— Простите, уважаемый господин начальник, — развел руками Гастингс, — вы же сами говорите, что у них сомнительная репутация. Как же можно верить таким людям?

— Но они состоят на службе у этого «Общества дальних исследований», и в Монии им поверили. Вам, конечно, известно, что они наговорили о моих полетах в Арктике кучу глупостей. Если поверить им, то я чуть ли не агрессор…

— В первый раз об этом слышу! — воскликнул Чарлей и поспешил переменить тему. — Между прочим, недавно при научно-исследовательских работах в Арктике мы потеряли трех членов экспедиции, в том числе и начальника ее. Двух наша военная авиация обнаружила на материковом льду мертвыми, но третий — начальник экспедиции Джонатан Блекпиг — пропал бесследно, и труп его не найден по сей день. Может быть, во время ваших полетов над островом вы случайно где-нибудь видели дорогие нашей нации останки…

— Нет, мы не обнаружили останков господина Джонатана Блекпига, хотя кое-что о нем слышали от тех же девятнадцати молодчиков.

Гастингс, сокрушенно вздыхая, покачал головой:

— Молодой человек, молодой человек… Вы не понимаете, как жестоко оскорбляете мое национальное чувство! Я должен был бы обидеться, но…

Сильный шум на берегу помешал Гастингсу продолжать.

— Угодно посмотреть, в чем дело? — холодно предложил Лев.

— С удовольствием составлю вам компанию, — сказал Гастингс.

Они направились к берегу.

Прибрежная отмель почти опустела. Освобожденные карабкались на стену ледникового языка. Солнцев увидел, что впереди них кто-то тщетно старается достичь гребня, лихорадочно цепляется за шероховатости льда, но неминуемо срывается вниз, на выступ, служащий ему опорой. Освобожденные, помогая друг другу, вскоре дотянулись до этого выступа и стянули человека за ноги. Грозный рев толпы, лес поднятых рук…

— Что там такое? Что их так всполошило? — спросил Чарлей Гастингс.

— Сейчас узнаем, — ответил Лев.

Толпа вела своего пленника к ним. Передние, прыгая от холода, перебивая друг друга, рассказали, что пойман один из заправил Подземного города. Кто-то крикнул, что это не только заправила Подземного города, но и бывший начальник гитлеровского концлагеря в Шверине. Он сам привозил в Подземный город военнопленных. Его узнали многие…

— Позвольте спросить, — обратился Лев к Гастингсу, — не узнаете ли вы в этом бандите начальника вашей полярной экспедиции, господина Джонатана Блекпига? Поглядите на него хорошенько.

Но увидеть своего компаньона живым Гастингсу не пришлось. Когда толпа расступилась, он увидел труп, едва прикрытый лохмотьями. Это было все, что осталось от бандита.

— Нет, — собрался наконец с духом Гастингс, — это не начальник нашей полярной экспедиции, это не господин Джонатан Блекпиг…

— Кто же это, по-вашему?

— Не знаю…

— А мне казалось… — начал было Солнцев.

— Молодой человек, зачем вы хотите поссориться со мной? Вы же видите, на что способна разъяренная толпа? — Гастингс шипел на ухо Льву, стараясь, чтобы другие его не слышали. — Я не узнаю в этом убитом господина Джонатана Блекпига, вот и все… А если бы это и был он, то какое отношение я имею к нему, скажите пожалуйста? Я просто узнал о нем из газет. Национальное чувство — вот что вызвало у меня интерес к нему.

Между тем толпа вернулась на отмель, снова окружила костры.

Вдруг откуда-то сверху послышалось:

— Почтенные господа, эй, господа!..

Из трещины наверху выглядывала какая-то нелепая фигура с рогатой головой. Человек знаками звал к себе. Лев протер глаза: «Что за притча?!»

— Я — Симху-Упач, великий шаман племени медведей-воинов… Мы с ним вместе приехали. — Рогатая голова кивнула на лежавший внизу труп. — Мне ничего не будет? Я хочу сойти.

— Сходите, — сказал Лев.

