Но если какой-либо из аспектов истины был скован догмой в прошлую эпоху, он перестает расти, развиваться и приспосабливаться к изменяющимся нуждам человечества; другие аспекты истины остаются тогда скрытыми, и она не отвечает на животрепещущие вопросы следующего века. Она не является более динамичной, а становится статичной, ие является более животворным импульсом, а является мертвой мыслью и обрядовой формальностью, становится препятствием, мешающим прогрессу разума и человечества. Вероятно, ее не понимают в той степени, в какой ее понимали в ту прошлую эпоху, когда она зародилась и была облечена в языковую оболочку и символику той эпохи. Ибо окружение изменилось в более позднюю эпоху, изменился духовный климат, появились новые социальные привычки и обычаи, и часто трудно понять смысл и, тем более, дух этого древнего писания. Кроме того, как указывал Ауробиндо Гхош, всякая истина, как бы истинна сама по себе она ни была, взятая отдельно от других истин, ограничивающих ее и в то же время придающих ей полноту, становится ловушкой, сковывающей интеллект, и вводящей в заблуждение догмой, ибо в действительности каждая истина представляет собой одну нить сложной ткани, и нельзя вытянуть ни одну нить, не повредив ткани.

Религиозные учения играли весьма полезную роль в развитии человечества. Они устанавливали ценности, критерии и указывали принципы, которыми следует руководствоваться в человеческой жизни. Но при всем том хорошем, что ими сделано, они пытались вместе с тем заключить истину в жесткие формы и догмы, поощряя обряды и обычаи, которые вскоре теряют весь свой первоначальный смысл и становятся просто рутиной. Внушая человеку страх и чувство таинственности перед неизвестностью, которая его окружает со всех сторон, они отбивали у него желание попытаться понять не только неизвестное, ной все то, что могло бы помешать социальным начинаниям. Вместо поощрения любознательности и развития мышления религиозные учения проповедовали философию подчинения природе, официальной церкви, господствующему социальному порядку и всему существующему. Вера в сверхъестественное существо, которое все предписывает, привела к некоторой безответственности в социальной области, причем эмоции и сентиментальность заняли место здравого смысла и исследования. Религия, хотя она, несомненно, принесла утешение несметному числу людей и стабилизировала общество своими моральными критериями, пресекала тенденцию к изменениям и прогрессу, присущую человеческому обществу.

Философия избегла многих из этих ловушек и поощряла мысль и исследование. Но она обычно жила в своей башне из слоновой кости, была оторвана от жизни и ее повседневных проблем, сосредоточиваясь на конечных целях, неспособная связать эти проблемы с жизнью человека. Логика и разум были ее направляющими силами, они позволяли ей проникать глубоко в различные сферы, но эта логика была в слишком большой степени продуктом ума и не интересовалась фактами.

Наука игнорировала конечные цели и смотрела только на факты. Она позволила миру совершить скачок вперед, создала блистательную цивилизацию, открыла бесчисленные пути для развития знания и настолько увеличила могущество человека, что стало возможным думать о том, что человек может одержать победу над своим физическим окружением и переделать его. Человек стал почти геологической силой, меняющей лицо планеты в химическом, физическом и во многих других отношениях. Однако, когда казалось, что эта жалкая схема вещей была уже полностью в его руках и могла быть перестроена в соответствии с его помыслами, обнаружилось, что нехватает чего-то существенного, нехватает какого-то жизненно важного элемента. Неизвестны конечные цели, отсутствует даже понимание ближайшей цели, ибо наука ничего не сказала нам о какой-либо цели в жизни. И у человека, столь могущественного в своей власти над природой, не было сил для власти над собой, и созданное им чудовище вышло из повиновения и стало бесчинствовать. Может быть, новые открытия в биологии, психологии и аналогичных науках и толкование биологии и физики помогут человеку познать себя и управлять собой в большей степени, чем он это делал в прошлом. Или же, прежде чем какие-либо из этих достижений окажут достаточное влияние на человеческую жизиь, может случиться, что человек уничтожит созданную им цивилизацию и вынужден будет начать все сызнова.

