войне, но и ускорили процесс, внутренне присущий американской экономике, и создали проблему, для разрешения которой им придется напрячь до предела свои умственные способности и энергию. В сущности, не легко предвидеть, как они разрешат ее в рамках существующего экономического строя без серьезных внутренних и внешних трений. Говорят, что Америка отрешилась от изоляционизма. Это неизбежно, ибо сейчас она вынуждена зависеть в значительной степени от своего экспорта за границу. То, что было побочным фактором в ее довоенной экономике, который можно было почти игнорировать, станет теперь преобладающим соображением. Куда направится весь этот экспорт, так чтобы не вызвать трений и конфликта, когда военное производство уступит место мирному производству? И как будут использованы миллионы возвращающихся на родину военнослужащих? Каждой воюющей стране придется столкнуться с этой проблемой, но нигде она не примет таких размеров, как в США. Огромные технические изменения поведут к очень серьезному перепроизводству, или к массовой безработице, или, возможно, и к тому и к другому. Безработица в сколько-нибудь широком масштабе вызовет острое недовольство, и, кроме того, она исключается политикой, которая была провозглашена правительством Соединенных Штатов. Вопросу о предоставлении работы возвращающимся солдатам и о предотвращении безработицы уже уделяется много внимания. Каков бы ни был внутренний аспект этой проблемы,— а он будет достаточно серьезен, если только не произойдет коренных изменений,— международный ее аспект не менее важен.
