Командир. Из отдела по борьбе с ностальгией.
Дронова ничего не понимает.
Командир. Ну ты состоишь на учете в отделе по борьбе с ностальгией? Вот, повестку прислали, на переосвидетельствование.
Дронова (оторопело). А куда приходить?
Командир. В ветеринарную лечебницу по месту жительства.
Дронова некоторое время изумленно смотрит на Командира, потом начинает смеяться.
Дронова. Дурак... Вот дурак! Перепугал меня... Совсем, что ли? (Смеется, машет рукой и уходит.)
Дронова опять боязливо проходит мимо старого Точильщика. Миновав его, она останавливается, оборачивается и изо всех сил показывает ему язык.
Дронова. Не боюсь тебя! Не боюсь, не боюсь! (Убегает.)
Точильщик отходит от станка и смотрит ей вслед.
В комнате Командира телефон звонит прерывистым заграничным звонком. Командир берет трубку.
Командир. О, здорово! Как клево слышно! Как будто ты где-то тут. Как сажа бела. А то! Любезнейший сосед, если бы в моей комнате было окно, я непременно рассказал бы вам, какие погоды стоят в Белокаменной. Во всяком случае, октябрь уж наступил... Остальные комнаты опечатаны. В ванной. Да нет, вроде нормально. Что, серьезно? Вот это да! Как же она их повезет? Ладно. Отдадим в целости и сохранности. Ну, а ты-то как? Небось королеву каждый день живьем видишь?
Покуда Командир разговаривает по телефону, в комнату входит еще один парень, в кожаной шапочке, как у летчиков. Это Комиссар. Комиссар останавливается, смотрит на Командира, потом начинает крушить все вокруг. Бьет посуду, опрокидывает стол, ломает модели самолетов, обдирает со стен наклеенные картинки. Грохот, звон. Командир не обращает никакого внимания. Уходит с телефоном в другую сторону, продолжает разговаривать. Комиссар, сокрушив все, подскакивает к Командиру, вырывает телефон из его рук и швыряет об стену. Тишина. Командир и Комиссар смотрят друг на друга.
Комиссар. Ты...
Командир. Нет!
Комиссар. Ты водил...
Командир. Ложь!
Комиссар. Ты водил ее в ресторан! Заказывал для нее песню «Отель „Калифорния“»! Ты подарил ей красное платье!
Комиссар бросается на Командира, душит его, драка, возня, потасовка. Тем временем в квартиру входит человек лет пятидесяти, с длинными седоватыми волосами, в латаных джинсах, вышитых цветами и пацификами. Из брезентовой сумки торчит флейта. Это папа Командира. Он навеселе. В кухне приподнимает крышки кастрюль, в конце концов находит кусок хлеба, идет в комнату, жуя.
Папа. У вас пожар, что ли? Внизу пожарная машина с лестницей...
Комиссар (перестает душить Командира). Владимир Николаич, который час?
Папа. Значит, я произвожу впечатление человека, у которого есть часы.
Командир (встает, потирая шею). Ты, папа, производишь впечатление... Так. Что это у тебя под глазом?
Комиссар. Шрамы украшают настоящего мужчину.
Папа. Я дрался из-за женщины. Встретил ее вчера. Просто блоковское видение какое-то, незнакомка... Это было в пивной в Телеграфном...
Командир. Папа. Ты месяц назад обещал мне постричься. Вместо этого ты еще круче оброс. А кто опять в переходе на Тверской дул в эту идиотскую флейту?! Я устроил тебя на работу дворником в такое приличное место! А ты получил зарплату и три месяца мотался по стране автостопом! Это невыносимо, папа. Ты позоришь меня на каждом шагу!
Папа. А я свободный человек! Мне так по кайфу! (Тут же, любуясь.) Какой ты красивый, Алеша... У меня, у недостойного, такой сын, а? Вот этот человек – прекрасный, юный – мой сын!
Командир. Папа, если ты думаешь, что я дам тебе денег, то это ты зря.
Папа. Как у вас душно!
Комиссар. Владимир Николаич, это жестоко.
Папа. А я только что чуть не умер.
Комиссар. Да что вы!
