Если дух века требует равноправия, он должен требовать такой экономической системы, которая согласуется с ним и содействует ему. Нынешняя колониальная система в Индии является прямой противоположностью этому. Абсолютизм не только базируется на неравенстве, но и увековечивает его в каждой сфере жизни. Он подавляет творческие и регенеративные силы народа, удушает талант, способности и подрывает чувство ответственности. Те, кому приходится страдать под властью абсолютизма, теряют чувство собственного достоинства и уверенности в себе. Проблемы Индии, хотя они и сложны, объясняются в основном попыткой двигаться вперед, сохраняя более или менее нетронутой политическую и экономическую систему. Политический прогресс поставлен в зависимость от сохранения этой системы и существующих частных интересов, что несовместимо.
Политические перемены нужны, но в такой же мере необходимы и экономические перемены. Эти перемены должны произойти в направлении демократически планируемого коллективизма. «Выбор,— говорит P. X. Тоуни,— лежит не между конкуренцией и монополией, а между той монополией, которая является безответственной и частной организацией, и той монополией, которая является ответственной и общественной организацией». Общественные монополии растут даже в капиталистических государствах, и они будут продолжать расти. Конфликт между идеей, лежащей в их основе, и частной монополией будет продолжаться, пока последняя не будет ликвидирована. Демократический коллективизм не обязательно должен означать отмену частной собственности, но он будет означать принадлежность обществу основных и крупных отраслей промышленности. Он будет означать кооперативный или.коллективный контроль над земельной собственностью. Особенно в Индии необходимо будет иметь, кроме крупной промышленности, мелкую и крестьянскую промышленность, контролируемые на кооперативных началах. Такая система демократического коллективизма потребует тщательного и непрерывного планирования и приспособления к меняющимся нуждам народа. Цель должна состоять в том, чтобы расширить производственный потенциал народа всеми возможными путями, вовлекая в то же время всю рабочую силу нации в тот или иной вид деятельности и предотвращая безработицу. По возможности должна существовать свобода выбора профессии. Результатом всего этого не будет уравнение доходов, но будет обеспечено болеё справедливое распределение их и создана тенденция к постепенному уравниванию их. Во всяком случае, огромные существующие ныне различия полностью исчезнут, а те классовые различия, которые базируются в основном на различиях в доходе, начнут стираться.
Такая перемена будет означать коренное преобразование современного общества, в основе которого лежит прежде всего стремление к извлечению прибыли. Стремление к извлечению прибыли может еще сохраниться в известной степени, но оно не будет преобладающим мотивом и не будет иметь такого простора, как в настоящее время. Было бы нелепостью утверждать, что мотив наживы не привлекает среднего индийца, но, тем не менее, верно то, что в Индии нет такого преклонения перед ним, какое существует на Западе. Собственнику капитала могут завидовать, но ему не оказывают особого уважения или восхищения. Уважением и восхищением будут пользоваться мужчины или женщины, которые считаются добродетельными и мудрыми, особенно те, кто для общего блага жертвует собой или своей собственностью. Индийское мировоззрение, даже мировоззрение масс народа никогда не одобряло духа стяжательства.
