Студент смотрел теперь уже не сквозь Холмса. Он смотрел прямо на него, причем как на сумасшедшего. Еще один том ничего не дал, за ним еще один.

Холмс, который надеялся найти что-нибудь, чем удивить Ребуса, найти ключ к загадке, начинал опасаться худшего. Он несколько раз пытался дозвониться инспектору, но безуспешно. Ребус пропал. Как сквозь землю провалился.

Выпав из журнала на лакированный пол и ударившись о него своими плотными краями, фотографии издали более громкий стук, чем он ожидал. Он наклонился и начал их собирать. Студент смотрел на него, вконец заинтригованный, но энтузиазм Холмса уже угасал: он подбирал с пола отпечатки тех же самых кадров с боксерского матча. Больше ничего. Ни одного нового снимка, никакого открытия, никакого сюрприза.

Черт подери Ронни Макгрэта, который дал ему надежду. Страховой полис уже погибшей жизни.

Он остановился у лифта, но лифт не приезжал, и он стал спускаться по пологой лестнице. Он попал на первый этаж, но в неизвестную ему часть библиотеки, в узкий коридор, похожий на старую букинистическую лавку. Вдоль стен лежали штабеля книг в заплесневелых переплетах. Он прошел мимо штабелей, чувствуя неясный страх, и, открыв дверь, оказался в главном читальном зале. Библиотекарша, показавшая ему дорогу, сидела за своим столом. Увидев его, она начала отчаянно махать рукой. Он поспешил к ней, она подняла трубку телефона и нажала какую-то кнопку.

— Вам звонят, — сообщила она и протянула ему трубку.

— Алло?

Он был в недоумении: кто мог знать, что он в библиотеке?

Конечно, Ребус.

— Куда вы, черт возьми, подевались, Брайан? Я повсюду вас ищу. Я в больнице.

Сердце у Холмса опять оборвалось.

— Нелл?! — воскликнул он так, что библиотекарша вскинула голову.

— Что? — проворчал Ребус. — Да нет же, Нелл в порядке. Просто я у нее узнал, где вас найти. Я звоню из больницы, и это стоит безумных денег.

В подтверждение последних слов в трубке раздались гудки, потом стук бросаемых монет.

— Нелл в порядке, — сказал Брайан библиотекарше. Она довольно кивнула и вернулась к своей работе.

— Разумеется, — подхватил Ребус, услышав слова Холмса. — Теперь я хочу кое-что поручить вам. У вас есть карандаш и бумага?

То и другое нашлось на столе. Холмс развеселился, вспомнив свой первый разговор с Ребусом. Сделайте кое-что… Сколько же было сделано с тех пор…

— …вы поняли?

— Простите, сэр, я немного отвлекся. Вы не могли бы повторить?

В трубке послышались звуки, выражающие смесь гнева и нетерпения. Ребус повторил — и на этот раз Холмс расслышал каждое слово.

Трейси сама точно не знала, зачем отправилась к Нелл Стэплтон и зачем все ей рассказала. Она чувствовала себя обязанной, и не только потому, что она сделала. В Нелл Стэплтон была какая-то мудрость и доброта, которой Трейси всегда не хватало. Она прошла по коридорам, выпила две чашки кофе в кафе напротив главного здания, зачем-то зашла в отделение рентгена, скорой помощи и даже в клинику диабетиков. Она попыталась уйти, дошла до художественного училища и снова повернула назад и прошла двести шагов обратно к больнице.

Она входила в боковые ворота, когда ее подхватили под руки двое мужчин.

— Эй!

— Пройдемте, мисс.

Она решила, что это охрана или полиция, и не стала сопротивляться.

Может быть, друг Нелл Стэплтон хочет повидать ее и надавать ей по шее. Ей все равно. Они вели ее к входу в больницу, и она не пыталась вырываться. Пока не стало поздно.

В последний момент они остановились, развернули ее и втолкнули в заднюю дверь машины скорой помощи.

— Эй! В чем дело?!

Двери захлопнулись, щелкнул замок, и она осталась одна в жарком полумраке. Она стала колотить в дверь, но машина уже тронулась. Ее бросило к дверям, потом снова на пол. Когда она немного пришла в себя, то увидела, что машина старая, используемая теперь по другому назначению. Кузов был пуст. Окна забраны решеткой. От водителя ее отделял металлический лист. Она начала барабанить в эту стенку, оскалив зубы и взвизгивая, вспомнив, что мужчины были те самые, что шли за ней по Принсес-стрит, когда она прибежала к Ребусу.