Предела развитию науки не видно, если только ей будет дана возможность развиваться. Однако может оказаться, что научный метод наблюдения не всегда применим ко всем разновидностям человеческого опыта и не может пересечь неведомый океан, которым мы окружены. С помощью философии наука может продвинуться немного дальше и даже пуститься в плавание в открытое море. А когда и наука и философия откажут нам, придется положиться на такие другие возможности восприятия, которыми мы, очевидно, обладаем. Ибо представляется вероятным наличие известного предела, дальше которого разум в своем нынешнем виде не может пойти. «La derniere demarche de la raison,— говорит Паскаль,— c’est de connaitre qu’il у a une infinite de choses qui la surpassent. Elle est bien faible si elle ne va jusque-la»¹²¹.

Отдавая себе отчет в ограниченности разума и научного метода, мы, тем не менее, должны цепляться за них со всей силой, ибо без этой прочной основы мы не сможем понять основательно ни истины, ни реальности. Лучше понять часть истины и применить ее к нашей жизни, чем вовсе ничего не понять и беспомощно барахтаться, напрасно пытаясь проникнуть в тайну существования. В настоящее время практическое применение науки неизбежно и неотвратимо для всех стран и народов. Но требуется нечто большее, чем применение науки. Научный подход, дерзновенный и вместе с тем критический дух науки, поиски истины и новых знаний, отказ принять что-либо без проверки и без испытания, способность менять прежние выводы перед лицом новых фактов, доверие к установленному факту, а не к предвзятой теории, жесткая дисциплина ума — все это необходимо не только для применения науки, но и для самой жизни и разрешения ее многих проблем. Слишком большое число ученых, которые клянутся в своей верности науке, забывает обо всем этом, замыкаясь в пределах своих конкретных специальностей. Научный подход и дух науки являются или должны быть путем жизни, процессом мышления, методом действия и общения с нашими братьями — людьми. Это большая задача, и, несомненно, очень немногие из нас, если вообще есть такие, могут вести себя подобным образом хотя бы с частичным успехом. Но эта критика относится в равной или даже большей степени ко всем предписаниям, которые продиктованы нам философией и религией. Дух науки указывает путь, по которому должен следовать человек. Это дух свободного человека. Мы живем в век науки, как нам говорят, но дух ее слабо проявляется в людях и даже в их лидерах.

Наука имеет дело с областью позитивного знания, но дух, который она должна создать, выходит за пределы этой области. Конечные цели человека можно определить как цели приобретения знаний, познания истины, постижения добра и красоты. Научный метод объективного исследования применим ие ко всему этому, и многое из того, что имеет значение в жизни, кажется, лежит за его пределами — способность чувствовать искусство и поэзию, эмоции, которые вызывает красота, внутреннее признание добра. Ботаник и зоолог могут так и не почувствовать очарования и красоты природы; у социолога может полностью отсутствовать любовь к человечеству. Но даже когда мы отправляемся в области, лежащие за пределами научного метода, и взбираемся на вершины гор, где обитает философия и где мы отдаемся во власть высоких чувств или устремляем свой взор в беспредельные дали, этот подход и дух все так жз необходимы.

Метод религии совсем иной. Имея дело главным образом с областями, лежащими за пределами объективного исследования, она полагается на чувства и интуицию. И затем она применяет этот метод ко всему в жизни, даже к тем вещам, которые поддаются исследованию с помощью разума и наблюдения. Организованная религия, вступая в союз с теологией, и часто более озабоченная своими корыстными интересами, чем духовными делами, поощряет настроения, которые прямо противоположны духу науки. Она прививает людям узость и нетерпимость, легковерие и суеверие, эмоционализм и иррационализм. Она замыкает и ограничивает ум человека и порождает в человеке настроение зависимости связанности.