Ребус хорошо выспался и рано проснулся. Он принял душ, на этот раз, однако, без радиосопровождения. Позвонил в больницу, убедился, что Трейси в порядке, что Финли Эндрюса починили без больших потерь, и отправился на Грейт-Лондон-роуд, где ждал допроса Малькольм Лэньон.

Официально Ребус все еще оставался персоной нон грата, и вести допрос поручили сержанту Дику и констеблю Куперу. Но Ребус хотел быть рядом. Он знал все трюки, к которым мог прибегнуть Лэньон, и не хотел, чтобы тому удалось выйти сухим из воды из-за случайной технической накладки.

Сначала он зашел в буфет, купил булочку с беконом и, увидав за одним из столиков Дика с Купером, подошел к ним.

— Здравствуйте, Джон, — сказал Дик, разглядывая дно своей чашки.

— Вот ранние пташки, — заметил Ребус. — Вам так не терпится приступить к делу?

— Фермер Уотсон хочет, чтобы все было кончено как можно скорее, а лучше — еще скорее.

— Неудивительно. Я буду сегодня на месте, на случай, если вам что-нибудь будет нужно.

— Спасибо, Джон. — В тоне Дика слышалось, что эта помощь нужна как рыбе зонтик.

— Ну… — начал Ребус, но решил, что лучше заняться завтраком. Дик и Купер казались мрачными от слишком раннего подъема, и застольной беседы не получалось. Ребус встал.

— Вы не возражаете, если я на минутку загляну к нему?

— Конечно, нет, — ответил Дик. — Мы подойдем через пять минут.

На первом этаже Ребус почти столкнулся с Брайаном Холмсом.

— Сегодня, кажется, все вышли на охоту, — заметил Ребус.

Холмс посмотрел на него сонными, непонимающими глазами.

— Не важно. Я собираюсь взглянуть на Лэньона-Хайда. Вы не увлекаетесь подглядыванием?

Холмс не ответил, но пошел с Ребусом.

— Сам Лэньон, пожалуй, оценил бы такую сцену.

Холмс посмотрел на него с еще большим изумлением.

— Ладно, не суть.

— Простите, сэр, я вчера очень поздно лег.

— Ах да, конечно. Большое вам спасибо.

— Я чуть не сдох, как увидел Фермера в костюме гробовщика, изображающего Рокфеллера на отдыхе.

Они рассмеялись. Что же, план, продуманный Ребусом за те пятьдесят минут, пока он ехал от Кэлума Маккэлума из Файфа, был составлен наспех, но он все-таки сработал. Результат налицо.

— Да, — согласился Ребус, — вид у вас был довольно оригинальный.

— Что вы хотите сказать?

— Вы изображали итальянскую армию. Наступление через отступление…

Холмс остановился и вытаращил глаза.

— И это вся благодарность, какую я заслужил? Мы все четверо вчера рисковали ради вас своей карьерой! Вы использовали меня как мальчика на побегушках — пойди туда, не знаю куда!.. Половина этих поручений была вообще неофициальной… Из-за вас чуть не убили мою девушку…

— Подождите, Холмс…

— …и все это — чтобы удовлетворить ваше любопытство. Преступников взяли — прекрасно. Вы, значит, их поймали, а мы все получили большой привет, несколько синяков и оторванные подметки!

Ребус смотрел в пол и дышал, как испанский бык.

— Черт, — произнес он наконец, — совершенно забыл. Я должен был вернуть утром этот несчастный костюм. Башмаки, правда, разлетелись. Вы сказали о подметках — и я вспомнил.

И он пошел по коридору дальше, оставив позади онемевшего Холмса.

У двери в камеру на доске было написано имя Лэньона. Ребус отодвинул задвижку и вспомнил засов на двери подпольного клуба. Постучите условным стуком, и дверь откроется. Он заглянул в камеру через окошко, отскочил и бросился к кнопке сирены. Услышав сигнал тревоги, Холмс забыл о своей обиде и побежал вперед.

Ребус рвался в запертую дверь.

— Мы должны открыть ее!

— Она заперта, сэр.

Холмсу стало не по себе. Ему показалось, что инспектор сошел с ума.

— Они уже идут.

Сержант в униформе прибежал бегом, со связкой ключей.

— Быстрее!