Коллективизм предполагает совместные предприятия и кооперированные усилия. Это снова полностью согласуется со старыми индийскими социальными концепциями, которые все базировались на идее группы. Разложение групповой системы и особенно самоуправляющейся деревни при английском господстве нанесло серьезный ущерб массам индийского народа. Этот ущерб был скорее психологическим, нежели экономическим. Ничего позитивного не появилось вместо нее, и массы утратили свой дух независимости, чувство ответственности и способность совместного сотрудничества ради достижения общих целей. Село, которое было органической и жизненно важной единицей, постепенно превратилось в пустырь, стало просто скоплением глинобитных хижин и разобщенных личностей. Но его все еще скрепляют какие-то невидимые звенья. Старые воспоминания оживают. Вероятно, можно будет легко воспользоваться этими вековыми традициями и создать общинные и кооперативные предприятия в сельском хозяйстве и в сфере мелкой промышленности. Село не может быть более самодовлеющей экономической единицей (хотя оно нередко может быть тесно связано с коллективным или кооперативным хозяйством), но оно вполне может быть административной и избирательной единицей, причем каждая такая единица будет функционировать как самоуправляющаяся община в рамках более обширной политической системы и будет наблюдать за удовлетворением основных нужд села. Если ее будут до известной степени рассматривать как избирательную единицу, это значительно упростит провинциальные и всеиндийские выборы, уменьшив число прямых выборщиков. Совет села, избираемый всеми взрослыми мужчинами и женщинами села, мог бы быть этой избирательной единицей для более высоких ступеней выборов. Косвенные выборы могут иметь некоторые минусы, но, учитывая условия в Индии, я уверен, что село следует рассматривать как целостную единицу. Это обеспечит более справедливое и ответственное представительство.
В дополнение к -этому территориальному представительству должно существовать также прямое представительство сельскохозяйственных и промысловых коллективов и кооперативов. Таким образом, демократическая оргатшзация государства будет состоять как из функциональных, так и территориальных представителей и будет базироваться па местной автономии. Подобная структура будет находиться полностью в гармонии с прошлым Индии и с ее нынешними потребностями. Ощущения разрыва не будет (разве что разрыва с условиями, созданными английским господством), и массы воспримут ее как продолжение прошлого, которое они все еще помнят и чтут.
Такое развитие в Индии находилось бы в согласии с политическим и экономическим интернационализмом. Оно не породило бы никаких конфликтов с другими нациями и было бы мощным фактором мира как в Азии, так и во всем мире. Оно помогло бы осуществить тот единый мир, к которому мы неизбежно идем, хотя наши страсти обманывают нас и наш разум не понимает его. Индийский народ, освобожденных! от ужасного чувства угнетения и разочарования, снова поднимется и отбросит прочь свой узкий национализм и замкнутость. Исполненные гордости за свое индийское наследие, индийцы откроют свой ум и сердце другим народам и нациям и станут гражданами этого широкого и чарующего мира, участвуя вместе с другими народами в начавшихся еще в древности исканиях, пионерами которых были их предки.
ИНДИЯ: РАЗДЕЛЕНИЕ, СИЛЬНОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО ИЛИ ЦЕНТР НАДНАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА?
Трудно привести в равновесие надежды и страхи или избежать того, чтобы желания окрашивали мышление. Наши желания выискивают подкрепляющие их доводы и имеют тенденцию игнорировать те факты и аргументы, которые не находятся в соответствии с ними. Я пытаюсь достичь этого равновесия, с тем чтобы получить возможность правильно судить и найти правильную основу для действий. Однако я знаю, как далек я от успеха и как трудно мне освободиться от множества мыслей и чувств, которые образуют мой характер и окружают меня своими невидимыми барьерами. Так же могут блуждать в разных направлениях и другие. Точка зрения индийца и точка зрения англичанина на Индию, на ее место в мире будут неизбежно отличаться, так как каждая из них будет обусловлена различным индивидуальным и национальным прошлым. Личность и национальная группа определяют свою судьбу своими действиями; эти действия, совершенные в прошлом, ведут к настоящему, и то, что они делают сегодня, образует основу их завтрашнего дня. В Индии это называют карма — закон причины и следствия, судьба, которую готовят нам наши действия в прошлом. Это не неизменная судьба. Многие другие факторы влияют на нее, да и воля самого индивидуума тоже, как полагают, играет известную роль. Если бы не было этой свободы изменять результаты прошлых действий, тогда все мы были бы простыми роботами, зажатыми в тисках неотвратимого рока. Однако эта карма прошлого является мощным фактором в формировании индивидуума и нации, и сам национализм является ее тенью со всеми ее хорошими и плохими воспоминаниями прошлого.