Папа. От счастья. Шел бульварами вниз, к реке, а кругом этот город, я помещаюсь в его закоулках и заросших дворах, и он помнит меня ребенком. Ведь Москва – единственное существо на земле, которое помнит меня ребенком, а? И все мне тут по кайфу... Проходные дворы...
Командир. Папа. Там в холодильнике вчерашние макароны. Можешь съесть. Больше, к сожалению, ничего сейчас не могу...
Папа. Ты мой сын. Такой молодой, прекрасный, на красивой машине...
Командир. На какой еще машине?
Папа. Ну на которой ты забирал меня тогда из милиции...
Командир. Папа, это была скорая помощь.
Папа. Нет, ну ты же сам рулил. Я помню!
Командир. Тебе померещилось. Да, кстати... (Хлопает себя по карманам, потом раздвигает ногой осколки на полу.) Вот, папа. Паспорт и билет. В субботу ты летишь в Швейцарию. В клинику доктора Айнхольца. Говорят, он умеет лечить алкашей.
Папа (вертя в руках билет и паспорт). Но я не знаю... Я по-французски очень неважно... И вообще, не поеду я никуда. Мне здесь, здесь по кайфу... Да, фу ты, чуть не забыл! Я же к Сульверу в гости иду, он тут неподалеку в детском парке, сторожем... Пошли вместе, а? Посидим, косячок забьем, Моррисона послушаем...
Командир. Прости, папа, сейчас что-то неохота...
Папа. Ну ладно. Харе Кришна! Забегу на днях. (Вскидывает два пальца «виктори», идет уходить.)
Командир (жутко орет). Папа!..
Папа останавливается.
Зачем ты родил меня?
Папа не отвечает. Улыбается.
На что ты вообще расчитывал? О чем думал?
Папа произносит всякие «мммммммэээээээ».
Господи! За что? Почему я один должен расхлебывать, расплачиваться за весь этот маразм? Ладно, папа. Не обращай внимания, все ништяк.
Комиссар. Молодо-зелено, ха-ха-ха...
Папа. Не обламывайся, сынок... (Уходит.)
Комиссар. Он паспорт забыл.
Пауза.
Командир. Итак, стало быть, ты шпионишь за мной? Кого же ты замазал в этом трактире? И... откуда ты знаешь про платье?
Комиссар. Шпионю! А ты? Честно это? Договорились только вдвоем, а ты...
Командир. Прости. Я не мог. Я очень хотел ее увидеть.
Комиссар. Ты хотя бы узнал, куда нам дальше лететь?
Командир. У нас нет денег.
Комиссар. Давай машину продадим.
Командир. Какую?
Комиссар. На которой папу из милиции везли.
Командир. А я забыл на какой? На «опеле» или на «саабе»? Да, пожалуй, придется распрощаться с «саабом»...
Комиссар. Тише! Слышишь?
Командир (прислушивается). Нет.
Комиссар. Послушай.
Отдаленное громыхание холодильника.
Командир. Это холодильник.
Комиссар. Да нет! Вот опять... Послушай...
Командир. Перестань. Наш бывший сосед из Лондона звонил.
Комиссар. Скучает, что ли?
Командир. Он там крутым математиком заделался. С королевой вась-вась.
Комиссар. А ведь какой был замарашка из угловой комнаты, а? И десяти рублей не водилось!
Командир. Сказал, баба какая-то за его аквариумом придет. В Лондон к нему повезет.
Комиссар. Ну вот. Прощайте, рыбы. Слушай, а как она повезет аквариум?
Командир. Знаешь, Комиссар, надо бы нам с тобой поговорить.
Комиссар. Давай. Я давно хотел.
Пауза. Командир вскакивает.
Командир. Если бы у нас было окно, я бы прямо сейчас – башкой о мостовую, чтобы развязать этот проклятый узел...
Комиссар. Шшшш! Ну вот теперь слышишь?
Командир. Я ничего не слышу.
Комиссар. Кто-то снаружи стучит. Тсссс... Слушай!
Пауза. Тишина.
(Встрепенувшись.) Который час? Набери номер, а?
Командир молча показывает ему разбитый аппарат.