Замок открылся, и Ребус распахнул дверь. Малькольм Лэньон лежал на полу, прислонив голову к ножке кровати. Ноги раскинуты в стороны, как у куклы. Одна рука на полу, тонкая нейлоновая нить, похожая на рыболовную леску, намотана на почерневший кулак другой. Леска, петлей охватывавшая шею Лэньона, врезалась так глубоко, что ее стало совсем не видно. Глаза вылезали из орбит. Багрово-черное лицо, высунутый изо рта распухший язык. Это выглядело как последняя насмешка. Ребус принял ее на свой счет.

Он знал, что уже давно слишком поздно, но сержант все же ослабил леску и уложил тело на пол. Холмс прислонился лицом к железной двери и зажмурил глаза.

— Он, наверное, как-то пронес ее… — пролепетал сержант, оправдываясь за непоправимую ошибку. Леску он держал в руках. — Господи, это же надо такое с собой сделать…

У Ребуса в голове стучало только: он обманул меня. Обвел вокруг пальца. У меня на такое не хватило бы духу. Медленно задушить самого себя… Я никогда бы не смог…

— Кто здесь был с тех пор, как его посадили в камеру?

Сержант посмотрел на Ребуса, не понимая.

— Как обычно, наверное. Вчера, когда вы привезли его, он ответил на несколько вопросов.

— После этого?

— Когда вы все ушли, ему принесли ужин. И все.

— Сукин сын, — прошипел Ребус и вышел из камеры. Холмс с белым от ужаса лицом поспешил за ним.

— Они похоронят это дело, Брайан. — Голос Ребуса дрожал от гнева. — Я знаю, они все замажут. Останется ровное место, ни столба, ни креста. Чисто-гладко. Наркот отправился на тот свет по собственной воле. Агент по продаже недвижимости покончил с собой. Адвокат удавился в камере. Никакой связи, состав преступления отсутствует.

— Но Эндрюс?

— А куда, по-вашему, мы идем?

Приехав в больницу, они имели возможность наблюдать действия медицинского персонала в критической ситуации. Ребус протиснулся к кровати Эндрюса. Грудь обнажена, на лице — кислородная маска. В срочном порядке установили аппарат по поддержанию работы сердца, и врач медленно прислонил подушки к груди Эндрюса. По телу прошла судорога. Экран показывал ровную линию. Еще кислород, еще электрошок… Ребус отвернулся. Сценарий был ему ясен, он знал, чем кончится кино.

— Что с ним? — спросил Холмс

— Инфаркт. — Ребус пошел прочь. — Чем бы это ни было, в заключении напишут так.

— Что же теперь будет?

Холмс старался не отставать. Он чувствовал, что и его тоже надули. Ребус подумал.

— Скорее всего, фотографии исчезнут. Во всяком случае, самые интересные. И с кого теперь спрашивать? Да и о чем?

— Они все предусмотрели.

— Кроме одного, Брайан. Я знаю, кто они такие.

Холмс остановился.

— А это что-нибудь значит? — спросил он удаляющегося инспектора.

Но Ребус шел дальше.

Скандал все-таки возник, но очень небольшой. Скоро о нем забыли. Мрачные помещения в элегантном георгианском особняке снова превратились в светлые и веселые. Когда стало известно о смерти Финли Эндрюса и Малькольма Лэньона, журналисты кинулись искать жареного. Да, не все игры, в которые играли в клубе Эндрюса, были законны, да, Малькольм Лэньон покончил с собой, когда власти стали подбираться к их маленькой империи. Но никаких подробностей о том, чем они занимались, обнародовано не было.

Самоубийство владельца компании по продаже недвижимости Джеймса Карью не имело никакого отношения к самоубийству Малькольма Лэньона, хотя они действительно были друзьями. Что же касается связи между смертью мистера Лэньона и кончиной Финли Эндрюса — этого мы, вероятно, никогда не узнаем. Назначение мистера Лэньона душеприказчиком мистера Карью — не более чем совпадение. В конце концов, он был один из многих компетентных адвокатов в городе.

Скандал улегся, слухи еще некоторое время походили. Ребус был очень рад узнать, что Нелл Стэплтон нашла Трейси работу в кафе-кондитерской рядом с университетской библиотекой. Правда, однажды вечером, проведя некоторое время в баре «Резерфорд», Ребус решил зайти в индийский ресторан и посмотреть, что они готовят на вынос; войдя в зал, он увидел весело беседующих Трейси, Холмса и Нелл и вышел, ничего не заказав.