— Господи, — прошептала она. — Боже мой.

Они все-таки нашли ее.

Вечер выдался жаркий и душный, на улицах — необычная для субботы тишина.

Ребус позвонил в звонок и подождал. Оглянулся по сторонам. Два безупречных ряда георгианских домов, потемневшие от времени и выхлопного газа каменные фасады. Некоторые дома превратились в офисы привилегированных нотариусов и аудиторов и маленьких анонимных финансовых фирм. Но несколько домов еще служили жильем богатым и предприимчивым людям. Ребус бывал на этой улице раньше, очень давно, когда только начинал службу в сыскной полиции и расследовал смерть одной девочки. Сейчас он уже не помнил подробностей того дела, его голова была полностью занята приготовлением к вечерним удовольствиям.

Он потрогал черный галстук на шее. Весь костюм — смокинг, рубашку, галстук-бабочку и лакированные башмаки — он днем взял напрокат в одном из магазинов на Джордж-стрит. Он чувствовал себя совершенным идиотом, однако, оглядев себя в зеркало в ванной, должен был признать, что выглядит недурно. Пожалуй, вполне на уровне для «Финли'с» на Дьюк-Террас.

Дверь открыла роскошно одетая, ослепительная молодая женщина и приветствовала его так, словно собиралась спросить, отчего он так редко заходит.

— Добрый вечер, — произнесла она. — Вы пройдете?

О да. Холл выглядел очень изящно.

Кремовые стены, мягкий ковер и стулья, созданные словно Чарльзом Ренни Макинтошем, с высокими спинками и, очевидно, весьма неудобные.

— Я вижу, вам нравятся наши стулья, — сказала женщина.

— Да, — ответил Ребус, возвращая ей улыбку. — Меня зовут Ребус. Джон Ребус.

— Ах да. Финли сказал мне, что вы придете. Раз вы у нас в первый раз, хотите, я покажу вам клуб?

— С радостью.

— Но сначала возьмите что-нибудь выпить. Первый заказ всегда за счет заведения.

Ребус старался не выказывать слишком много любопытства, но в конце концов он был полицейский и не собирался изменять самому главному. Поэтому он задал хозяйке, которую звали Полетт, несколько вопросов, пока она демонстрировала ему игорный клуб, показывала в сторону винного погреба («Финли застраховал его на четверть миллиона»), кухни («наш повар стоит дороже горки черной икры, равной его весу») и комнат для гостей («те двое-трое завсегдатаев, которые остаются там, когда уже не могут сами добраться до дома, совершенно не в состоянии оценить их по достоинству»). В полуподвале располагались погреба и кухня, а на первом этаже — тихий зал с баром и небольшой ресторан с гардеробными и кабинетом. На втором этаже, куда вела лестница с ковром и коллекцией шотландской живописи восемнадцатого и девятнадцатого века — Джейкоб Мор, Дэвид Аллан и прочие, — располагался сам игорный клуб: рулетка, блэк-джек, еще несколько столов для карточных игр и один для игры в кости. Игроки — в основном бизнесмены. Небольшие ставки, небольшие выигрыши-проигрыши. Каждый держал фишки поближе к себе.

Полетт показала на две закрытые комнаты.

— Частные комнаты, для частных игр.

— Каких игр?

— В основном покер. Серьезные игроки заказывают их примерно раз в месяц. Игра продолжается до утра.

— Как в кино.

— Да, — засмеялась она. — Действительно, как в кино.

На третьем этаже находились три спальни для гостей, также закрытые, и квартира Финли Эндрюса.

— Туда, разумеется, гости не допускаются.

— Разумеется, — согласился Ребус, и они спустились обратно вниз.

Вот как он выглядит, клуб «Финли'с». Сегодня было немноголюдно, он встретил всего несколько знакомых лиц. Одного адвоката, который не узнал его, хотя они встречались с ним в суде, одного телеведущего и — Фермера Уотсона.

— Привет, Джон.

Упакованный в костюм и крахмальную рубашку, Уотсон стал словно бы еще больше похож на полицейского. Когда Полетт и Ребус на обратном пути вошли в бар, он сидел там со стаканом апельсинового сока, стараясь выглядеть как дома и добиваясь прямо противоположного эффекта.