Шаман вылез из щели и соскользнул вниз. Он потянул за ремень; послышался лай, визг, а из трещины показались четыре лохматых пса, запряженных в легкие эскимосские сани. Это были тощие, одичавшие и изнуренные животные.

— Восемь было, — сказал Симху-Упач. — Четырех загнали и съели. Теперь человека нет, а имущество — вот, — показал он на рюкзак, привязанный к саням.

Гастингс протянул было к рюкзаку руку, но Лев взял его первым.

В рюкзаке ничего не было, кроме кожаной папки, туго набитой бумагами.

— В этой папке, вероятно, кроется разгадка личности убитого, — сказал Лев.

Гастингс глядел на него с невозмутимым видом.

— Интересно, — сказал он.

Они вернулись в кабину «Светолета», и Лев открыл папку. Сверху лежал сафьяновый бумажник, на котором было вытиснено:

На листе пергаментной бумаги был напечатан заголовок:

В нижнем углу краснела клякса печати.

— «Договор… на совместное владение и эксплуатацию недр одного из островов в Северном Ледовитом океане под названием «Подземный город», — начал читать Лев.

Гастингс побледнел:

— Холодно, черт возьми!

— В машине холодно? Восемнадцать градусов. Это вам кажется.

— Приступ малярии, должно быть, — сказал Гастингс.

«Мы, нижеподписавшиеся, — продолжал читать Солнцев, — «Общество дальних исследований», именуемое в дальнейшем «Общество», в лице своего правления, представленного господами Ч. Гастингсом и Д. Блекпигом — с одной стороны и командование Подземного города в лице коменданта господина Крайца — с другой, заключили между собой договор о нижеследующем:

Действуя на основании полномочий, выданных мне, О. Крайцу, в свое время лично Адольфом Гитлером, и являясь в настоящее время единственным лицом, несущим ответственность за порядок в Подземном городе, я, комендант этого города, передаю в распоряжение «Общества» все имущество Подземного города вместе с рабочей силой и охраной, вместе со всеми материалами и запасами.

Весь мертвый инвентарь оценивается сторонами в сумме сто сорок миллионов долларов, весь живой — в сумме восемь миллионов пятьсот тысяч долларов, по цене восемьсот долларов за рабочего и тысяча за охранника.

Означенная сумма является личным вкладом Крайца, который отныне принимает фамилию Конноли. «Общество» обязуется внести столько же наличными, живым и мертвым инвентарем в целях увеличения добычи и развития горных промыслов Подземного города»…

— Довольно! — крикнул Чарлей Гастингс, сжимая кулаки. — Это позорнейший из документов, какой мне приходилось читать!

— В самом деле? — спросил Лев. — Однако здесь упоминается фамилия Гастингс.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего особенного. Я лишь хочу обратить ваше внимание на то, что этот рабовладельческий документ подписан неким господином Чарлеем Гистингсом. Это ваш однофамилец?

Гастингс молчал, кусая губы.

— Кстати, — продолжал Лев, — господин Менкс-старший, подпись которого также украшает этот договор, — не тот ли это некоронованный король вашей страны, которому принадлежит чуть ли не вся угольная и металлургическая промышленность?

— Никакого Менкса-старшего я не знаю!

— И Гастингса не знаете?

— Сколько? — скрипнув зубами, вдруг бросил Гастингс.

— Что «сколько»? — в свою очередь спросил Лев озадаченно.

— Сколько за документы?

— За какие документы?

— Что вы, не понимаете, что ли? Я готов приобрести эти документы — ну, эти, что в папке! Правда, мы нашли их вместе. Но так и быть…

— Ах, документы? — перебил Лев Гастингса. — Они не продаются.

— Все в мире продается.

— В капиталистическом, вы хотели сказать?

— Это абстракция. Практически: миллион долларов, чеком на любой европейский банк.

— Ну, знаете…

— Понимаю! Два миллиона долларов! Сможете жить в любой части земного шара. Вилла на Мадагаскаре! Круглый год аромат весны! Сказочные плоды, сказочные розы! Роскошные женщины! Покорные рабы!

Лев спокойно спрятал сафьяновый бумажник во внутренний карман комбинезона.